либо в блестящих доспехах, с крестом св.Георгия на щите и шлеме бросает вызов исполинскому трусливому Калибану, сидящему в гнусной грязи у входа в мерзкую пещеру, и на рыцарской перчатке – надпись: «Новые постановления о Чудо-пище»; либо Персеем на крылатом коне спасает закованную в цепи прекрасную Андромеду (на поясе которой четко написано: «Цивилизация») от алчного морского чудища, на головах и клешнях которого видны надписи «Безверие», «Жестокое себялюбие», «Бездушие», «Уродство» и тому подобное.
Но толпа прозвала его «Джек-Потрошитель великанов», и именно таким сказочным богатырем с предвыборных плакатов – сейчас представлялся вчерашнему узнику человечек на далеких подмостках.
Бу-бу-бу внезапно оборвалось.
Наконец-то кончил. Садится. Теперь он! Нет! Да! Это Кейтэрем! Кейтэрем!
И снова зал рукоплещет.
Только в многотысячной толпе возможна такая тишина, которая наступила за этой бурей оваций. Когда ты один в пустыне, конечно, все кругом молчит, но ты слышишь свое дыхание, каждое свое движение, каждый шорох вокруг.
Здесь же слышен был только голос Кейтэрема, звонкий и ясный, как алмаз, горящий на черном бархате. Но как слышен! Словно он говорил над самым ухом каждого из толпы.
Вчерашнего узника этот карлик, жестикулирующий в ореоле света, в ореоле красивых, захватывающих слов, просто ошеломил; позади оратора, почти незаметные, сидели его сторонники, и до самых подмостков перед глазами околдованного слушателя раскинулось сплошное море голов и плеч – огромный зал, весь обратившийся в слух. Этот пигмей, казалось, вобрал в себя души людей, все их существо.
Кейтэрем говорил об исконных наших обычаях. «Прравильно! Прравильно!» ревела толпа. «Правильно!» – подхватывал бывший узник. Кейтэрем говорил об исстари свойственном Англии духе порядка и справедливости.
«Пр-р-равильно!» – ревела толпа. «Правильно!» – кричал растроганный узник.
Кейтэрем говорил о мудрости наших предков, о постепенном развитии священных государственных установлении, о нравственных и общественных традициях, что вошли в плоть и кровь англичанина. «Правильно!» – стонал вчерашний узник, и слезы умиления катились по его лицу.
Так неужто все это теперь пойдет прахом! Да, прахом! Только из-за того, что двадцать лет тому назад три безумца намешали в бутылках какой-то дряни, теперь наши исконные порядки и все самое святое… (Крики: "Нет!
Нет!") Так вот, чтобы все это не пошло прахом, надо напрячь все силы, побороть в себе нерешительность… (Неистовые крики одобрения.) Да, надо побороть нерешительность и покончить с полумерами.
– Джентльмены! – кричал Кейтэрем. – Все вы слыхали о крапиве, которая стала гигантской. Сначала она невелика и не отличается от простой крапивы, ее можно вырвать с корнем, выполоть твердой рукой; но если ее не выполоть, она разрастается, чудовищно разрастается, и волей-неволей нужно браться за топоры и веревки, подвергать опасности руки и ноги и самую жизнь, нужно много и горько трудиться – люди могут погибнуть, срубая ядовитые стволы, да, люди могут погибнуть, срубая ядовитые стволы…
Движение и шум на миг заглушили его слова, потом бывший узник снова явственно услышал звонкий голос:
– Сама Чудо-пища дает нам урок… – Кейтэрем выдержал внушительную паузу. – РВИТЕ С КОРНЕМ ЭТУ КРАПИВУ, ПОКА ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО!
Он замолчал и вытер губы.
– Ясно! – крикнул кто-то в зале. – Ясно и понятно!
И опять крики одобрения стремительно переросли в громоподобный рев, словно бесновался и ликовал весь мир…
И вот наш новоявленный гражданин выбрался наконец из зала, чудесно растроганный и с таким просветленным лицом, словно ему только что было ниспослано видение. Теперь он знал, что делать, как знали все; мысли его прояснились. Он возвратился к жизни, когда мир переживает роковые часы; необходимо принять важнейшее решение. И он обязан участвовать в этой великой борьбе, как подобает мужчине – свободному и готовому исполнить свой долг. Он так и видел перед собой враждующие силы. На одной стороне невозмутимые гиганты в сверкающих кольчугах (теперь они предстали перед ним совсем в ином свете, чем утром), на другой – человечек в черном, размахивающий руками на ярко освещенных подмостках, карлик, извергающий потоки столь убедительных слов, вкрадчивый златоуст с проникновенным голосом, Джон Кейтэрем – «Джек – Потрошитель великанов». Да, надо скорее объединиться и вырвать крапиву с корнем, пока еще не поздно!
