Поэтому их эвакуировали. Но в чем было дело? Версий существует множество. По одной из последних теорий, система Кинсолвинга находится на пересечении… линий напряжения. Что именно там напрягается — лучше не спрашивайте. Главное, что в результате сама ткань континуума там настолько тонка, что буквально рвется. Границы между «тогда» и «сейчас», «здесь» и «там», «есть» и «может быть», можно сказать, не существует.
— Милое местечко, — подытожил Фаррелл. — Однако Вы желаете побывать там в третий раз, сэр?
— Да, — после долгой паузы согласился Граймс. — Только что касается третьей попытки прервать заслуженный отдых какого-нибудь древнего божества, я к этому не готов. В любом случае нам не обойтись без… думаю, ее можно назвать медиумом. Сейчас она на Лорне. Но даже если бы находилась здесь, сомневаюсь, что она захотела бы присоединиться.
— Хорошо. Я пересчитаю траекторию, а потом отправим карлоттиграмму нашим господам и повелителям и запросим разрешение на посадку. Не думаю, что они пошлют нас в ответ куда подальше.
— Увы, — отозвался Граймс, однако слабая улыбка, осветившая его резкие черты, говорила о другом.
Мало-помалу, очень осторожно, «Звездный первопроходец», управляемый капитаном Фарреллом, шел на снижение. Судно летело над освещенным полушарием Кинсолвинга, а цель находилась чуть западнее утреннего терминатора*. Граймс посоветовал произвести посадку там же, где приземлялся корабль Конфедерации «Меч Приграничья», а позже — его собственный «Дальний поиск». После гибели «Благочестия» от космодрома осталось только название. Ближайшая подходящая площадка находилось около заброшенного города Эндерстона на берегу Сумеречного озера. Это был спортивный стадион.
Условия для посадки были идеальные. Ракеты-зонды, выпущенные в верхних разреженных слоях атмосферы, регистрировали удивительную картину отсутствия турбулентностей. Отделяясь от носителей на различной высоте, они падали отвесно, а за ними тянулись ровные, словно прочерченные по линейке, полосы белого дыма.
Граймс и Соня находились в рубке управления.
— А вот и Эндерстон, — произнес коммодор, — на восточном берегу реки Усталой. Мы пока слишком высоко, чтобы что-нибудь разглядеть — там все заросло. Это Сумеречное озеро, — он обвел указкой блестящее пятно, ясно видимое на обзорном мониторе. Оно напоминало очертаниями гигантскую амебу, распластавшуюся среди яркой зелени. — Промахнуться просто невозможно. А вот этот четкий овал салатного цвета — стадион…
Фаррелл выправил траекторию. Биение инерционного двигателя стало громче — и снова стихло до невнятного бормотания, когда изображение стадиона оказалось точно в центре экрана.
По команде Фаррелла экипаж занимал противоперегрузочные кресла и пристегивал ремни. Вместе с остальными Граймс всматривался в изображение, которое росло на экране. Картина была знакома — слишком знакома, вплоть до едва заметной вспышки последней сигнальной ракеты. И снова — как и в прошлый раз, и в первый — он ощутил присутствие неких сверхъестественных сил, которые сошлись здесь с намерением не допустить посадки, уничтожить судно и всех, кто на нем находится.
Граймс покосился на Фаррелла. Молодой капитан был бледен и напряжен, хотя состояние атмосферы было как по заказу. Да, здесь нет службы наземного контроля. Но ведь нет ни малейшего ветерка, ни единой тучки, никаких намеков на возникновение турбулентности. Кажется, офицеров ФИКС все еще учат совершать посадку в экстремальных условиях.
Значит, Фаррелл чувствует то же, что и он сам. У Граймса немного поднялось настроение. «Вот теперь, крошка Джимми, и ты знаешь, на что это похоже», — подумал он и мрачно усмехнулся.
И в этот момент корабль приземлился. Наконец-то.
Толчок был почти неощутим. Лишь несущие конструкции чуть слышно простонали, словно посетовав на судьбу, и украдкой вздохнули амортизаторы, когда три опоры посадочного устройства приняли на себя огромный вес судна. Посадка состоялась.
— Главные двигатели — стоп, — выдохнул наконец Фаррелл.
По кораблю пронеслась перекличка резких звонков. Генераторы инерционного двигателя еще немного поворчали, затем все стихло. Легкие вздохи вентиляционных труб лишь оттеняли мертвую тишину.
