Тут же и Арлетта. Она разбрызгивает кровь. Сейчас жрец упадет плашмя, проползет несколько шагов, поднимется и снова упадет. На коленях он подползет к покойнице, встанет и почтительно коснется языком ее мертвого лба. И Арлетта обрызгает их обоих кровью.
Неожиданно слышится голос:
— У жреца на животе овчина!..
Это старый родич покойной королевы, он только вчера приехал из Борре. Скоро и его черед ложиться в курган. Он очень стар, борода наполовину скрывает его лицо. Голос у него тонкий, словно ослабевший северный ветер, но в нем звучит такой ледяной холод, что все мы невольно вздрагиваем. Его слова слышат лишь стоящие рядом.
— У жреца на животе овчина!..
Мы знаем, что у жреца болит живот, он часто стонет и кричит по ночам. На животе у него большой вздувшийся бугор, который причиняет ему много страданий. Жрец и обвязал живот куском овчины, чтобы предохранить больное место, когда ему придется падать на землю.
Но старик из Борре не сдается. Он показывает на овчину и снова пищит:
— Он оскорбляет покойницу! У него на животе овчина!
Происходит нечто некрасивое и непристойное. Жрец хватается руками за больное место и стонет. Но Хальвдан в раздражении машет ему рукой. Это означает: снимай овчину! Жрец подчиняется и сбрасывает свою повязку.
Все видят красный бугор у него на животе. Жрец ведет шествие дальше, к носилкам, и обходит вокруг них. Падает на землю.
Встает, шатаясь, подходит к королеве. Прикасается языком к ее мертвому лбу.
В это мгновение Арлетта брызгает на них кровью.
И я, гость из неведомого, думаю: разбавил он эту кровь водой или нет?
Множество людей, собравшихся смотреть, как королеву будут класть в курган, толпится на ближайших полях, спускаясь до самого болота. Все лица обращены к носилкам, которые сейчас внесут на курган. Но до этого на запястье королевы должны надеть ремешок с маленьким колокольчиком. Когда королева поднимет руку, колокольчик зазвенит и перед ней распахнутся последние врата. Это имеет очень большое значение. Если колокольчик наденут неверно и он зазвенит не так, как нужно, покойница вернется сюда, и живым уже никогда не будет от нее спасения. Выясняется, что викинг Хальвдан и об этом не подумал заранее. Он не принял никакого решения и не знает, кто должен надевать королеве колокольчик. Он, сын, этого делать не может, это будет вопреки старым обычаям. Наверно, подобает, чтобы это сделал старший в роду, тот, кто и сам скоро ляжет в курган? Старик из Борре, который явился на похороны в полном вооружении, чтобы подчеркнуть свое могущество, хотя идти на погребение, не оставив дома щит и меч, считается неприличным, кричит своим тонким писклявым голосом, что только он, и никто другой, имеет право надеть колокольчик на руку своей покойной родственницы. Но это задевает честь другого. Нынче на рассвете во фьорде бросил якорь еще один корабль. Он приплыл сюда из Уппсалы. Слух о смерти королевы дошел и туда. Один из ее дальних родичей снарядил свой корабль в надежде поспеть на похороны. И вот он здесь. Он выходит вперед и требует, чтобы в такой день ему была оказана высокая честь — ведь он проделал самый долгий путь, чтобы попасть сюда.
Хальвдан в замешательстве. Люди не спускают с него глаз.
И вдруг происходит небывалое — вперед выступает Хеминг, хотя он незнатного рода и ему не подобает брать слово в такую минуту. Но он очень смел. Он поднимается на небольшой камень и говорит медленно, негромко, но четко, что был бы весьма благодарен, если б сын покойной королевы разрешил ему надеть колокольчик на руку умершей.
Вокруг поднимается возмущенный и изумленный ропот. Кое-кто даже смеется. Но Хеминг продолжает:
— Королева мне приказала выковать этот колокольчик. Это моя работа. Я знаю, как он звенит. И когда придет время, благодаря его звону она попадет туда, куда стремится. За это в ответе я. Но если колокольчик будет надет неверно, я не ручаюсь, что он зазвенит, как нужно. Тебе выбирать, Хальвдан.
Но Хальвдан не в состоянии сделать выбор, он не слишком сообразителен и не умеет быстро принимать решения. Перед ним с презрительной усмешкой на губах лежит его мать, она протянула ему руку. Вот-вот она начнет бранится, что ее жалкие родичи даже не знают, как надо надеть колокольчик. Ей уже не терпится поскорей лежать в кургане. И опять происходит небывалое: четверо рабов приносят носилки. Это Эйнриде. Он слаб, но в полном сознании, он вспомнил об одной вещи, которая требует его присутствия здесь. Люди расступаются перед носилками. Эйнриде поднимает голову. Потревожив ногу, он морщится от боли. И мы видим, как сквозь льняную ткань сочится кровь.
