Следование таким постановлениям есть ложное служение Богу, которое уничтожает возможность истинного служения.
Кант
2
Человек может угодить Богу только хорошей жизнью. И потому все то, чем, кроме хорошей, чистой, доброй жизни, человек думает угодить Богу, все это грубый и вредный обман.
По Канту
3
Покаяние человека, который истязует себя вместо того, чтобы, воспользовавшись своим настроением, поскорее изменить к лучшему свой образ жизни, это даром потраченный труд, и, кроме того, такое покаяние влечет за собою еще то дурное последствие, что человек считает, что он одним этим (покаянием) погасил список своих долгов и не заботится уже о самоусовершенствовании, которое одно только и нужно.
Кант
4
Дурно то, что люди не знают Бога, но еще хуже то, когда люди признают Богом то, что не есть Бог.
Лактанций
5
Говорят: Бог создал человека по образу Своему; надо бы скорее сказать, что человек по своему образу создал Бога.
Лихтенберг
6
Когда говорят о небе, как о месте, где находятся блаженные, то обыкновенно представляют себе его где-то высоко над собою в необъятных мировых пространствах. Но при этом забывают о том, что наша земля, рассматриваемая из тех мировых пространств, так же представляется одной из небесных звезд и что жители тех миров с таким же правом могли бы показать на землю и сказать: «Видите вон ту звезду — место вечного блаженства, небесный приют, приготовленный для нас, куда мы когда-нибудь попадем». Дело в том, что по странной ошибке нашего ума полет нашей веры всегда соединен с понятием о восхождении вверх, причем не думают о том, что, как бы высоко мы ни поднимались, нам все-таки придется опять спуститься вниз, чтобы стать твердой ногой в каком-нибудь другом мире.
Кант
7
С первых же времен апостолы и первые христиане до такой степени не понимают сущности учения Христа, что учат принимающих христианство прежде всего верить в воскресение Христа, в чудесное действие крещения, в сошествие Святого Духа и т.п., но ничего или очень мало говорят о нравственном учении Христа, как это видно по всем речам апостолов, записанным в Деяниях.
Вера в чудеса, подтверждающая, по их мнению, истинность исповедания, была главное, вера же в самое учение Христа была дело второстепенное, часто и вовсе забытое или непонимаемое, как, например, это видно в Деяниях же, из казни Анании во имя Христа, учителя любви, прощения.
8
Особенное пристрастие людей к чудесам происходит от нашей гордости, заставляющей нас думать, что мы такие важные существа, что ради нас высшее существо должно нарушить весь порядок мира.
Монтэнь
9
Церковная вера учит не только тому, что покаяние согрешившего может очистить его, но тому, что молитвы других людей могут содействовать его благу в этой жизни и в будущей. Один мальчик, ложась спать, просил няню продолжать игру с куклами, начатую им, пока он будет спать. Отношение церковных людей к Богу такое же ребячье. Люди будут жить дурно, будут спать, а за них будут молиться, будут продолжать игру.
10
Религия, которой нечего дать, дает векселя на жизнь после смерти.
11
Просить Бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т.п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано все, что нам нужно. Молитва может быть о том, чтобы Бог помог нам жить духовной жизнью, такой жизнью, при которой все, что случается с нами, все было бы нам на благо. Просительная же молитва о вещественном есть только самообольщение.
12
Истинная молитва только в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, от всего, что может развлекать наши чувства (магометане прекрасно делают, когда, входя в мечеть или начиная молиться, закрывают пальцами глаза и уши), вызвать в себе Божеское начало. Самое лучшее для этого то, чему учит Христос: войти одному в клеть и затвориться, то есть молиться в полном уединении, будет ли оно в клети, в лесу или в поле. Истинная молитва — в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, внешнего, проверить свою душу, свои поступки, свои желания по требованиям не внешних условий мира, а того божественного начала, которое мы сознаем в душе своей.
И такая молитва бывает не праздное умиление и возбуждение, которое производят молитвы общественные с их пением, картинами, освещениями и проповедями, а такая молитва — помощь, укрепление, возвышение души, исповедь, поверка прежних и указание направления будущих поступков.
