- Я не думаю, что вам понадобится следу-
ющий сеанс.
- Да что вы говорите?! Как это не понадобится?
- Ладно. - Ермаков махнул рукой. - Приходите завтра. Только я думаю,
что вы не придете. По аналогии с Пороховницыным.
- Что это значит?
- Не знаю. Вам предстоит выяснить.
- Но...
- Все, Георгий. Меня ждет следующий... пациент.
Гоша вышел из института, посмотрел на небо. По небу плыли тяжелые ту-
чи, собирался дождь, дул холодный ветер. Ежась, Гоша пошел по аллее. По
асфальту застучали крупные капли. Сейчас хлынет, - подумал он. И дождь
хлынул, и Гоша промок до нитки, пока дошел до общежития. Слава Богу, Марка
дома не было. Больше всего Гоше не хотелось сейчас отвечать на какие бы то
ни было вопросы. Он разделся, развесил одежду на веревке, протянутой через
комнату и залез под одеяло. Панцирная сетка кровати противно заскрипела.
Гоша закрыл глаза. Не хватало только простыть, - подумал он. Холодно. Ноги
никак не могли согреться. Гоша свернулся калачиком, укрылся с головой.
Проснулся он от того, что что-то больно уперлось в спину. Он повернул-
ся, не открывая глаз и не услышал скрипа кроватной сетки. Дурдом, - поду-
мал он и открыл глаза. Что случилось с потолком? Почему он стал голубым?
Да это же не потолок, это небо! Гоша рывком сел, огляделся. Он сидел на
вытоптанной им полянке среди травы. Рядом лежал вещьмешок, на плечах висел
пиджак с пистолетами.
- Дурдом, - сказал он и посмотрел на часы. Восемь.
Холодно и мокро - ночью выпала роса. Надо бы позавтракать, но слишком
холодно. Он закинул вещьмешок за спину, вышел на дорогу. Постоял, покачал
головой и побежал, чтобы согреться. Пистолеты противно колотили по груди.
Разогрелся, теперь можно и позавтракать. Он сел на обочине, развязал ме-
шок, достал помидоры, хлеб, воду. Здоровый образ жизни - подумал он, -
свежий воздух, ночевка под открытым небом, овощная диета, утренняя пробеж-
ка...
Однако, это странно - ведь сеанс же закончился. Или ему это присни-
лось? Ну как же - он разговаривал с Ермаковым, потом вышел из института и
попал под дождь, пришел домой, лег в постель, уснул и проснулся здесь.
Он спит, что ли? Или тогда спал? Дурдом. Он глотнул ледяной воды из фляги,
собрал мешок и двинулся дальше. Через час что-то показалось вдали, ка-
кой-то высокий забор, за ним - деревянные крыши, остроконечная часовня.
Монастырь. Больше похоже на скит. Раскольники там живут, что ли? Старове-
ры, крестящиеся двумя перстами? Ну-ну. Посмотрим.
Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Гоша замедлил шаги,
снял пиджак, сунул пистолеты за пояс, прикрыл рубахой. До монастыря еще
далеко, часа два идти, не меньше.
Гоша угадал. Ровно через два часа он приблизился к скиту. Забор из по-
черневших от времени бревен в два человеческих роста, кондовый такой за-
бор, выстроенный основательными мужиками, не монахини же таскали эти брев-
на. Дорога упиралась в массивные бревенчатые ворота, наглухо закрытые.
Женская обитель. Примут ли здесь мужчину - вот вопрос. Гоша постучал кула-
ком. Звук получился слабым. Он сунул было руку за пистолетом, чтобы посту-
чать рукояткой, но передумал, стукнул несколько раз ногой. Его услышали,
на высоте груди открылось маленькое оконце, в нем показалась старушечья
голова, туго стянутая черным платком.
- Чего надоть? - осведомилась голова, шамкая беззубым ртом.