— Я надеюсь, Хальвдан, — говорит Эйнриде, — ты разрешишь мне помочь Хемингу исполнить его долг? Это священный миг. Пусть Хеминг наденет королеве колокольчик. Он сам его выковал, это верно. Но он часто советовался со мной. Поэтому некоторая доля его чести принадлежит и мне. Я требую, чтобы мне разрешили держать руку королевы.
Викинг Хальвдан обрадован, что наконец-то из трудного положения нашелся выход, и удовлетворенно кивает. Носилки с Эйнриде ставят рядом с носилками королевы. Эйнриде наклоняется над покойницей и поднимает ее руку. Подходит Хеминг, молодая рабыня на серебряном подносе, привезенном из Ирландии, держит колокольчик. Хеминг высоко поднимает поднос. Берет двумя пальцами крохотный колокольчик, слегка встряхивает его, и сквозь шорох измороси, летящей со стороны моря, сотни собравшихся тут людей слышат нежный мелодичный звук — в нем и звон серебра, и плач молодой матери над больным ребенком, но есть в нем и предвестие бури и где-то в самой глубине — угроза.
Хеминг наклоняется и надевает колокольчик на руку королевы. Ловкими пальцами он замыкает застежку на ремешке, делает шаг в сторону и останавливается.
Царит мертвая тишина.
Эйнриде опускает руку королевы на богатое покрывало, которым теперь укрыта покойница. Его уносят обратно в усадьбу.
И люди опять расступаются перед ним.
Теперь вперед выходят воины, которые будут обладать Одни, перед тем как Хеминг зарежет ее. Они выстраиваются возле кургана. Их тела до пояса обнажены, волосы подстрижены, они исполнены серьезности, которой требует это событие, однако кое-кто из них не в силах скрыть свое торжество. Арлетта и Гюрд приносят рог и сосуды и поят мужчин. Состав этого напитка известен лишь избранным — это мед с примесью сока растений, тайные тропки к которым знают некоторые женщины Усеберга. И мы, наблюдающие за воинами, видим, как напиток распаляет пьющих, поднимает в них мужество. Но это не обычное мужество, заставляющее мужчину пускаться в пляс или в безудержное хвастовство, и не глупое мужество пьяного. Нет, в воинах как бы нарастает какой-то внутренний гул, заставляющий их покачиваться из стороны в сторону, у некоторых отвисает нижняя губа, изо рта высовывается кончик языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Неожиданно слышится голос:
— У жреца на животе овчина!..
Это старый родич покойной королевы, он только вчера приехал из Борре. Скоро и его черед ложиться в курган. Он очень стар, борода наполовину скрывает его лицо. Голос у него тонкий, словно ослабевший северный ветер, но в нем звучит такой ледяной холод, что все мы невольно вздрагиваем. Его слова слышат лишь стоящие рядом.
— У жреца на животе овчина!..
Мы знаем, что у жреца болит живот, он часто стонет и кричит по ночам. На животе у него большой вздувшийся бугор, который причиняет ему много страданий. Жрец и обвязал живот куском овчины, чтобы предохранить больное место, когда ему придется падать на землю.
Но старик из Борре не сдается. Он показывает на овчину и снова пищит:
— Он оскорбляет покойницу! У него на животе овчина!
Происходит нечто некрасивое и непристойное. Жрец хватается руками за больное место и стонет. Но Хальвдан в раздражении машет ему рукой. Это означает: снимай овчину! Жрец подчиняется и сбрасывает свою повязку.
Все видят красный бугор у него на животе. Жрец ведет шествие дальше, к носилкам, и обходит вокруг них. Падает на землю.
Встает, шатаясь, подходит к королеве. Прикасается языком к ее мертвому лбу.
В это мгновение Арлетта брызгает на них кровью.
И я, гость из неведомого, думаю: разбавил он эту кровь водой или нет?
Множество людей, собравшихся смотреть, как королеву будут класть в курган, толпится на ближайших полях, спускаясь до самого болота. Все лица обращены к носилкам, которые сейчас внесут на курган. Но до этого на запястье королевы должны надеть ремешок с маленьким колокольчиком. Когда королева поднимет руку, колокольчик зазвенит и перед ней распахнутся последние врата. Это имеет очень большое значение. Если колокольчик наденут неверно и он зазвенит не так, как нужно, покойница вернется сюда, и живым уже никогда не будет от нее спасения. Выясняется, что викинг Хальвдан и об этом не подумал заранее. Он не принял никакого решения и не знает, кто должен надевать королеве колокольчик. Он, сын, этого делать не может, это будет вопреки старым обычаям. Наверно, подобает, чтобы это сделал старший в роду, тот, кто и сам скоро ляжет в курган? Старик из Борре, который явился на похороны в полном вооружении, чтобы подчеркнуть свое могущество, хотя идти на погребение, не оставив дома щит и меч, считается неприличным, кричит своим тонким писклявым голосом, что только он, и никто другой, имеет право надеть колокольчик на руку своей покойной родственницы. Но это задевает честь другого. Нынче на рассвете во фьорде бросил якорь еще один корабль. Он приплыл сюда из Уппсалы. Слух о смерти королевы дошел и туда. Один из ее дальних родичей снарядил свой корабль в надежде поспеть на похороны. И вот он здесь. Он выходит вперед и требует, чтобы в такой день ему была оказана высокая честь — ведь он проделал самый долгий путь, чтобы попасть сюда.