ВНЕШНЯЯ ОБРЯДНОСТЬ, СОБЛЮДАЕМАЯ ЦЕРКВАМИ
1
Чем неразумнее, вреднее учреждение, тем большим внешним величием оно обставляется, иначе оно не могло бы привлечь никого. Такова церковь.
2
Торжественность и внешний блеск церковных обрядов суть главные признаки ее неразумности и вредности.
3
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приемах, нет разницы в основах их веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, которые полагают свое служение Богу не в том, чтобы становиться лучше, а в вере или в исполнении известных произвольных постановлений. Только те, которые верят, что служение Богу состоит в стремлении к лучшей жизни, отличаются от первых — тем, что признают иную, неизмеримо высшую основу, соединяющую всех благомыслящих людей в невидимую церковь, которая одна может быть всеобщею.
Кант
4
Человек, совершающий поступки, которые сами по себе не имеют ничего нравственного, с тем чтобы привлечь к себе непосредственно благосклонного Бога и посредством их достигнуть исполнения своих желаний, находится в заблуждении о том, что можно естественными средствами достигнуть сверхъестественных последствий. Такие попытки называют колдовством, но так как колдовство имеет связь с злым духом, попытки же эти совершаются хотя и по недоразумению, но с добрыми намерениями, то мы назовем такие попытки скорее фетишизмом. Такое сверхъестественное воздействие человека на Бога возможно только в мысли и неразумно уже потому, что неизвестно, угодно ли или нет Богу такие действия. Если же человек, кроме того что он непосредственно делает для достижения Божьего благоволения, то есть, кроме доброго поведения, старается еще сделать себя достойным, посредством известных формальностей, сверхъестественной помощи и с этой целью, посредством исполнения обрядов, которые не имеют никакой непосредственной цены, думает сделать себя более восприимчивым к нравственному настроению и достижению своих добрых стремлений, то он рассчитывает на нечто сверхъестественное для исправления своей естественной слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Кант
2
Человек может угодить Богу только хорошей жизнью. И потому все то, чем, кроме хорошей, чистой, доброй жизни, человек думает угодить Богу, все это грубый и вредный обман.
По Канту
3
Покаяние человека, который истязует себя вместо того, чтобы, воспользовавшись своим настроением, поскорее изменить к лучшему свой образ жизни, это даром потраченный труд, и, кроме того, такое покаяние влечет за собою еще то дурное последствие, что человек считает, что он одним этим (покаянием) погасил список своих долгов и не заботится уже о самоусовершенствовании, которое одно только и нужно.
Кант
4
Дурно то, что люди не знают Бога, но еще хуже то, когда люди признают Богом то, что не есть Бог.
Лактанций
5
Говорят: Бог создал человека по образу Своему; надо бы скорее сказать, что человек по своему образу создал Бога.
Лихтенберг
6
Когда говорят о небе, как о месте, где находятся блаженные, то обыкновенно представляют себе его где-то высоко над собою в необъятных мировых пространствах. Но при этом забывают о том, что наша земля, рассматриваемая из тех мировых пространств, так же представляется одной из небесных звезд и что жители тех миров с таким же правом могли бы показать на землю и сказать: «Видите вон ту звезду — место вечного блаженства, небесный приют, приготовленный для нас, куда мы когда-нибудь попадем». Дело в том, что по странной ошибке нашего ума полет нашей веры всегда соединен с понятием о восхождении вверх, причем не думают о том, что, как бы высоко мы ни поднимались, нам все-таки придется опять спуститься вниз, чтобы стать твердой ногой в каком-нибудь другом мире.
Кант
7
С первых же времен апостолы и первые христиане до такой степени не понимают сущности учения Христа, что учат принимающих христианство прежде всего верить в воскресение Христа, в чудесное действие крещения, в сошествие Святого Духа и т.п., но ничего или очень мало говорят о нравственном учении Христа, как это видно по всем речам апостолов, записанным в Деяниях.
