(опыт литературной войны)
ДОКЛАД А.М.СТОЛЯРОВА на ИНТЕРПРЕССКОНЕ-94
В чем суть нынешней нынешней ситуации? Суть ее заключает-
ся в том, что завершился романтический деструктивный этап
развития российской фантастики. Исчезла политическая цензу-
ра, развален монополизм единственного издательства, домини-
ровавшего в жанре фантастической литературы, каждый волен
сейчас писать, а главное -- издавать все, что хочет. Короче
говоря, исчез старый мир -- это понимают все -- но, мне ка-
жется, многие не конца понимают, что уже начался совершенно
новый этап, этап конструктивного реализма, что как раз сей-
час возникает новый мир фантастики, создаваемый отнюдь не
государством и партией, и даже не Союзом писателей, а созда-
ваемый нами самими -- мир, в котором мы будет жить теперь
много лет -- и от того, какие принципы лягут в основу этого
мира, какие правила и законы будут там приняты, вероятно,
зависит не только будущее фантастики, но во многом и твор-
ческая судьба каждого автора. Вот об этом я и хотел бы се-
годня поговорить.
1
Только что закончилось длившееся почти тридцать лет про-
тивостояние художественной фантастики с издательством "Моло-
дая гвардия", выражавшим в литературе идеологию серости и
непрофессионализма. Это противостояние завершилось полной
победой фантастики: непонятно даже, куда делись все эти лю-
ди, которые еще недавно учили нас, как надо жить и писать.
Демократическая фантастика победила, однако, опыт данной
войны безусловно полезен в том нынешнем противостоянии, что
уже зарождается в недрах новой российской фантастики.
Можно выделить три главных момента Великого противостоя-
ния:
Со стороны "Молодой гвардии" это была война на уничтоже-
ние: в идеале демократической фантастики не должно было су-
ществовать вообще, потому что при литературном сравнении с
нею молодогвардейские опусы неизменно проигрывали. Со сторо-
ны же фантастики это была битва за выживание: авторы новой
фантастики вовсе не стремились к уничтожению серости как та-
ковой: они просто хотели получить равные издательские воз-
можности -- вы издавайте свое, мы -- свое, а там посмотрим.
Это различие целей -- принципиально.
Необходимо учитывать, что демократическая фантастика тер-
пела в этой войне одно поражение за другим. И причем не
только от испытанных молодогвардейских функционеров, за ко-
торыми действительно стояли партия и государство, но и даже
от так называемого ВТО, появившегося уже в период гласности
и демократии. ВТО разгромило нас по всем статьям: они
раньше, чем мы, нашли издательские возможности, они раньше
достали денег и развернули массовое издание книг, они первы-
ми вне рамок Союза начали проводить семинары и вручать лите-
ратурные премии тем, кто соглашался эти премии получать. И к
тому же они привлекли такое количество пишущих авторов, о
котором демократическая фантастика могла только мечтать. Ка-
залось, что эта армада непобедима. Казалось, что фанфары ВТО
будут греметь вечно. И тем не менее, проиграв все сражения,
демократическая фантастика выиграла саму битву -- выжив и
отодвинув молодогвардейские опусы в забытье: за какой-то
ничтожный срок ВТО исчезло, как наваждение -- рассеялось в
литературном пространстве, и, оглядываясь сейчас назад, да-
же трудно понять, как собственно это произошло.
А все было достаточно просто. Основным залогом победы но-
вой фантастики послужила ее принадлежность к подлинной худо-
жественной литературе. "Молодая гвардия" с ВТО не могли ни-
чего предложить, первоклассных авторов у них не было, па-
ра-тройка приличных имен не могла ничего изменить, они сами
начали угасать в море серости, изумляющее количество в ка-
чество не перешло, и когда накатилось цунами англоязычной
фантастики, то смело оно прежде всего не нас, оно смело ВТО
и смело так надежно, что ни о каком возрождении этих струк-
тур уже говорить не приходится. Это -- третий и, видимо,
главный момент Великого противостояния: побеждает литерату-
ра -- пусть не сразу, но зато неизбежно, всегда, и из этого
принципиального вывода, вероятно, следует исходить в нынеш-
ней непростой ситуации.
2
Война -- это нормальное состояние литературы. Основной
источник ее -- противостояние вкусов: низкий вкус (посред-
ственная литература) и высокий вкус (литература художествен-
ная). Так всегда было и так будет тоже всегда. Непрерывным
поводом для войны, вероятно, послужит стремление высокого
вкуса отмежеваться от литературы посредственной, с одной
стороны, и стремление низкого вкуса занять место литературы
художественной -- с другой.