Граймс повернулся в кресле, и поглядел в иллюминатор на отдаленную вершину, черный усеченный конус, резко выделяющийся на фоне бледно-голубого неба. Пресвитер Кэннон окрестил эту гору Синаем. Редактируя карты Кинсолвинга, Граймс собственноручно подписал ее «Олимп». Это было куда более подходящее название. Когда вершине этой горы неокальвинисты пытались вызвать Иегову, на их зов явился Зевс. Правда, когда на том же самом месте Граймс пытался вызвать богов греческого пантеона, на его зов откликнулся сам Мефистофель, который перенес коммодора в преддверие ада, населенное сонмом литературных персонажей.
На этот раз Граймс твердо решил вести себя более осторожно. И не делать попыток вознестись на вершину этой горы на колеснице, запряженной дикими лошадьми — даже если допустить, что на этой планете может встретиться все, что угодно, в том числе и дикие лошади. И что они возгорятся странным желанием оказать ему содействие.
Тем не менее, Граймс снова стоял на вершине горы.
Он вознесся туда на корабельном аэроботе, в двигателях которого заключалось изрядное количество лошадиных сил. Но ничего не произошло. И не могло произойти до тех пор, пока здесь не появится Кларисса, последняя в роду доисторических художников-магов. Не на чем было остановить взгляд — разве что полюбоваться панорамой. О двух злополучных экспериментах напоминали только полустертые ветром и дождем пятна краски — на том месте, где стоял мольберт Клариссы.
Само собой, каждый счел своим долгом побывать в знаменитых пещерах, чтобы осмотреть и сфотографировать наскальные рисунки — потрясающие изображения животных и охотников, которые казались живыми. Но краска давно высохла, рисунки были старыми, слишком старыми. И все же казалось, что следы присутствия древней магии еще можно ощутить.
Это или нечто иное — но что-то в этом мире вселяло тревогу. Мужчины и женщины не позволяли себе гулять поодиночке и сохраняли бдительность. Кто знает, что могло таиться в зарослях, среди руин? Фаррелл, хотя ему очень не хотелось нарушать предписания относительно униформы ФИКС, отдал категорический приказ не покидать судно без огненно-красных безрукавок поверх одежды. Поводом послужила перестрелка между группами охотников. К счастью, обошлось без жертв, однако четверо мужчин и три женщины надолго выбыли из строя, получив огнестрельные ранения.
— Вам не кажется, капитан, что нам пора на взлет? — спросил Граймс у Фаррелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
— Милое местечко, — подытожил Фаррелл. — Однако Вы желаете побывать там в третий раз, сэр?
— Да, — после долгой паузы согласился Граймс. — Только что касается третьей попытки прервать заслуженный отдых какого-нибудь древнего божества, я к этому не готов. В любом случае нам не обойтись без… думаю, ее можно назвать медиумом. Сейчас она на Лорне. Но даже если бы находилась здесь, сомневаюсь, что она захотела бы присоединиться.
— Хорошо. Я пересчитаю траекторию, а потом отправим карлоттиграмму нашим господам и повелителям и запросим разрешение на посадку. Не думаю, что они пошлют нас в ответ куда подальше.
— Увы, — отозвался Граймс, однако слабая улыбка, осветившая его резкие черты, говорила о другом.
Мало-помалу, очень осторожно, «Звездный первопроходец», управляемый капитаном Фарреллом, шел на снижение. Судно летело над освещенным полушарием Кинсолвинга, а цель находилась чуть западнее утреннего терминатора*. Граймс посоветовал произвести посадку там же, где приземлялся корабль Конфедерации «Меч Приграничья», а позже — его собственный «Дальний поиск». После гибели «Благочестия» от космодрома осталось только название. Ближайшая подходящая площадка находилось около заброшенного города Эндерстона на берегу Сумеречного озера. Это был спортивный стадион.
Условия для посадки были идеальные. Ракеты-зонды, выпущенные в верхних разреженных слоях атмосферы, регистрировали удивительную картину отсутствия турбулентностей. Отделяясь от носителей на различной высоте, они падали отвесно, а за ними тянулись ровные, словно прочерченные по линейке, полосы белого дыма.
Граймс и Соня находились в рубке управления.
