Я зашел парню за спину и принялся потирать его спину и бока. Стоявшие кольцом рыцари издали недовольный вопль, но здоровяк поднял руку, призывая к спокойствию.
— О нет! Он просто хочет оказать помощь пораженному врагу. — Рыцарь посмотрел мне в глаза. — Довольно, добрый человек. Позволь нам позаботиться о Нем.
— Нет, — покачал я головой. — Боюсь, вам незнакома техника массажа. Я ударил его, я его и приведу в порядок. — Тут Жильбер хрипло задышал. — Ты пришел в себя?
— Не помру, — выдохнул парень. — А ты отличный воин.
— Просто учился этому немного, — объяснил я ему. — А ты очень силен, знаешь?
— Видно, мало тут одной силы, — простонал Жильбер.
— Это верно.
Я сжал его руку и потянул на себя. Он поднялся на ноги. Да, бицепсы у Жильбера были что надо, и правильно я делал, что старался не подпускать его к себе. И хорошо, что он, обхватив меня, сразу же швырнул. Если бы он продолжал меня «обнимать» — мне бы конец пришел.
— Ты храбро сражался, — подбодрил Жильбера командир и дал знак двоим воинам. — Уведите его.
Воины подхватили юношу под руки и увели. Те, что стояли кружком и наблюдали за нашей схваткой, вернулись к брошенным делам, не переставая, впрочем, оживленно обсуждать ее. Я заметил несколько опасливых взглядов, брошенных на меня, но враждебности в глазах рыцарей не обнаружил.
Я вздохнул. Старая история. Победи в паре-тройке драк, и ты уже свой. Неужели настоящего мужчину красят только кулаки?
— Добро пожаловать к нашему костру, — сказал мне командир.
А я вам что говорил? Правда, поглядывал он на меня осторожно.
— Благодарю за гостеприимство, — сухо ответил я. — Уверяю тебя, если меня никто не вызовет на бой, драться я не стану.
Командир пожал плечами, словно я сказал о чем-то таком, что его совершенно не заботило.
— У нас предостаточно мечей. А что же до рукопашной... то это крестьянская забава. А тебе она неплохо удается.
— Может быть, слишком хорошо? — намекнул я, догадываясь по выражению его лица, что он именно это хотел сказать.
— Может, и так, — уклончиво отозвался командир и отвел глаза. — Манера драться у тебя, несомненно, странная. Где ты таким приемам выучился?
— На Востоке, — ответил я. Что еще я мог сказать? Америка лежала к западу отсюда, если считать, что я находился в Европе, а Япония — к западу от Америки, верно? Японию все называют Востоком. А каратэ я изучал в Америке, но борьба-то японская, а Америка — к востоку от Японии, значит, все равно — на Востоке.
— А-а-а, — понимающе кивнул командир. — В стране язычников. Оттуда и приходят всякие редкости.
Он однозначно имел в виду Ближний Восток. Мусульманская культура была ему настолько чужда, что он был готов приписать ей все, что угодно. Тут меня озарило: вот редкостный способ для объяснения всего того, что я объяснить не в силах.
— Много лет я прожил в далекой стране, — сказал я. — Я ученый. Обычаи той страны не слишком интересовали меня, однако тамошние мудрецы внушили мне, что тренировка тела должна предшествовать тренировке ума.
— В этом есть смысл, — согласился командир. — И каким же оружием ты обучился владеть?
— Только посохом, — отвечал я. — Тамошнее учение берет начало от людей, почитаемых святыми, а они полагали, что заостренным оружием пользоваться грешно.
— Наши святые того же мнения, — кивнул командир. — За исключением тех немногих, кому предназначено защищать Истинную Веру силой оружия.
— Я как раз хотел спросить. У вас — тонзуры. Вы монахи или рыцари?
Командир прищурился и испытующе посмотрел на меня.
— Как долго ты не бывал в христианских землях?
— С детских лет, — ответил я и в общем-то не соврал: разве можно американскую среднюю школу считать христианской землей?
Лицо командира просветлело.
— Тогда и дивиться нечему. Так знай же: мы — рыцари Ордена Святого Монкера, но мы также и монахи.
Ну, наконец-то до меня дошло. Я же читал про рыцарей-тамплиеров в школьном учебнике и в книжке «Айвенго». Помню, как был возмущен до глубины души тем, что человек, посвятивший себя Господу, одновременно способен посвятить себя и тому, чтобы крошить черепа других людей копытами своих клайдесдальских тяжеловозов* . Однако я постарался сохранить тактичность.
— Но... нет ли тут некоторого противоречия?
Командир тут же снова подозрительно прищурился.
— Это какого же противоречия?
— Видите ли, — сказал я. — Монах исповедует любовь к ближнему и исполнение Заповедей, в особенности же заповеди «не убий» и «возлюби ближнего своего, как самого себя». А рыцарь посвящает себя убиению этих же самых ближних.
— О, ты не это хотел сказать, несомненно! — побледнев как плат, воскликнул командир рыцарей. — Неужели ты действительно столь мало знаешь о своей собственной вере?
