Мол, провозимся, так соберутся
туда на экскурсию менты или искрозадые, станут вести себя нетактично. А
если и они в кого-то превратятся, это будет страшно, похуже разного рода
джунглей.
Торн несколько раз подумал, уколоться ли ему. После подземной истории
не особенно хотелось. В конце концов, ко всем вещам на свете есть ключи.
Еще бы научиться вовремя находить их, а не как обычно, когда вещи сами
тебя отпирают.
Решили ехать кучей, в микробусе, даже Макаров увязался руководить
операцией.
- Будто менты собрались, - выразил неудовольствие Ливнев. - Стенка на
стенку пойдем, что ли. Или кто кого перекусает. Я, когда со всеми, глупый,
как все.
- Полный порядок, по тебе равняемся, - успокоил его Торн.
"Ослабленные" ерзали и нервно хихикали. Они явно не переваривали друг
друга на уровне мембран. Легко было додуматься, почему "ослабленные"
всегда ходят поодиночке. Однако, и ведьмаки впервые выступили дружным
коллективом.
Машина поплутала по извилистой тропе между мусорными холмами, но
потом появились маяки и ориентиры. Волки в измазанных куртках расселись
кругами на вершинах холмов, неожиданно тихие и какие-то почтительные.
Немного поодаль располагались живописные группки макак, но и они словно
набирались ума-разума. Тут и там попадались прочие звери, серьезные, а
может, заторможенные. Лешики и ежки взяли друг друга под руки. Они
смотрели в одну и ту же точку. Микробус взобрался на холмик, и прояснилось
направление взглядов. Протухший пожарный водоем. Даже в свете фар вода
казалась совершенно черной, а водоем больше напоминал дыру.
- Ну как, хорошо в мире животного? - спросил Торн у крайнего зверя.
- Отвяжись, - тускло отвечал тот, - тебя не звали.
- Будешь ругаться, заберу на лечение. Вылечишься, пойдешь на
спичечную фабрику головки обсерять.
- О-о! - зверь несколько раз икнул. - Не надо. Слушай, злец-охотник.
Пока хилял сюда, было плохо. Фрезеровало, свербило, загребало. А здесь
изнутри сущность полезла. Лезет и не коротит, знаешь. Чувствую стаю, стая
чует меня. Скоро охота. А знаете, человек - наша цель, поэтому в нем все
должно быть прекрасно, и мясо, и кожа, и кости. Однако, страшно неловко,
когда кушаешь хорошего человека.
- Какое слипание мембран, какая ориентация каналов, - академически
радовался Макаров.
- Это здоровый столбовик всех замел, насадил на ось, - принюхался
Торн. - Какой-то Пахан-Праотец их сюда завлек, будто мух на дерьмо. Не наш
Пахан, нецивилизованный.
- Что вы такое несете? - по-дамски чопорно возмутился Макаров.
- Он бредит, командир, не обращайте внимания, пройдет, как с белых
яблонь дым, - сказал Ливнев, не отрываясь от наблюдения за местностью. -
Кажется, там в луже кто-то отмокает.
- Прощупаем? - стал совещаться Макаров.
- Может, у людей вечеринка, а мы, как дикари, право, - предположил
Торн.
Но Макаров уже решился.
- Химсредства второй категории. И только. Если замечу что-нибудь
другое, откручу коки. Сейчас на нас общественность, что говорится, зенки
вылупила. На всякий пожарный - защитное поле сто тридцать процентов. В
первой тройке: Ливнев, Климовас, Петров. Переговорники не выключать.
Челюсти выдвинулись вперед, в магазины плевалок легли обоймы с
двойным "храподелом". Сразу десяток асмоновых дракончиков рванулись к
черной дыре. Они нарисовали ажурный мост над волнами мусора.
Бойцы шли на полусогнутых, от укрытия к укрытию. Генеральская
красота. Но Макаров уже сомневался:
- Не нравится мне эта лужа. Как глаз смотрит.
- Хорошо хоть, как глаз, а не как рот.
Вдруг по переговорнику раздалось жуткое:
- Ой-ей-ей!
Макаров всполошился.
- Вызывает "Цыпа". "Аспид", "Хряк", "Карась", доложите обстановку.
А в ответ беспричинный смех идиота.
- "Аспид" на связи, - наконец собрался с мыслями невидимый
собеседник. - Подвергаюсь массированной мембранной атаке. Складываю из
мусора слова прощания. Погибаю, но не сдаюсь. Нет, сдаюсь, еще как сдаюсь.
Ай, ноги оторвали.
- Как это оторвали, "Аспид"? Отвечай, гад! - заорал Макаров.
- Очень просто. Шеф, нет ног и такая легкость. Силы тяготения и
трения чудесно распределены. Скольжение моего тела похоже на синусоиду,
оно меня забавляет. Я могу быть петлей, восьмеркой, могу пролезть в
отверстие величиной с кулак. А всю зиму сладкий сон.