Вера в чудеса, подтверждающая, по их мнению, истинность исповедания, была главное, вера же в самое учение Христа была дело второстепенное, часто и вовсе забытое или непонимаемое, как, например, это видно в Деяниях же, из казни Анании во имя Христа, учителя любви, прощения.
8
Особенное пристрастие людей к чудесам происходит от нашей гордости, заставляющей нас думать, что мы такие важные существа, что ради нас высшее существо должно нарушить весь порядок мира.
Монтэнь
9
Церковная вера учит не только тому, что покаяние согрешившего может очистить его, но тому, что молитвы других людей могут содействовать его благу в этой жизни и в будущей. Один мальчик, ложась спать, просил няню продолжать игру с куклами, начатую им, пока он будет спать. Отношение церковных людей к Богу такое же ребячье. Люди будут жить дурно, будут спать, а за них будут молиться, будут продолжать игру.
10
Религия, которой нечего дать, дает векселя на жизнь после смерти.
11
Просить Бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т.п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано все, что нам нужно. Молитва может быть о том, чтобы Бог помог нам жить духовной жизнью, такой жизнью, при которой все, что случается с нами, все было бы нам на благо. Просительная же молитва о вещественном есть только самообольщение.
12
Истинная молитва только в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, от всего, что может развлекать наши чувства (магометане прекрасно делают, когда, входя в мечеть или начиная молиться, закрывают пальцами глаза и уши), вызвать в себе Божеское начало. Самое лучшее для этого то, чему учит Христос: войти одному в клеть и затвориться, то есть молиться в полном уединении, будет ли оно в клети, в лесу или в поле. Истинная молитва — в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, внешнего, проверить свою душу, свои поступки, свои желания по требованиям не внешних условий мира, а того божественного начала, которое мы сознаем в душе своей.
И такая молитва бывает не праздное умиление и возбуждение, которое производят молитвы общественные с их пением, картинами, освещениями и проповедями, а такая молитва — помощь, укрепление, возвышение души, исповедь, поверка прежних и указание направления будущих поступков.
ВНЕШНЯЯ ОБРЯДНОСТЬ, СОБЛЮДАЕМАЯ ЦЕРКВАМИ
1
Чем неразумнее, вреднее учреждение, тем большим внешним величием оно обставляется, иначе оно не могло бы привлечь никого. Такова церковь.
2
Торжественность и внешний блеск церковных обрядов суть главные признаки ее неразумности и вредности.
3
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приемах, нет разницы в основах их веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, которые полагают свое служение Богу не в том, чтобы становиться лучше, а в вере или в исполнении известных произвольных постановлений. Только те, которые верят, что служение Богу состоит в стремлении к лучшей жизни, отличаются от первых — тем, что признают иную, неизмеримо высшую основу, соединяющую всех благомыслящих людей в невидимую церковь, которая одна может быть всеобщею.
Кант
4
Человек, совершающий поступки, которые сами по себе не имеют ничего нравственного, с тем чтобы привлечь к себе непосредственно благосклонного Бога и посредством их достигнуть исполнения своих желаний, находится в заблуждении о том, что можно естественными средствами достигнуть сверхъестественных последствий. Такие попытки называют колдовством, но так как колдовство имеет связь с злым духом, попытки же эти совершаются хотя и по недоразумению, но с добрыми намерениями, то мы назовем такие попытки скорее фетишизмом. Такое сверхъестественное воздействие человека на Бога возможно только в мысли и неразумно уже потому, что неизвестно, угодно ли или нет Богу такие действия. Если же человек, кроме того что он непосредственно делает для достижения Божьего благоволения, то есть, кроме доброго поведения, старается еще сделать себя достойным, посредством известных формальностей, сверхъестественной помощи и с этой целью, посредством исполнения обрядов, которые не имеют никакой непосредственной цены, думает сделать себя более восприимчивым к нравственному настроению и достижению своих добрых стремлений, то он рассчитывает на нечто сверхъестественное для исправления своей естественной слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110