Речь, по сути, идет о выживании нынешних российских фан-
тастов. Стало совершенно понятным, что конкурировать с ан-
глоязычной фантастикой мы просто не в состоянии. Мы бази-
руемся на разных литературных основах. Для того, чтобы кон-
курировать с массовой фантастикой США надо выбабахивать по
три четырехсотстраничных романа в год. С помощью компьютера
или там другими способами -- неважно. Важно то, что ни один
российский фантаст сейчас этого не осилит. Мы по-другому ус-
троены. И к тому же здесь требуется не просто выбабахивать
эти романы, в первую очередь требуется, чтобы романы эти бы-
ли доступны практически всем. То есть, говоря простым язы-
ком, требуется отказаться от содержания. Что, по-видимому,
невозможно для автора, выросшего на российской культуре.
Поэт в России всегда был более, чем поэт, таковое ощущение
избранности сохраняется и поныне, и если уж ты берешь в ру-
ки перо, то, наверное, не за тем, чтобы написать, например,
"К западу от Эдема". Никому из нынешних российских фантас-
тов и в голову не придет писать аналогичный роман. Потому
что -- о чем тут писать? Потому что -- в тематике Гаррисона
нет повода для художественного высказывания. Никому и в го-
лову не придет писать "Мир реки" или, скажем, "Левую руку
тьмы", почему-то являющуюся, по крайней мере в фантастике,
знаменитым произведением. Это, значит, про то, как некий
инопланетянин попеременно является то мужчиной, то женщиной.
Яркое художественное открытие. Я не знаю, сколько Урсула Ле
Гуин писала этот роман. Предположим, три месяца, вряд ли
больше. Но неужели ей не жалко было трех месяцев жизни? Это
целых три месяца на подобную дребедень. В общем, для россий-
ского автора это исключено. Даже если кто-то из нас и захо-
чет создать аналогичный роман, у него все равно ничего не
получится. Существует иллюзия, будто бы написать плохую кни-
гу легко, будто бы масс-культовое произведение требует зна-
чительно меньших усилий.
1 2 3 4
ДОКЛАД А.М.СТОЛЯРОВА на ИНТЕРПРЕССКОНЕ-94
В чем суть нынешней нынешней ситуации? Суть ее заключает-
ся в том, что завершился романтический деструктивный этап
развития российской фантастики. Исчезла политическая цензу-
ра, развален монополизм единственного издательства, домини-
ровавшего в жанре фантастической литературы, каждый волен
сейчас писать, а главное -- издавать все, что хочет. Короче
говоря, исчез старый мир -- это понимают все -- но, мне ка-
жется, многие не конца понимают, что уже начался совершенно
новый этап, этап конструктивного реализма, что как раз сей-
час возникает новый мир фантастики, создаваемый отнюдь не
государством и партией, и даже не Союзом писателей, а созда-
ваемый нами самими -- мир, в котором мы будет жить теперь
много лет -- и от того, какие принципы лягут в основу этого
мира, какие правила и законы будут там приняты, вероятно,
зависит не только будущее фантастики, но во многом и твор-
ческая судьба каждого автора. Вот об этом я и хотел бы се-
годня поговорить.
1
Только что закончилось длившееся почти тридцать лет про-
тивостояние художественной фантастики с издательством "Моло-
дая гвардия", выражавшим в литературе идеологию серости и
непрофессионализма. Это противостояние завершилось полной
победой фантастики: непонятно даже, куда делись все эти лю-
ди, которые еще недавно учили нас, как надо жить и писать.
Демократическая фантастика победила, однако, опыт данной
войны безусловно полезен в том нынешнем противостоянии, что
уже зарождается в недрах новой российской фантастики.
Можно выделить три главных момента Великого противостоя-
ния:
Со стороны "Молодой гвардии" это была война на уничтоже-
ние: в идеале демократической фантастики не должно было су-
ществовать вообще, потому что при литературном сравнении с
нею молодогвардейские опусы неизменно проигрывали. Со сторо-
ны же фантастики это была битва за выживание: авторы новой
фантастики вовсе не стремились к уничтожению серости как та-
ковой: они просто хотели получить равные издательские воз-
можности -- вы издавайте свое, мы -- свое, а там посмотрим.
Это различие целей -- принципиально.
