Появилась лишь легкая дымка, но и ее было достаточно, чтобы полностью
связать нас. У нас не было никаких навигационных приборов, и мы полностью
зависели от треугольника из слабо видимых звезд, обозначающего южный полюс
неба. Нет звезд - нет движения.
Это как раз и оказалось той ситуацией, в которой я поняла, что хорошо
подобрала людей. Когда две ночи спустя небо снова прояснилось, никто не
выразил желания вернуться, хотя каждый был в состоянии сосчитать кувшины и
прикинуть, на какое время хватит воды. Еще несколько дней безветрия - и
возникла бы серьезная опасность умереть от жажды, так как земли нигде не
было видно.
Я рассчитала, что за ночь мы преодолевали около двадцати пяти
километров. Мы гребли все яростнее и сократили перерывы на отдых до пяти
минут; кроме того, мы гребли час после восхода солнца, рискуя сбиться с
курса.
Дни проходили в невеселом молчании. Кто не спал, убивал время ловлей
рыбы тем самым способом, о котором я уже рассказала. Это был метод
эскимосов, хотя мы сидели не у проруби: поднимешь руку с копьем и
направляешь взгляд на точку прямо под поверхностью воды; как только рыба
появляется в пределах досягаемости по ту сторону этой точки, бросаешь
копье. Ни один эскимос не предавался этому занятию с большим вниманием; и
ни один из них не бил рыбу не столько ради мяса, сколько ради воды.
За эти дни, проведенные в море, мы научились различать, какие виды
рыб имеют достаточно сочное мясо, чтобы его можно было бы высосать, а
каких из-за солоноватой крови, пропитывающей их ткани, следует избегать.
Вода распределялась очень строго, и такими маленькими порциями, что
ее хватило бы даже в том случае, если бы каждая третья ночь была туманной.
Но, как оказалось, туманных ночей больше не было, и когда мы,
наконец, увидели землю, воды оставалось еще почти на четыре дня. Мы
преодолели искушение выпить все, празднуя показавшуюся землю; ведь сначала
еще нужно было найти реку.
Я твердо запомнила карты и фотографии со спутников, но ландшафт в
натуре выглядит совсем иначе, поэтому нам пришлось несколько часов грести
вдоль берега, прежде чем я смогла определить, где мы находимся. Счастливым
образом приметой оказался широкий ровный поток.
Прежде чем выбросить гразер и его энергетические заряды, мы
воспользовались им, чтобы разжечь огонь. Когда плати путешествуют, они
носят с собой тлеющие угли от костра прошедшей ночи, присыпанные пеплом в
сосуде из толстых растительных волокон. Мы намеревались делать так же; это
было намного лучше, чем каждый день тратить час и тереть друг о друга два
куска сухого дерева.
Мы вытащили наши каноэ на берег и утащили их на несколько сотен
метров вглубь суши, в кусты, где и оставили, предварительно замаскировав.
Шанс, что мы спустя год снова будем здесь, был невелик, но это все же было
лучше, чем оставить их на виду.
Мы прошли вглубь суши, пока в воде илистой реки не перестала
ощущаться соль, и начали плескаться в реке, как школьники. Потом мы с
Брендой разожгли костер, а остальные занялись поисками пищи.
Вблизи реки дичи было более чем достаточно, но мы оказались не
слишком ловкими охотниками. Невозможно было идти бесшумно по жесткой,
высотой до плеч траве. И так получилось, что больше всего повезло тем
охотникам, что на цыпочках прокрались по склону берега. Они вернулись с
пятью крупными змеями. Мы сняли с них кожу, выпотрошили и, наколов на
палки, поджарили над костром.
После двух недель сырого, сочащегося кровью мяса жирное змеиное мясо
показалось деликатесом, хотя у большинства из нас оно комом вставало в
горле.
Мы приготовили постели из мягкой травы, и большая часть хорошо
выспалась; ко мне, правда, это не относится. Комбинация забот и трудностей
с пищеварением едва позволила мне заснуть. Я была достаточно бодрствующей,
чтобы заметить, что многие парочки воспользовались возможностью удалиться
от берега; я завидовала и мучилась от чувства отверженности. Я немного
поиграла с идеей потребовать этого от кого-нибудь, но вместо этого просто
ждала, чтобы кто-нибудь сам обратился ко мне, и это кончилось тем, что я
полночи прислушивалась к сладострастному сопению остальных.
Теперь личное замечание; если этот зуб выживет, его перед публикацией
записей нужно стереть. Оно касается Габриэля. Мы, женщины, в эти последние
две недели имели достаточно возможностей видеть его обнаженное тело - что
как пропорциями, так и оснащением было вполне привлекательным - и я
полагаю, что женщины помоложе меня строили в его отношении куда дальше
идущие планы, чем я. Поэтому я была несколько растеряна, когда он вдруг
собрался на берег реки с мужчиной - со своим другом еще по Сельве
Маркусом. Я тогда еще не знала, что их поколение на Сельве очень просто
относится к таким делам; но и без того я должна была чувствовать себя в
достаточной степени антропологом, чтобы быть объективнее в этом вопросе.
Ведь я и сама не была совершенно свободной от моих собственных
цивилизаторских проявлений моды; это касается также (может быть, даже в
большей степени) и земных мужчин нашего общества. Как ученый, я могу
понять факт, что гомосексуальность распространена повсюду и естественна, а
меняется лишь ее оценка. Земля в настоящее время еще не совсем свободна от
предубеждений к другим типам поведения; я решила предупредить утром
каждого отдельно. (Оба они не исключительно гомосексуальны, как оказалось;
в ту же ночь, только позднее, оба покидали свои ложа и уходили с
женщинами; Габриэль даже по меньшей мере дважды.)
Перед тем, как улечься отдыхать, мы положили в костер два больших и
относительно сухих бревна - и расположили их так, чтобы легкий ветерок
раздувал огонь - и он весело горел всю ночь без всякого присмотра.
Это обстоятельство, вероятно, и спасло нам жизнь. Когда мы следующим
утром покинули лагерь и отправились на юг, с подветренной стороны мы нашли
сотни следов - отпечатков лап больших кошачьих. Какой же идиоткой я была,
что не назначила никакой охраны! Остальные тоже хорошие бараны, так как не
подумали об этом. Однотонные будни и суровое напряжение последних двух
недель убаюкали нас; но теперь мы были будто наэлектризованы страхом. Мы
внезапно поняли, что несмотря на все тренировки на выживаемость у нас все
еще инстинкты городских жителей, а эти инстинкты были годны только для
того, чтобы погубить нас.
Остров был почти круглым, около ста километров в диаметре, с
центральным кратерным озером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22