***
Из всех Детей Пищи самыми высокими, самыми сильными и больше всех на виду были три сына Коссара. В целом свете, наверно, не нашлось бы другого клочка земли, так изрытого, перекопанного и перекроенного, как тот, примерно в квадратную милю, участок подле Семи дубов, где прошло их детство и где они, ища выхода могучей силе, строили все новые сараи и ангары с гигантскими действующими моделями машин. Но им давно уже стало здесь тесно. Старший сын Коссара придумывал замечательные быстроходные экипажи, он смастерил себе что-то вроде исполинского велосипеда, но машина эта не умещалась ни на одной дороге и ее не мог выдержать ни один мост.
Так она и стояла в бездействии, громада из колес и моторов, способная мчаться со скоростью 250 миль в час, – лишь изредка сам изобретатель, оседлав ее, носился взад и вперед по тесному двору. А он-то мечтал объехать на своем велосипеде всю нашу крошечную планету, ради этой ребячьей мечты и смастерил его еще мальчонкой. Местами, там, где сбита эмаль, спицы уже покрыты бурой ржавчиной и словно кровоточат.
– Прежде чем пускаться в путь, сынок, надо построить дорогу, – сказал Коссар.
И вот в одно прекрасное утро, на заре, молодой исполин вместе с братьями принялся строить дорогу, которая обойдет земной шар. Они словно предчувствовали, что им помешают, и работали с особенным рвением. Люди очень скоро обнаружили их дорогу – прямая, как стрела, она вела к Ла-Маншу, несколько миль были уже проложены, выровнены и утрамбованы.
Около полудня братьев остановила возбужденная толпа – тут были землевладельцы, земельные агенты, местные власти, стряпчие, полицейские и даже солдаты.
– Мы строим дорогу, – объяснил старший мальчик.
– И стройте на здоровье! – крикнул снизу самый важный законник. – Но только извольте уважать чужие права. Вы нарушили частное право двадцати семи землевладельцев, не говоря уже об особых привилегиях и собственности одного окружного муниципалитета, девяти приходских советов, совета графства, двух газовых компаний и одной железнодорожной…
– Ой-ой! – воскликнул старший из мальчиков.
– Придется вам это прекратить.
– Но ведь у вас всюду такие скверные узенькие тропинки. Разве вам не хочется ездить по красивой прямой дороге?
– Да, конечно, я бы сказал, у такой дороги были бы свои преимущества, но…
– Но строить ее нельзя, – докончил за него старший мальчик, собирая инструменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Но толпа прозвала его «Джек-Потрошитель великанов», и именно таким сказочным богатырем с предвыборных плакатов – сейчас представлялся вчерашнему узнику человечек на далеких подмостках.
Бу-бу-бу внезапно оборвалось.
Наконец-то кончил. Садится. Теперь он! Нет! Да! Это Кейтэрем! Кейтэрем!
И снова зал рукоплещет.
Только в многотысячной толпе возможна такая тишина, которая наступила за этой бурей оваций. Когда ты один в пустыне, конечно, все кругом молчит, но ты слышишь свое дыхание, каждое свое движение, каждый шорох вокруг.
Здесь же слышен был только голос Кейтэрема, звонкий и ясный, как алмаз, горящий на черном бархате. Но как слышен! Словно он говорил над самым ухом каждого из толпы.
Вчерашнего узника этот карлик, жестикулирующий в ореоле света, в ореоле красивых, захватывающих слов, просто ошеломил; позади оратора, почти незаметные, сидели его сторонники, и до самых подмостков перед глазами околдованного слушателя раскинулось сплошное море голов и плеч – огромный зал, весь обратившийся в слух. Этот пигмей, казалось, вобрал в себя души людей, все их существо.
Кейтэрем говорил об исконных наших обычаях. «Прравильно! Прравильно!» ревела толпа. «Правильно!» – подхватывал бывший узник. Кейтэрем говорил об исстари свойственном Англии духе порядка и справедливости.
«Пр-р-равильно!» – ревела толпа. «Правильно!» – кричал растроганный узник.
Кейтэрем говорил о мудрости наших предков, о постепенном развитии священных государственных установлении, о нравственных и общественных традициях, что вошли в плоть и кровь англичанина. «Правильно!» – стонал вчерашний узник, и слезы умиления катились по его лицу.
Так неужто все это теперь пойдет прахом! Да, прахом! Только из-за того, что двадцать лет тому назад три безумца намешали в бутылках какой-то дряни, теперь наши исконные порядки и все самое святое… (Крики: "Нет!
