.. за мою голову назначена цена. Ты и твои люди могут
из-за меня оказаться в опасности.
- Так я и думал, колониальные власти?
- Да, и они тоже, но это наименьшее зло.
- Понятно.
- Откуда ты знал? - спросил я удивленно.
- Те самые слухи, которые мы упомянули. В них говорится, что за тобой
все гоняются.
И снова - словно за нами действительно следует некая неотвратимая
тень. Мне уже было от нее тошно.
- Все? - я потеребил нижнюю губу. - Может быть, нам следует уехать?
- Я не собираюсь в такое время ночи гнать машину в город. Я никогда
не смогу найти дорогу назад.
- Мы могли бы пройти ее пешком.
- Что? Пешком через эту дикую пустыню? На чужой планете? - он хлопнул
меня по плечу. - Джейк, мы тебе обязаны нашими жизнями, понимаешь -
ж_и_з_н_я_м_и_! Роланд будет нести первую вахту. Мы бы все равно стояли на
вахте. Ты сам знаешь, почему. Слишком много разбойников шастает по
Космостраде.
- Правильно. И еще, Джон... - Он повернулся ко мне. - Спасибо.
- Не всегда получается, что принимаешь в гостях живую легенду. - Он
оглянулся. - Не столько в гостях, сколько в сарае, правильнее было бы
сказать.
Дарла и я смотрели, как раздувается ее спальный мешок-яйцо. Он рос и
рос до тех пор, пока не стал похож на гигантского зеленого жирного
червяка. Я ей так и сказал.
- Он такой большой, что может съесть нас обоих, - сказала она.
Мы заползли внутрь, химическое тепло уже превратило нутро мешка в
теплую, пышную зеленую матку, чудесную и уютную, мягко освещенную
биолюмовыми панелями. Однако раздеваться было довольно трудно. Я
почувствовал холодное дуло "Вальтера" Дарлы всей своей спиной.
- Ну нет, сдаюсь.
- Ой, прости.
- Дарла, держи эту штуковину под рукой.
- Обязательно, - ответила она.
- А как насчет Винни?
- Я ей дала еще одно одеяло. Она сказала, что ей не хочется спать.
- А тебе?
- Хотелось, но уже нет, дорогой мой. Иди сюда.
Музыка...
Музыка, такая негромкая...
Музыка, такая негромкая, но вездесущая и поглощающая, единственный
огромный, переливающийся аккорд, полный нотами от нижнего до верхнего
конца клавиатуры, покрывающий октаву за октавой. Он звучал над равниной,
как хор потерянных душ, которые оплакивают свою судьбу, мрачный и
неотвязный. С этими голосами пели скрипки, флейты, гобои, струнные -
плачущие виолы, угрожающие контрабасы... арфа, челеста, которая жалобно
постанывала. Структура аккорда менялась, а лады перестраивались, и теперь
словно сам господь бог играл на органе вселенной, прекрасные и священные
звучные аккорды вырывались из-под его пальцев, отражаясь от крыши мира...
Дарла вздрогнула и проснулась, ухватившись за меня.
- Джейк!
- Да это просто вурлитцеровские деревья, - сказал я, - все в порядке,
моя красавица.
Она обмякла в моих объятиях, внезапный страх растаял, как иней в
пламени свечи.
- Мне что-то снилось, - сказала она потерянным, сонным голосом.
Спальное яйцо было теплым и тихим. Я нежно провел большим пальцем по
ее закрытым векам, поцеловал теплую, влажную щеку. Она выдохнула воздух, и
все напряжение спало с нее. Я пил ее дыхание, держа ее в объятиях.
Снаружи аккорды переливались из минорных в мажорные, потом снова в
минорные, потом снова переменились и зазвучали в модальной гармонии, пока
ветер перебирал воздушными пальцами среди труб дерева-органа. Это были
сольные пассажи, виртуозное исполнение. Концерт. Потом ветер сдул все
прочь и оставил нас в атональном хаосе, который все вибрировал от
неопределенности бытия... спутанный, таинственный, под конец непонятный
мир...
Огромная жилистая рука зависла над беззвездной тьмой... в ожидании?
Подкарауливая? Рука дирижера. Или композитора. Или и того и другого? А
может, это ни тот, ни другой? Пустота была бесформенна и включала в себя
то, что должно было быть, и то, чему не суждено было случиться...
бесконечные возможности. Клубки хроматических тонов развертывались в
темноте, в сыром материале бытия. Построения стали сами возникать, когда
им навязали диатонический порядок. (Но кто это сделал? Или что?) Фуги
рождались из глубин, классические симфонии сливались с сонатами. Рука
исчезла, и мощный гимн зазвучал на небосводе, воспевая единство, полноту,
положительность, закономерность жизни, организующие принципы...
Странный свет, охапка тепла и мягкости в моих объятиях, моментальное
странное чувство, будто сам не знаешь, где находишься. Яйцо было темно, но
сквозь тоненькие стенки проникал зыбкий свет.