— А вот и Эндерстон, — произнес коммодор, — на восточном берегу реки Усталой. Мы пока слишком высоко, чтобы что-нибудь разглядеть — там все заросло. Это Сумеречное озеро, — он обвел указкой блестящее пятно, ясно видимое на обзорном мониторе. Оно напоминало очертаниями гигантскую амебу, распластавшуюся среди яркой зелени. — Промахнуться просто невозможно. А вот этот четкий овал салатного цвета — стадион…
Фаррелл выправил траекторию. Биение инерционного двигателя стало громче — и снова стихло до невнятного бормотания, когда изображение стадиона оказалось точно в центре экрана.
По команде Фаррелла экипаж занимал противоперегрузочные кресла и пристегивал ремни. Вместе с остальными Граймс всматривался в изображение, которое росло на экране. Картина была знакома — слишком знакома, вплоть до едва заметной вспышки последней сигнальной ракеты. И снова — как и в прошлый раз, и в первый — он ощутил присутствие неких сверхъестественных сил, которые сошлись здесь с намерением не допустить посадки, уничтожить судно и всех, кто на нем находится.
Граймс покосился на Фаррелла. Молодой капитан был бледен и напряжен, хотя состояние атмосферы было как по заказу. Да, здесь нет службы наземного контроля. Но ведь нет ни малейшего ветерка, ни единой тучки, никаких намеков на возникновение турбулентности. Кажется, офицеров ФИКС все еще учат совершать посадку в экстремальных условиях.
Значит, Фаррелл чувствует то же, что и он сам. У Граймса немного поднялось настроение. «Вот теперь, крошка Джимми, и ты знаешь, на что это похоже», — подумал он и мрачно усмехнулся.
И в этот момент корабль приземлился. Наконец-то.
Толчок был почти неощутим. Лишь несущие конструкции чуть слышно простонали, словно посетовав на судьбу, и украдкой вздохнули амортизаторы, когда три опоры посадочного устройства приняли на себя огромный вес судна. Посадка состоялась.
— Главные двигатели — стоп, — выдохнул наконец Фаррелл.
По кораблю пронеслась перекличка резких звонков. Генераторы инерционного двигателя еще немного поворчали, затем все стихло. Легкие вздохи вентиляционных труб лишь оттеняли мертвую тишину.
Граймс повернулся в кресле, и поглядел в иллюминатор на отдаленную вершину, черный усеченный конус, резко выделяющийся на фоне бледно-голубого неба. Пресвитер Кэннон окрестил эту гору Синаем. Редактируя карты Кинсолвинга, Граймс собственноручно подписал ее «Олимп». Это было куда более подходящее название. Когда вершине этой горы неокальвинисты пытались вызвать Иегову, на их зов явился Зевс. Правда, когда на том же самом месте Граймс пытался вызвать богов греческого пантеона, на его зов откликнулся сам Мефистофель, который перенес коммодора в преддверие ада, населенное сонмом литературных персонажей.
На этот раз Граймс твердо решил вести себя более осторожно. И не делать попыток вознестись на вершину этой горы на колеснице, запряженной дикими лошадьми — даже если допустить, что на этой планете может встретиться все, что угодно, в том числе и дикие лошади. И что они возгорятся странным желанием оказать ему содействие.
Тем не менее, Граймс снова стоял на вершине горы.
Он вознесся туда на корабельном аэроботе, в двигателях которого заключалось изрядное количество лошадиных сил. Но ничего не произошло. И не могло произойти до тех пор, пока здесь не появится Кларисса, последняя в роду доисторических художников-магов. Не на чем было остановить взгляд — разве что полюбоваться панорамой. О двух злополучных экспериментах напоминали только полустертые ветром и дождем пятна краски — на том месте, где стоял мольберт Клариссы.
Само собой, каждый счел своим долгом побывать в знаменитых пещерах, чтобы осмотреть и сфотографировать наскальные рисунки — потрясающие изображения животных и охотников, которые казались живыми. Но краска давно высохла, рисунки были старыми, слишком старыми. И все же казалось, что следы присутствия древней магии еще можно ощутить.
Это или нечто иное — но что-то в этом мире вселяло тревогу. Мужчины и женщины не позволяли себе гулять поодиночке и сохраняли бдительность. Кто знает, что могло таиться в зарослях, среди руин? Фаррелл, хотя ему очень не хотелось нарушать предписания относительно униформы ФИКС, отдал категорический приказ не покидать судно без огненно-красных безрукавок поверх одежды. Поводом послужила перестрелка между группами охотников. К счастью, обошлось без жертв, однако четверо мужчин и три женщины надолго выбыли из строя, получив огнестрельные ранения.
— Вам не кажется, капитан, что нам пора на взлет? — спросил Граймс у Фаррелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11