Гоша постарался, чтобы голос звучал солидно, сказал:
- Мне необходимо повидать мать настоятельницу.
Старушка молчала, жуя губами и смотрела неприязненно. Гоша нетерпеливо
потоптался, открыл было рот...
- Мать игуменья заняты, - сказала привратница.
- Я подожду, - согласился Гоша.
- Ну обожди, - ответила старушка и закрыла оконце.
Гоша сел, привалился спиной к воротам и закрыл глаза. Минут через
двадцать он начал проявлять нетерпение, встал, принялся ходить перед воро-
тами. Через полчаса снова постучал.
- Чего надоть? - спросила привратница.
- Я... э... Позовите мать игуменью. Я ведь жду.
- А, это ты, - вспомнила привратница. - Ждешь. Ну жди, жди.
И она закрыла окошко.
- Эй, - слабо позвал Гоша, поняв, что так можно прождать целый день и
ничего не дождаться. Однако он исправно просидел еще полчаса, и его разоб-
рала злость. Он достал из мешка связку динамита, подошел к воротам и с ос-
тервенением заколотил каблуком.
- Чего надоть? - в третий раз спросила привратница.
Гоша побагровел и сказал, тыкая ей в лицо связку:
- Знаешь, что это такое, божий одуванчик? Это динамит. Знаешь, что та-
кое динамит? Вижу, знаешь. Так вот, если через пять минут я не увижу мать
игуменью, я взорву ваш чертов забор к чертовой матери.
На лице привратницы мелькнул испуг, но не от угрозы, а от Гошиного
чертыхания. Она перекрестилась. И тут послышался голос:
- Сестра Варвара, кто там?
- Да вот, мать игуменья, добрый молодец. Вас видеть хочут, оченно ру-
гаются.
В окошке показалось лицо игуменьи, и Гоша застыл. Лицо было очень зна-
комое, но старое, покрытое морщинами, постное, с безжизненными глазами.
Это мать Арины, что ли? Игуменья долго разглядывала Гошу, и выражение на
ее лице не менялось. Молчание длилось долго. Наконец игуменья сказала:
- Гоша. Ну, здравствуй.
- Арина?! - выдохнул Гоша, подавшись вперед.
- Да.
- Но... как же это? Ведь ты...
- Я живу здесь давно. Прошла полный путь от послушницы. А ты что поде-
лываешь?
- Я... я за тобой пришел.
- А зачем? Я тебя просила прийти?
Гоша не ответил. Он понял, что искал Арину зря. Арина молчала, все
также безжизненно глядя на него. Он совладал с собой, хмуро сказал:
- Я пришел за тобой, потому что не знал, что тебе здесь хорошо. Теперь
вижу, что шел напрасно. Еще я хотел извиниться перед тобой за то, что ос-
тавил тебя тогда. Ты ненавидишь меня? - Арина молчала. - Презираешь? Что
ж, наверное есть за что.
- Я давно простила тебя, Гоша.
- Вот как, - тускло отозвался он. - Спасибо.
- Ступай себе с Богом. И не приходи больше.
Гоша повернулся и побрел прочь. Вот так. Он пришел туда, откуда не
возвращаются, чтобы вызволить Арину, а она даже не открыла для него воро-
та. Зачем же он шел? А для себя он шел. Остался тогда на душе осадок, ко-
торый хотелось смыть, и вот вроде бы все разрешилось благополучно, а оса-
док не исчез, а стал еще гуще и тяжелее. Он остановился, постоял, раздумы-
вая, потом топнул ногой и сказал вслух:
- И ладно. И хорошо. Мать игуменья? Ну и отлично. Что я, в конце кон-
цов, страдаю? А провались оно все к такой-то матери! Она меня давно прос-
тила. Ха! Да не за твоим прощением я сюда шел, черт возьми! Я вытащить те-
бя отсюда хотел. А тебя не надо вытаскивать.
1 2 3 4 5 6 7 8