Рука... рука среди пустоты и тьмы, в самом сердце вещей и сути, матка
времени...
- Да-а-а-ла! Джейк! Да-а-ала! Джейк!
Там, в тайном ядре, в непроницаемой сердцевине...
- Да-а-ала! Джейк! Да-а-ала! Джейк!
...Ничего... Там ничего... Нет ничего...
- Джейк! Да-а-ала! Просыпаться! Встать! Встать!
Я рванулся и проснулся, ища ощупью биолюмовые панели. Я провел рукой
по одной из них и увидел, как она засветилась перед моим лицом.
Музыка прекратилась.
Я толкнул Дарлу.
Глаза ее немедленно широко открылись.
- Что такое?
- Винни, это ты? - прошептал я хрипло и невнятно, расширяя выход из
яйца, словно плод - родовой канал. На мордочке Винни отражалась серьезная
тревога.
- Большие машины! Большие машины! Вставать! Вставать!
Дарла провела двумя пальцами по шву быстрого выхода, и яйцо
раскололось, вылупив нас двоих нагишом в мир, в ледяную ночь.
Костер был кучкой мерцающих углей. Роланд лежал возле костра, он
спал, закутавшись в одеяла. Я подошел к нему и один раз резко дал ему
пинка, потом схватил другое спальное яйцо и раздернул швы.
В нем было два тела. Хорошо.
- Дарла! - сказал я. - Выбирайся из дверей, бери свой рюкзак и пушку!
Внутри спального яйца стоны и бормотанье.
- Джейк. Я не пойду без тебя.
- А ну! - скомандовал я. - Беги вон туда! - Я показал на задний двор
дома. - Я тебя найду.
Дарла схватила какие-то вещи, швырнула мне мой пистолет и побежала.
- Вставайте! - завопил я. - Джон! Сьюзен!
Роланд мучительно пытался подняться на ноги, глаза его были налиты
кровью и припухли, он совсем потерял представление, где находится. Снаружи
поисковые лучи прожекторов шарили по земле у дома, а сама темнота шипела
выхлопами флиттеров.
Роланд выпрямился.
- Я просто... - тут он увидел свет, услышал звуки приближающихся
воздушных судов. - Господи! Кто это?
- Хочешь остаться и узнать?
- Джейк? - это Сукума-Тейлор, одна голова торчит из спального яйца.
- Беда, Джон, - сказал я ему.
Яйцо раскололось и открылось, и Сьюзен встала на ноги, нагая, руками
она обняла себя, чтобы спастись от холода, гримасничая от пронзительного
мороза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
из-за меня оказаться в опасности.
- Так я и думал, колониальные власти?
- Да, и они тоже, но это наименьшее зло.
- Понятно.
- Откуда ты знал? - спросил я удивленно.
- Те самые слухи, которые мы упомянули. В них говорится, что за тобой
все гоняются.
И снова - словно за нами действительно следует некая неотвратимая
тень. Мне уже было от нее тошно.
- Все? - я потеребил нижнюю губу. - Может быть, нам следует уехать?
- Я не собираюсь в такое время ночи гнать машину в город. Я никогда
не смогу найти дорогу назад.
- Мы могли бы пройти ее пешком.
- Что? Пешком через эту дикую пустыню? На чужой планете? - он хлопнул
меня по плечу. - Джейк, мы тебе обязаны нашими жизнями, понимаешь -
ж_и_з_н_я_м_и_! Роланд будет нести первую вахту. Мы бы все равно стояли на
вахте. Ты сам знаешь, почему. Слишком много разбойников шастает по
Космостраде.
- Правильно. И еще, Джон... - Он повернулся ко мне. - Спасибо.
- Не всегда получается, что принимаешь в гостях живую легенду. - Он
оглянулся. - Не столько в гостях, сколько в сарае, правильнее было бы
сказать.
Дарла и я смотрели, как раздувается ее спальный мешок-яйцо. Он рос и
рос до тех пор, пока не стал похож на гигантского зеленого жирного
червяка. Я ей так и сказал.
- Он такой большой, что может съесть нас обоих, - сказала она.
Мы заползли внутрь, химическое тепло уже превратило нутро мешка в
теплую, пышную зеленую матку, чудесную и уютную, мягко освещенную
биолюмовыми панелями. Однако раздеваться было довольно трудно. Я
почувствовал холодное дуло "Вальтера" Дарлы всей своей спиной.
- Ну нет, сдаюсь.
- Ой, прости.
- Дарла, держи эту штуковину под рукой.
- Обязательно, - ответила она.
- А как насчет Винни?
- Я ей дала еще одно одеяло. Она сказала, что ей не хочется спать.
- А тебе?
- Хотелось, но уже нет, дорогой мой. Иди сюда.
Музыка...
Музыка, такая негромкая...