— О своей собственной культуре, ты хотел сказать, — уточнил я и хмуро глянул на рыцаря. — Ты забываешь о том, что я большую часть жизни прожил в чужой стране.
— О да, я запамятовал. — Он явно старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. — Знай же, юноша, что, будучи рыцарями, мы посвящаем себя защите народа Божьего от тех, кто предался Злу. Те же, кто предался Злу, алчны и не останавливаются ни перед чем, дабы поработить души людские. Посему прислужников Сатаны приходится истреблять силою оружия.
Я сдержался и даже постарался улыбнуться. Ведь я слушал то самое оправдание, которым пользовались средневековые христиане не только для объяснения крестовых походов в чужие страны, но и причин истребления своих сородичей лишь за то, что те исповедовали «не такое» христианство.
Командир отвернулся и принялся расхаживать по стоянке и смотреть, все ли в порядке. Поскольку он продолжал при этом разговаривать, я потащился за ним.
— Да будет тебе известно, — продолжал он, — что и в христианских землях многие угодили под власть Сатаны и его приспешников. Аллюстрия — страна, в которой мы сейчас находимся, погрузилась в трясину разложения. Ею правит королева-колдунья. Ибирия не так давно спасена от подобной участи, а Меровенс свободен лишь потому, что на помощь тамошней наследнице, королеве Алисанде, пришел могущественный чародей. Он поборол чары и заклинания колдуна-узурпатора, и войска королевы сумели очистить страну от погрязших во грехе рыцарей самозваного короля Астольфа.
Ну ладно. В принципе все понятно. Узурпация и все такое прочее. Но зачем к этому примешивать предрассудки?
— Значит, вы родом из этого самого Меровенса?
— Истинно так.
«Ибирия» — что-то знакомое... Иберийский полуостров? Но если так, то «воцарение зла» в тех краях — это всего-навсего Мавританская империя. Средневековым испанцам мавры-мусульмане представлялись язычниками, а стало быть, по их понятиям, поклонялись ложным богам. С этим ясно. Теперь — Аллюстрия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— О нет! Он просто хочет оказать помощь пораженному врагу. — Рыцарь посмотрел мне в глаза. — Довольно, добрый человек. Позволь нам позаботиться о Нем.
— Нет, — покачал я головой. — Боюсь, вам незнакома техника массажа. Я ударил его, я его и приведу в порядок. — Тут Жильбер хрипло задышал. — Ты пришел в себя?
— Не помру, — выдохнул парень. — А ты отличный воин.
— Просто учился этому немного, — объяснил я ему. — А ты очень силен, знаешь?
— Видно, мало тут одной силы, — простонал Жильбер.
— Это верно.
Я сжал его руку и потянул на себя. Он поднялся на ноги. Да, бицепсы у Жильбера были что надо, и правильно я делал, что старался не подпускать его к себе. И хорошо, что он, обхватив меня, сразу же швырнул. Если бы он продолжал меня «обнимать» — мне бы конец пришел.
— Ты храбро сражался, — подбодрил Жильбера командир и дал знак двоим воинам. — Уведите его.
Воины подхватили юношу под руки и увели. Те, что стояли кружком и наблюдали за нашей схваткой, вернулись к брошенным делам, не переставая, впрочем, оживленно обсуждать ее. Я заметил несколько опасливых взглядов, брошенных на меня, но враждебности в глазах рыцарей не обнаружил.
Я вздохнул. Старая история. Победи в паре-тройке драк, и ты уже свой. Неужели настоящего мужчину красят только кулаки?
— Добро пожаловать к нашему костру, — сказал мне командир.
А я вам что говорил? Правда, поглядывал он на меня осторожно.
— Благодарю за гостеприимство, — сухо ответил я. — Уверяю тебя, если меня никто не вызовет на бой, драться я не стану.
Командир пожал плечами, словно я сказал о чем-то таком, что его совершенно не заботило.
— У нас предостаточно мечей. А что же до рукопашной... то это крестьянская забава. А тебе она неплохо удается.
— Может быть, слишком хорошо? — намекнул я, догадываясь по выражению его лица, что он именно это хотел сказать.
— Может, и так, — уклончиво отозвался командир и отвел глаза. — Манера драться у тебя, несомненно, странная. Где ты таким приемам выучился?
— На Востоке, — ответил я. Что еще я мог сказать? Америка лежала к западу отсюда, если считать, что я находился в Европе, а Япония — к западу от Америки, верно? Японию все называют Востоком. А каратэ я изучал в Америке, но борьба-то японская, а Америка — к востоку от Японии, значит, все равно — на Востоке.
— А-а-а, — понимающе кивнул командир. — В стране язычников. Оттуда и приходят всякие редкости.
Он однозначно имел в виду Ближний Восток. Мусульманская культура была ему настолько чужда, что он был готов приписать ей все, что угодно. Тут меня озарило: вот редкостный способ для объяснения всего того, что я объяснить не в силах.
— Много лет я прожил в далекой стране, — сказал я. — