Тамара подозвала официанта с бабочкой на шее и взяла с его подноса двойной бренди.
- Не надо больше таких сюрпризов, хорошо? Ненавижу сюрпризы.
- Договорились.
Тамара сделала большой глоток и подняла влажные глаза. Сахар с ободка бокала остался у нее на верхней губе.
- Мне противопоказаны сюрпризы, Легги. Их было в моей жизни слишком много.
- Все в порядке, Тамара. Я обещал.
- И прогони Американку! Сегодня же, пока у нас еще есть возможность нанять вместо нее другую. - Тамара запила таблетки и удалилась, громко стуча каблучками.
К Старлицу немедленно устремилась Француженка. Она выгодно отличалась от остальных участниц группы: о ней хорошо писала пресса, она, в отличие от остальных шестерых, умела петь и танцевать. Сейчас на Француженке был полосатый бюстгальтер, мини-юбочка расцветки французского триколора и красный колпачок под Марианну. Она знала, что сценические костюмы в группе ниже всякой критики, но профессионально мирилась с этим.
Француженка привела с собой Канадку. На той была клетчатая юбочка и шляпка без полей, зато она немного изъяснялась по-французски, что сближало ее с Француженкой. Канадка была вежливой, скромной, предпочитала держаться в тени и в делах группы была почти незаметна. Эта маленькая блондиночка была третьей Канадкой по счету в «Большой Семерке». (Первые две сами злобно порвали с группой, узнав, что она не будет гастролировать в США.)
- Comment allez-vous, la Francaise?
Та состроила кислую мину.
- Хватит издеваться над моим языком!
- Ладно, не буду. Неплохой вечер, да, Канадка?
- У нас к тебе просьба, - произнесла Француженка официальным тоном.
- Выкладывайте, - сказал Старлиц с настороженностью.
- Мы хотим, чтобы сегодня выступила Турчанка, - сообщила Канадка.
- Гонка Уц? Зачем вам это надо?
- Я разговаривала с Гонкой, - сказала Француженка. - Ей никак не удается пробиться в музыкальном бизнесе. Это так грустно! Мы - знаменитые музыканты, и мы хотим ей помочь.
- Вы же знаете, что Гонке не место в «Большой Семерке». Она не владеет английским языком.
Француженка нетерпеливо закивала.
- Английский, английский... Знаю. Да и вообще, кому нужна Турчанка в «Большой Семерке»? Мне она не нужна. Но Гонка говорит по-французски! У нее хороший французский, с правильной грамматикой, не то что у этой...
- Полегче! - обиделась Канадка.
- Гонка поет по-турецки. У нее классическая турецкая певческая подготовка, она может исполнять старинные песни. Вот я и подумала: если она споет здесь, в большом казино господина Алтимбасака, то это поможет ей в будущем. После этого она сможет попасть на радио или в ночной клуб.
- Гм... - Старлиц немного поразмыслил. - Конечно, если бы сегодня выступали вы, девочки, то я бы ни за что не пустил на сцену любительницу из местных. А так... Как твое мнение, Канадка?
Канадка была очень довольна, что к ней обратились за советом, и гордо выпрямила стройную спинку.
- Я согласна с Француженкой. Голоса меньшинств тоже достойны внимания. К тому же сегодня все микрофоны наши, так что обойдется без лишних расходов.
- Мне по душе твоя логика, Канадка. И мнение твое очень ценно. Но скажите, вы обсуждали это с Мехметом Озбеем?
- Мехметкику очень понравилась эта идея, - призналась Француженка. - Он сказал, что мы чрезвычайно великодушны.
- Мы тоже очень нравимся господину Озбею, - сказала Канадка, сверкая синими глазами из глубоких темных озер теней. - Он знает все наши песни наизусть!
Легги поскреб для порядку свой двойной подбородок.
- Все равно нельзя просто выпихнуть его подружку на сцену и сунуть ей микрофон. В этом, как и во всем остальном, существуют определенные правила. Мы должны действовать осторожно, это ведь тоже политика. - Он выдержал глубокомысленную паузу. - Твои предложения, Француженка?
Француженка покачалась на высоченных платформах.
- Моя мать говорит, что Мехмет Озбей - типичный представитель прозападной элиты третьего мира, действующий строго в интересах своего класса и пола.
Старлиц согласно покивал.
- Еще моя мать говорит, что музыка турецких кабаре - это естественный способ пролетарского самовыражения, несмотря на ее патриархальное звучание.
Старлиц перешел к почесыванию шеи.
- Что ж, так тому и быть. А как у вашей подружки Гонки с пением под записанный аккомпанемент? Настоящих музыкантов-турков нам для нее не найти.
Француженка тут же достала из-под шапочки тридцатиминутную аудиокассету. Старлиц был без очков, поэтому поднес кассету к самым глазам, чтобы прочесть, щурясь, надпись синей шариковой ручкой: «Масерреф Ханим Сегах Газель».
- Ничего себе... Вы это слушали?
- Чего ради нам слушать всякое турецкое старье? - возмутилась Француженка. - Никакого коммерческого интереса!
- И вообще, это дело Лайэма, - напомнила Канадка.
- Что ж, уговорили, - сказал Старлиц. - Я проиграю эту пленку Лайэму. А вы тем временем подскажите Озбею, что ему нужен конферансье, который представит ее по-турецки.
Старлиц передал кассету Лайэму и договорился с осветителями. Он оценил такт, проявленный Озбеем. Если бы тот попросил за Гонку напрямую, то это походило бы на выкручивание рук. Другое дело - добиваться своего через исполнителей, принятый в музыкальном бизнесе способ. Если Гонка оскандалится, то виноватых не окажется, кроме нее самой. Все остальные, включая Озбея, выходили сухими из воды. В случае успеха лавры достанутся всем, в том числе ему. Озбей поступил профессионально.
Взяв ситуацию под контроль, Старлиц отправился на поиски Американки. Та сбежала с вечеринки в наркотическом перевозбуждении. Ее, как всегда, прикрывала Британка.
Британка тщательно работала над своим сценическим имиджем. Вопреки всем ожиданиям и традиции, она приобрела исключительную легкость и живость, почти сравнявшись сценической гибкостью с Итальянкой. Казалось, внутри у Британки рухнул психологический барьер: она разделалась с остатками имперского величия и растопила последний ледок сдержанности. Теперь ее веселость отдавала дешевкой и низкопробностью.
Легги поймал Британку и принудил ее к беседе тет-а-тет.
- Что творится с нашей Янки?
Британка нахмурилась.
- Не набрасывайся на нее, Легги. У нее доброе сердце и самые лучшие намерения.
- Ладно, ты просто мне скажи, куда она подевалась.
- С Американкой все в порядке. Лучше взгляни на Японку! - наябедничала Британка. - Вот у кого крыша поехала!
Легги подозрительно покосился на Японку, одетую в мини-кимоно в форме осеннего листка, которая безразлично гримасничала для фотографов. У нее продолжался приступ мрачного самосозерцания. Впрочем, Японка, в отличие от Американки, всегда вовремя и без нареканий выдавала положенную продукцию.
- Что ж, у Японки небольшая депрессия. Ничего странного, «чудо-хлеб» и шоколадка мигом приведут ее в чувство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73