Музыка, такая негромкая, но вездесущая и поглощающая, единственный
огромный, переливающийся аккорд, полный нотами от нижнего до верхнего
конца клавиатуры, покрывающий октаву за октавой. Он звучал над равниной,
как хор потерянных душ, которые оплакивают свою судьбу, мрачный и
неотвязный. С этими голосами пели скрипки, флейты, гобои, струнные -
плачущие виолы, угрожающие контрабасы... арфа, челеста, которая жалобно
постанывала. Структура аккорда менялась, а лады перестраивались, и теперь
словно сам господь бог играл на органе вселенной, прекрасные и священные
звучные аккорды вырывались из-под его пальцев, отражаясь от крыши мира...
Дарла вздрогнула и проснулась, ухватившись за меня.
- Джейк!
- Да это просто вурлитцеровские деревья, - сказал я, - все в порядке,
моя красавица.
Она обмякла в моих объятиях, внезапный страх растаял, как иней в
пламени свечи.
- Мне что-то снилось, - сказала она потерянным, сонным голосом.
Спальное яйцо было теплым и тихим. Я нежно провел большим пальцем по
ее закрытым векам, поцеловал теплую, влажную щеку. Она выдохнула воздух, и
все напряжение спало с нее. Я пил ее дыхание, держа ее в объятиях.
Снаружи аккорды переливались из минорных в мажорные, потом снова в
минорные, потом снова переменились и зазвучали в модальной гармонии, пока
ветер перебирал воздушными пальцами среди труб дерева-органа. Это были
сольные пассажи, виртуозное исполнение. Концерт. Потом ветер сдул все
прочь и оставил нас в атональном хаосе, который все вибрировал от
неопределенности бытия... спутанный, таинственный, под конец непонятный
мир...
Огромная жилистая рука зависла над беззвездной тьмой... в ожидании?
Подкарауливая? Рука дирижера. Или композитора. Или и того и другого? А
может, это ни тот, ни другой? Пустота была бесформенна и включала в себя
то, что должно было быть, и то, чему не суждено было случиться...
бесконечные возможности. Клубки хроматических тонов развертывались в
темноте, в сыром материале бытия. Построения стали сами возникать, когда
им навязали диатонический порядок. (Но кто это сделал? Или что?) Фуги
рождались из глубин, классические симфонии сливались с сонатами. Рука
исчезла, и мощный гимн зазвучал на небосводе, воспевая единство, полноту,
положительность, закономерность жизни, организующие принципы...
Странный свет, охапка тепла и мягкости в моих объятиях, моментальное
странное чувство, будто сам не знаешь, где находишься. Яйцо было темно, но
сквозь тоненькие стенки проникал зыбкий свет.
Рука... рука среди пустоты и тьмы, в самом сердце вещей и сути, матка
времени...
- Да-а-а-ла! Джейк! Да-а-ала! Джейк!
Там, в тайном ядре, в непроницаемой сердцевине...
- Да-а-ала! Джейк! Да-а-ала! Джейк!
...Ничего... Там ничего... Нет ничего...
- Джейк! Да-а-ала! Просыпаться! Встать! Встать!
Я рванулся и проснулся, ища ощупью биолюмовые панели. Я провел рукой
по одной из них и увидел, как она засветилась перед моим лицом.
Музыка прекратилась.
Я толкнул Дарлу.
Глаза ее немедленно широко открылись.
- Что такое?
- Винни, это ты? - прошептал я хрипло и невнятно, расширяя выход из
яйца, словно плод - родовой канал. На мордочке Винни отражалась серьезная
тревога.
- Большие машины! Большие машины! Вставать! Вставать!
Дарла провела двумя пальцами по шву быстрого выхода, и яйцо
раскололось, вылупив нас двоих нагишом в мир, в ледяную ночь.
Костер был кучкой мерцающих углей. Роланд лежал возле костра, он
спал, закутавшись в одеяла. Я подошел к нему и один раз резко дал ему
пинка, потом схватил другое спальное яйцо и раздернул швы.
В нем было два тела. Хорошо.
- Дарла! - сказал я. - Выбирайся из дверей, бери свой рюкзак и пушку!
Внутри спального яйца стоны и бормотанье.
- Джейк. Я не пойду без тебя.
- А ну! - скомандовал я. - Беги вон туда! - Я показал на задний двор
дома. - Я тебя найду.
Дарла схватила какие-то вещи, швырнула мне мой пистолет и побежала.
- Вставайте! - завопил я. - Джон! Сьюзен!
Роланд мучительно пытался подняться на ноги, глаза его были налиты
кровью и припухли, он совсем потерял представление, где находится. Снаружи
поисковые лучи прожекторов шарили по земле у дома, а сама темнота шипела
выхлопами флиттеров.
Роланд выпрямился.
- Я просто... - тут он увидел свет, услышал звуки приближающихся
воздушных судов. - Господи! Кто это?
- Хочешь остаться и узнать?
- Джейк? - это Сукума-Тейлор, одна голова торчит из спального яйца.
- Беда, Джон, - сказал я ему.
Яйцо раскололось и открылось, и Сьюзен встала на ноги, нагая, руками
она обняла себя, чтобы спастись от холода, гримасничая от пронзительного
мороза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98