Нет!") Так вот, чтобы все это не пошло прахом, надо напрячь все силы, побороть в себе нерешительность… (Неистовые крики одобрения.) Да, надо побороть нерешительность и покончить с полумерами.
– Джентльмены! – кричал Кейтэрем. – Все вы слыхали о крапиве, которая стала гигантской. Сначала она невелика и не отличается от простой крапивы, ее можно вырвать с корнем, выполоть твердой рукой; но если ее не выполоть, она разрастается, чудовищно разрастается, и волей-неволей нужно браться за топоры и веревки, подвергать опасности руки и ноги и самую жизнь, нужно много и горько трудиться – люди могут погибнуть, срубая ядовитые стволы, да, люди могут погибнуть, срубая ядовитые стволы…
Движение и шум на миг заглушили его слова, потом бывший узник снова явственно услышал звонкий голос:
– Сама Чудо-пища дает нам урок… – Кейтэрем выдержал внушительную паузу. – РВИТЕ С КОРНЕМ ЭТУ КРАПИВУ, ПОКА ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО!
Он замолчал и вытер губы.
– Ясно! – крикнул кто-то в зале. – Ясно и понятно!
И опять крики одобрения стремительно переросли в громоподобный рев, словно бесновался и ликовал весь мир…
И вот наш новоявленный гражданин выбрался наконец из зала, чудесно растроганный и с таким просветленным лицом, словно ему только что было ниспослано видение. Теперь он знал, что делать, как знали все; мысли его прояснились. Он возвратился к жизни, когда мир переживает роковые часы; необходимо принять важнейшее решение. И он обязан участвовать в этой великой борьбе, как подобает мужчине – свободному и готовому исполнить свой долг. Он так и видел перед собой враждующие силы. На одной стороне невозмутимые гиганты в сверкающих кольчугах (теперь они предстали перед ним совсем в ином свете, чем утром), на другой – человечек в черном, размахивающий руками на ярко освещенных подмостках, карлик, извергающий потоки столь убедительных слов, вкрадчивый златоуст с проникновенным голосом, Джон Кейтэрем – «Джек – Потрошитель великанов». Да, надо скорее объединиться и вырвать крапиву с корнем, пока еще не поздно!
***
Из всех Детей Пищи самыми высокими, самыми сильными и больше всех на виду были три сына Коссара. В целом свете, наверно, не нашлось бы другого клочка земли, так изрытого, перекопанного и перекроенного, как тот, примерно в квадратную милю, участок подле Семи дубов, где прошло их детство и где они, ища выхода могучей силе, строили все новые сараи и ангары с гигантскими действующими моделями машин. Но им давно уже стало здесь тесно. Старший сын Коссара придумывал замечательные быстроходные экипажи, он смастерил себе что-то вроде исполинского велосипеда, но машина эта не умещалась ни на одной дороге и ее не мог выдержать ни один мост.
Так она и стояла в бездействии, громада из колес и моторов, способная мчаться со скоростью 250 миль в час, – лишь изредка сам изобретатель, оседлав ее, носился взад и вперед по тесному двору. А он-то мечтал объехать на своем велосипеде всю нашу крошечную планету, ради этой ребячьей мечты и смастерил его еще мальчонкой. Местами, там, где сбита эмаль, спицы уже покрыты бурой ржавчиной и словно кровоточат.
– Прежде чем пускаться в путь, сынок, надо построить дорогу, – сказал Коссар.
И вот в одно прекрасное утро, на заре, молодой исполин вместе с братьями принялся строить дорогу, которая обойдет земной шар. Они словно предчувствовали, что им помешают, и работали с особенным рвением. Люди очень скоро обнаружили их дорогу – прямая, как стрела, она вела к Ла-Маншу, несколько миль были уже проложены, выровнены и утрамбованы.
Около полудня братьев остановила возбужденная толпа – тут были землевладельцы, земельные агенты, местные власти, стряпчие, полицейские и даже солдаты.
– Мы строим дорогу, – объяснил старший мальчик.
– И стройте на здоровье! – крикнул снизу самый важный законник. – Но только извольте уважать чужие права. Вы нарушили частное право двадцати семи землевладельцев, не говоря уже об особых привилегиях и собственности одного окружного муниципалитета, девяти приходских советов, совета графства, двух газовых компаний и одной железнодорожной…
– Ой-ой! – воскликнул старший из мальчиков.
– Придется вам это прекратить.
– Но ведь у вас всюду такие скверные узенькие тропинки. Разве вам не хочется ездить по красивой прямой дороге?
– Да, конечно, я бы сказал, у такой дороги были бы свои преимущества, но…
– Но строить ее нельзя, – докончил за него старший мальчик, собирая инструменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63