Необходимо учитывать, что демократическая фантастика тер-
пела в этой войне одно поражение за другим. И причем не
только от испытанных молодогвардейских функционеров, за ко-
торыми действительно стояли партия и государство, но и даже
от так называемого ВТО, появившегося уже в период гласности
и демократии. ВТО разгромило нас по всем статьям: они
раньше, чем мы, нашли издательские возможности, они раньше
достали денег и развернули массовое издание книг, они первы-
ми вне рамок Союза начали проводить семинары и вручать лите-
ратурные премии тем, кто соглашался эти премии получать. И к
тому же они привлекли такое количество пишущих авторов, о
котором демократическая фантастика могла только мечтать. Ка-
залось, что эта армада непобедима. Казалось, что фанфары ВТО
будут греметь вечно. И тем не менее, проиграв все сражения,
демократическая фантастика выиграла саму битву -- выжив и
отодвинув молодогвардейские опусы в забытье: за какой-то
ничтожный срок ВТО исчезло, как наваждение -- рассеялось в
литературном пространстве, и, оглядываясь сейчас назад, да-
же трудно понять, как собственно это произошло.
А все было достаточно просто. Основным залогом победы но-
вой фантастики послужила ее принадлежность к подлинной худо-
жественной литературе. "Молодая гвардия" с ВТО не могли ни-
чего предложить, первоклассных авторов у них не было, па-
ра-тройка приличных имен не могла ничего изменить, они сами
начали угасать в море серости, изумляющее количество в ка-
чество не перешло, и когда накатилось цунами англоязычной
фантастики, то смело оно прежде всего не нас, оно смело ВТО
и смело так надежно, что ни о каком возрождении этих струк-
тур уже говорить не приходится. Это -- третий и, видимо,
главный момент Великого противостояния: побеждает литерату-
ра -- пусть не сразу, но зато неизбежно, всегда, и из этого
принципиального вывода, вероятно, следует исходить в нынеш-
ней непростой ситуации.
2
Война -- это нормальное состояние литературы. Основной
источник ее -- противостояние вкусов: низкий вкус (посред-
ственная литература) и высокий вкус (литература художествен-
ная). Так всегда было и так будет тоже всегда. Непрерывным
поводом для войны, вероятно, послужит стремление высокого
вкуса отмежеваться от литературы посредственной, с одной
стороны, и стремление низкого вкуса занять место литературы
художественной -- с другой.
Речь, по сути, идет о выживании нынешних российских фан-
тастов. Стало совершенно понятным, что конкурировать с ан-
глоязычной фантастикой мы просто не в состоянии. Мы бази-
руемся на разных литературных основах. Для того, чтобы кон-
курировать с массовой фантастикой США надо выбабахивать по
три четырехсотстраничных романа в год. С помощью компьютера
или там другими способами -- неважно. Важно то, что ни один
российский фантаст сейчас этого не осилит. Мы по-другому ус-
троены. И к тому же здесь требуется не просто выбабахивать
эти романы, в первую очередь требуется, чтобы романы эти бы-
ли доступны практически всем. То есть, говоря простым язы-
ком, требуется отказаться от содержания. Что, по-видимому,
невозможно для автора, выросшего на российской культуре.
Поэт в России всегда был более, чем поэт, таковое ощущение
избранности сохраняется и поныне, и если уж ты берешь в ру-
ки перо, то, наверное, не за тем, чтобы написать, например,
"К западу от Эдема". Никому из нынешних российских фантас-
тов и в голову не придет писать аналогичный роман. Потому
что -- о чем тут писать? Потому что -- в тематике Гаррисона
нет повода для художественного высказывания. Никому и в го-
лову не придет писать "Мир реки" или, скажем, "Левую руку
тьмы", почему-то являющуюся, по крайней мере в фантастике,
знаменитым произведением. Это, значит, про то, как некий
инопланетянин попеременно является то мужчиной, то женщиной.
Яркое художественное открытие. Я не знаю, сколько Урсула Ле
Гуин писала этот роман. Предположим, три месяца, вряд ли
больше. Но неужели ей не жалко было трех месяцев жизни? Это
целых три месяца на подобную дребедень. В общем, для россий-
ского автора это исключено. Даже если кто-то из нас и захо-
чет создать аналогичный роман, у него все равно ничего не
получится. Существует иллюзия, будто бы написать плохую кни-
гу легко, будто бы масс-культовое произведение требует зна-
чительно меньших усилий.
1 2 3 4