У Макарова челюсть отпала и зависла, болтаясь на ветру.
- Говорит "Хряк". Я уже близок к идеальной форме овоида. Я ем траву,
помои, документы, и все становится светлой силой, светлым жиром, плывущим
вокруг фокальных точек.
- Обстановка под контролем, - порадовал уверенный "Карась", - пора
метать икру. Нас должно быть больше, больше...
- Это противоестественно. У них пробои, будто они гнилые овощи из
ближайшего магазина, - Макаров сжал руками голову, как бы пытаясь выдавить
из нее свежие мысли. - Ведьмаки начали системные действия, а мы не готовы.
- Быть не готовым - это наш старый добрый обычай, - успокоил его
Торн. Да и готовься стул, ничего хорошего на него не посадят.
- Это вы бросьте, - сказал строгий Макаров, - не до того.
- Ладно, командир, пошел выручать своих. Ведь у всех раздрай с
привычными вихрями. Чужое поле тянет. Надо понять, какое. Им самим не
справиться.
Макаров хотел гаркнуть, но Торн уже спрыгнул с холма, упал,
покатился. Волк попытался укусить его за ляжку. Но потом шпаны не стало.
Только свалка, а впереди давящая многозначительностью дыра. Свалка
буравила взглядами. Наваленные ржавой кучей холодильники, локомобили,
бормашины, соленоиды, станки наливались жизнью и вставали в каждый в свой
ряд, ряд пристраивался к ряду и чин - к чину. Эскадроны и эскадрильи
зверомашинолюдей заходили ему в тыл, кружились где-то сзади, и он их не
видел, а только чувствовал спиной. Из-за горизонта вторым эшелоном
выглядывали смерчами столбовики, они и закручивали бесовский хоровод
вокруг Торна.
Торн прибавляет ходу, уже бежит, практически летит. Но свалка не
отстает, вернее даже нагоняет. И Торну не оторваться. Он чувствует, что
сам себя предает. Сила, исходящая из глаза, тянет за ним всякие скопы,
визоры и камеры; кожа притягивает жаро-, хладо-, пуле-, лученепробиваемые
и непроницаемые доспехи; к рукам липнут швырялки, металки, плевалки,
хваталки разных сортов; мозг, как насос, всасывает размышляющие устройства
любых мастей. Послушная воле своих хозяев дохлятина нагоняет Торна, чтобы
он оживил ее, чтобы отныне тратил себя на воскрешение свалки. И вроде бы
сулилась за это неслыханная власть глазам, мозгам, рукам Торна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
туда на экскурсию менты или искрозадые, станут вести себя нетактично. А
если и они в кого-то превратятся, это будет страшно, похуже разного рода
джунглей.
Торн несколько раз подумал, уколоться ли ему. После подземной истории
не особенно хотелось. В конце концов, ко всем вещам на свете есть ключи.
Еще бы научиться вовремя находить их, а не как обычно, когда вещи сами
тебя отпирают.
Решили ехать кучей, в микробусе, даже Макаров увязался руководить
операцией.
- Будто менты собрались, - выразил неудовольствие Ливнев. - Стенка на
стенку пойдем, что ли. Или кто кого перекусает. Я, когда со всеми, глупый,
как все.
- Полный порядок, по тебе равняемся, - успокоил его Торн.
"Ослабленные" ерзали и нервно хихикали. Они явно не переваривали друг
друга на уровне мембран. Легко было додуматься, почему "ослабленные"
всегда ходят поодиночке. Однако, и ведьмаки впервые выступили дружным
коллективом.
Машина поплутала по извилистой тропе между мусорными холмами, но
потом появились маяки и ориентиры. Волки в измазанных куртках расселись
кругами на вершинах холмов, неожиданно тихие и какие-то почтительные.
Немного поодаль располагались живописные группки макак, но и они словно
набирались ума-разума. Тут и там попадались прочие звери, серьезные, а
может, заторможенные. Лешики и ежки взяли друг друга под руки. Они
смотрели в одну и ту же точку. Микробус взобрался на холмик, и прояснилось
направление взглядов. Протухший пожарный водоем. Даже в свете фар вода
казалась совершенно черной, а водоем больше напоминал дыру.
- Ну как, хорошо в мире животного? - спросил Торн у крайнего зверя.
- Отвяжись, - тускло отвечал тот, - тебя не звали.
- Будешь ругаться, заберу на лечение. Вылечишься, пойдешь на
спичечную фабрику головки обсерять.
- О-о! - зверь несколько раз икнул. - Не надо. Слушай, злец-охотник.
Пока хилял сюда, было плохо. Фрезеровало, свербило, загребало. А здесь
изнутри сущность полезла. Лезет и не коротит, знаешь. Чувствую стаю, стая
чует меня. Скоро охота. А знаете, человек - наша цель, поэтому в нем все
должно быть прекрасно, и мясо, и кожа, и кости. Однако, страшно неловко,
когда кушаешь хорошего человека.
