Дрейк замедлил шаги и, не доходя до Рогана нескольких шагов, оглядел его с головы до ног. Кожа туго натянулась на его высоких кельтских скулах, щетина сплошь покрывала впалые щеки и остро торчащий подбородок. Серые глаза, подобно цвету воды на камнях или дымке, окутывающей деревья в осенний день, спокойные и невозмутимые, словно говорили, что никогда не выдадут скрытых в них тайн. Это было лицо солдата, может быть, лицо ученого. Но совершенно ясно, что не уголовника.
– Шон Роган? – спросил Дрейк, чтобы окончательно убедиться.
Верзила кивнул.
– Он самый. Что вам нужно?
В его негромком голосе не ощущалось и намека на подобострастие, и Дрейк по какой-то непонятной причине почувствовал себя перед ним как молодой новобранец, разговаривающий со старшим офицером.
– Начальник тюрьмы желает с вами переговорить.
Роган взял свою рубашку с соседнего валуна, надел ее через голову и пошел за Дрейком вверх по склону, легко помахивая рукой с кувалдой. Поравнявшись с офицером охраны, бросил ее.
– Подарок для вас.
Малвани ухмыльнулся, вынул из бокового кармана потертый серебряный портсигар и предложил заключенному сигарету.
– Может ли так случиться, что мы прощаемся с вами, Шон Роган, и я вижу вас в последний раз?
Лицо Рогана на мгновение осветилось обаятельной улыбкой.
– Все может случиться даже в этом худшем из миров. Вы-то должны это знать, Патрик.
Малвани прикоснулся к его плечу.
– С Богом, Шон! – тихо напутствовал он по-ирландски.
Роган повернулся и зашагал к «лендроверу», да так быстро, что Дрейк отстал от него на несколько шагов. Когда они проходили мимо группы заключенных, которые загружали грузовик, кто-то крикнул:
– Удачи, ирландец!
Роган приветственно вскинул руку и сел в машину на место пассажира.
Дрейк взялся за руль и тут же поехал, чувствуя себя немного не в своей тарелке: ему было явно не по себе. Выходило так, будто Роган начал тут командовать, будто в любой момент он может приказать ему повернуть направо, вместо того чтобы продолжать ехать прямо по направлению к тюрьме.
Ирландец по давней привычке неторопливо дымил своей сигаретой, окидывая взглядом болотистые торфяники. Дрейк краем глаза взглянул на него пару раз, попытавшись завязать разговор.
– Говорят, вы надеетесь скоро выйти на свободу?
– Надеяться никому не возбраняется.
– Давно ли вы здесь?
– Семь лет.
Ответ произвел впечатление неожиданного удара в лицо, и Дрейк содрогнулся, подумав о долгих годах заточения, о ветрах с дождем, проносившихся над этими болотами, серых рассветах, коротком лете, которое сменяла ненастная осень, а потом железная хватка зимы.
Дрейк заставил себя улыбнуться:
– Сам-то я здесь всего несколько дней.
– Это ваше первое место службы?
– Нет. Некоторое время я работал в Уэйкфилде. Только в прошлом году закончил службу в гвардии. Не думал, что меня снова занесет на эту дорожку, но потом увидел объявление, что требуются офицеры для службы в тюрьме. Предложение мне приглянулось, и я решил попробовать.
– Ну и как, вы довольны?
Дрейк почувствовал, что по непонятной причине краснеет.
– Кто-то ведь должен выполнять такую работу, – ответил он, как бы оправдываясь. – Оплата бывает и похуже, а жилье и пенсия тоже не из завидных. Но ворчать вряд ли стоит из-за всего этого, верно?
– Я предпочел бы податься в дьяволы, – с непоколебимой убежденностью ответил Шон Роган. Он демонстративно отвернулся к окну, сложив руки на животе, и стал смотреть на торфяники, отвергая всякую возможность продолжения разговора.
– Поведение – ни в какие ворота! – произнес начальник тюрьмы, знакомясь с личным делом, лежавшим на его письменном столе. – Поэтому нужно ли высказывать предположение при старшем надзирателе, что на этот раз мы наконец расстанемся с ним?
– И я так считаю, сэр, – отозвался Ванбру.
– Бывают дни, когда меня радует тот факт, что через десять месяцев я ухожу в отставку. – Начальник тюрьмы отодвинул стул и поднялся. – Его привезут сюда примерно через пятнадцать минут. А пока мне надо кое-что сделать. Устраивайтесь здесь поудобнее, я попрошу подать вам чаю.
Дверь за начальником тюрьмы закрылась, и Двайер, стоявший у окна, подошел к столу.
– Я многого не знаю о Рогане, сэр. Так, кое-что о том, что было до меня. Не он ли был заводилой в ирландской республиканской армии?
– Именно он. В 1956 году его приговорили к двенадцати годам за организацию побегов из нескольких тюрем Англии и Ольстера. Помните известное нападение на Петерхед в 1955 году? С наступлением темноты они проникли туда и освободили троих. Ушли непойманными.
– И он был в этом замешан?
– Руководил группой освобождения. – Ванбру раскрыл папку. – Здесь все записано. Большую часть детства провел во Франции и Германии. Его отец занимался внешнеполитической деятельностью в пользу Ирландии. Учился в колледже Тринити в Дублине. Тогда его ранили и арестовали во время облавы на границах Ольстера. Это произошло как раз перед началом войны.
– Сколько он получил за это?
– Семь лет. Но был освобожден в сорок первом году по просьбе руководителя службы специальных операций – благодаря тому, что свободно владел французским и немецким языками. Тогда-то я впервые и встретился с ним. В то время я и сам состоял на этой службе. Он прошел обычный курс подготовки, и его забросили на парашюте во Францию для организации сопротивления в гористой местности Вогезы. У него там чертовски хорошо все получалось! Потом он служил до конца войны и, как только кончилась война, сразу же демобилизовался.
– И чем же он после этого занимался?
– Принялся за свои старые штучки. В сорок седьмом схлопотал в Белфасте пять лет. Правда, тогда к нему отнеслись довольно мягко из-за его заслуг во время войны. Впрочем, такое снисхождение ему было ни к чему: он все равно бежал через год. – Ванбру криво ухмыльнулся. – Это у него вошло в привычку. Бежал из Паркхурста в 1956 году, но с острова ему уйти не удалось. На следующий год – из Петерхеда. Три дня пробирался по болотам, однако собаки выследили его.
– Этим и объясняется то, что последний раз его направили сюда?
– Вот именно! Максимальная гарантия от побега. – Ванбру начал набивать трубку. – Если вы внимательно просмотрите его дело, то в конце найдете конфиденциальную запись. Она касается случая, о котором начальник тюрьмы предпочитает не распространяться. В июле 1960 года Шона Рогана задержали ранним утром в открытом поле за офицерскими казармами.
Двайер нахмурился.
– Значит, за стенами тюрьмы?
Ванбру кивнул.
– Старший офицер в эту ночь где-то играл в карты. С ним была эльзасская ищейка, и, когда он возвращался домой, пес учуял запах Рогана.
– Но как ему удалось выбраться из тюрьмы?
– Он отказывался объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42