Хальвдан в замешательстве. Люди не спускают с него глаз.
И вдруг происходит небывалое — вперед выступает Хеминг, хотя он незнатного рода и ему не подобает брать слово в такую минуту. Но он очень смел. Он поднимается на небольшой камень и говорит медленно, негромко, но четко, что был бы весьма благодарен, если б сын покойной королевы разрешил ему надеть колокольчик на руку умершей.
Вокруг поднимается возмущенный и изумленный ропот. Кое-кто даже смеется. Но Хеминг продолжает:
— Королева мне приказала выковать этот колокольчик. Это моя работа. Я знаю, как он звенит. И когда придет время, благодаря его звону она попадет туда, куда стремится. За это в ответе я. Но если колокольчик будет надет неверно, я не ручаюсь, что он зазвенит, как нужно. Тебе выбирать, Хальвдан.
Но Хальвдан не в состоянии сделать выбор, он не слишком сообразителен и не умеет быстро принимать решения. Перед ним с презрительной усмешкой на губах лежит его мать, она протянула ему руку. Вот-вот она начнет бранится, что ее жалкие родичи даже не знают, как надо надеть колокольчик. Ей уже не терпится поскорей лежать в кургане. И опять происходит небывалое: четверо рабов приносят носилки. Это Эйнриде. Он слаб, но в полном сознании, он вспомнил об одной вещи, которая требует его присутствия здесь. Люди расступаются перед носилками. Эйнриде поднимает голову. Потревожив ногу, он морщится от боли. И мы видим, как сквозь льняную ткань сочится кровь.
— Я надеюсь, Хальвдан, — говорит Эйнриде, — ты разрешишь мне помочь Хемингу исполнить его долг? Это священный миг. Пусть Хеминг наденет королеве колокольчик. Он сам его выковал, это верно. Но он часто советовался со мной. Поэтому некоторая доля его чести принадлежит и мне. Я требую, чтобы мне разрешили держать руку королевы.
Викинг Хальвдан обрадован, что наконец-то из трудного положения нашелся выход, и удовлетворенно кивает. Носилки с Эйнриде ставят рядом с носилками королевы. Эйнриде наклоняется над покойницей и поднимает ее руку. Подходит Хеминг, молодая рабыня на серебряном подносе, привезенном из Ирландии, держит колокольчик. Хеминг высоко поднимает поднос. Берет двумя пальцами крохотный колокольчик, слегка встряхивает его, и сквозь шорох измороси, летящей со стороны моря, сотни собравшихся тут людей слышат нежный мелодичный звук — в нем и звон серебра, и плач молодой матери над больным ребенком, но есть в нем и предвестие бури и где-то в самой глубине — угроза.
Хеминг наклоняется и надевает колокольчик на руку королевы. Ловкими пальцами он замыкает застежку на ремешке, делает шаг в сторону и останавливается.
Царит мертвая тишина.
Эйнриде опускает руку королевы на богатое покрывало, которым теперь укрыта покойница. Его уносят обратно в усадьбу.
И люди опять расступаются перед ним.
Теперь вперед выходят воины, которые будут обладать Одни, перед тем как Хеминг зарежет ее. Они выстраиваются возле кургана. Их тела до пояса обнажены, волосы подстрижены, они исполнены серьезности, которой требует это событие, однако кое-кто из них не в силах скрыть свое торжество. Арлетта и Гюрд приносят рог и сосуды и поят мужчин. Состав этого напитка известен лишь избранным — это мед с примесью сока растений, тайные тропки к которым знают некоторые женщины Усеберга. И мы, наблюдающие за воинами, видим, как напиток распаляет пьющих, поднимает в них мужество. Но это не обычное мужество, заставляющее мужчину пускаться в пляс или в безудержное хвастовство, и не глупое мужество пьяного. Нет, в воинах как бы нарастает какой-то внутренний гул, заставляющий их покачиваться из стороны в сторону, у некоторых отвисает нижняя губа, изо рта высовывается кончик языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53