- Какое слипание мембран, какая ориентация каналов, - академически
радовался Макаров.
- Это здоровый столбовик всех замел, насадил на ось, - принюхался
Торн. - Какой-то Пахан-Праотец их сюда завлек, будто мух на дерьмо. Не наш
Пахан, нецивилизованный.
- Что вы такое несете? - по-дамски чопорно возмутился Макаров.
- Он бредит, командир, не обращайте внимания, пройдет, как с белых
яблонь дым, - сказал Ливнев, не отрываясь от наблюдения за местностью. -
Кажется, там в луже кто-то отмокает.
- Прощупаем? - стал совещаться Макаров.
- Может, у людей вечеринка, а мы, как дикари, право, - предположил
Торн.
Но Макаров уже решился.
- Химсредства второй категории. И только. Если замечу что-нибудь
другое, откручу коки. Сейчас на нас общественность, что говорится, зенки
вылупила. На всякий пожарный - защитное поле сто тридцать процентов. В
первой тройке: Ливнев, Климовас, Петров. Переговорники не выключать.
Челюсти выдвинулись вперед, в магазины плевалок легли обоймы с
двойным "храподелом". Сразу десяток асмоновых дракончиков рванулись к
черной дыре. Они нарисовали ажурный мост над волнами мусора.
Бойцы шли на полусогнутых, от укрытия к укрытию. Генеральская
красота. Но Макаров уже сомневался:
- Не нравится мне эта лужа. Как глаз смотрит.
- Хорошо хоть, как глаз, а не как рот.
Вдруг по переговорнику раздалось жуткое:
- Ой-ей-ей!
Макаров всполошился.
- Вызывает "Цыпа". "Аспид", "Хряк", "Карась", доложите обстановку.
А в ответ беспричинный смех идиота.
- "Аспид" на связи, - наконец собрался с мыслями невидимый
собеседник. - Подвергаюсь массированной мембранной атаке. Складываю из
мусора слова прощания. Погибаю, но не сдаюсь. Нет, сдаюсь, еще как сдаюсь.
Ай, ноги оторвали.
- Как это оторвали, "Аспид"? Отвечай, гад! - заорал Макаров.
- Очень просто. Шеф, нет ног и такая легкость. Силы тяготения и
трения чудесно распределены. Скольжение моего тела похоже на синусоиду,
оно меня забавляет. Я могу быть петлей, восьмеркой, могу пролезть в
отверстие величиной с кулак. А всю зиму сладкий сон.
У Макарова челюсть отпала и зависла, болтаясь на ветру.
- Говорит "Хряк". Я уже близок к идеальной форме овоида. Я ем траву,
помои, документы, и все становится светлой силой, светлым жиром, плывущим
вокруг фокальных точек.
- Обстановка под контролем, - порадовал уверенный "Карась", - пора
метать икру. Нас должно быть больше, больше...
- Это противоестественно. У них пробои, будто они гнилые овощи из
ближайшего магазина, - Макаров сжал руками голову, как бы пытаясь выдавить
из нее свежие мысли. - Ведьмаки начали системные действия, а мы не готовы.
- Быть не готовым - это наш старый добрый обычай, - успокоил его
Торн. Да и готовься стул, ничего хорошего на него не посадят.
- Это вы бросьте, - сказал строгий Макаров, - не до того.
- Ладно, командир, пошел выручать своих. Ведь у всех раздрай с
привычными вихрями. Чужое поле тянет. Надо понять, какое. Им самим не
справиться.
Макаров хотел гаркнуть, но Торн уже спрыгнул с холма, упал,
покатился. Волк попытался укусить его за ляжку. Но потом шпаны не стало.
Только свалка, а впереди давящая многозначительностью дыра. Свалка
буравила взглядами. Наваленные ржавой кучей холодильники, локомобили,
бормашины, соленоиды, станки наливались жизнью и вставали в каждый в свой
ряд, ряд пристраивался к ряду и чин - к чину. Эскадроны и эскадрильи
зверомашинолюдей заходили ему в тыл, кружились где-то сзади, и он их не
видел, а только чувствовал спиной. Из-за горизонта вторым эшелоном
выглядывали смерчами столбовики, они и закручивали бесовский хоровод
вокруг Торна.
Торн прибавляет ходу, уже бежит, практически летит. Но свалка не
отстает, вернее даже нагоняет. И Торну не оторваться. Он чувствует, что
сам себя предает. Сила, исходящая из глаза, тянет за ним всякие скопы,
визоры и камеры; кожа притягивает жаро-, хладо-, пуле-, лученепробиваемые
и непроницаемые доспехи; к рукам липнут швырялки, металки, плевалки,
хваталки разных сортов; мозг, как насос, всасывает размышляющие устройства
любых мастей. Послушная воле своих хозяев дохлятина нагоняет Торна, чтобы
он оживил ее, чтобы отныне тратил себя на воскрешение свалки. И вроде бы
сулилась за это неслыханная власть глазам, мозгам, рукам Торна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23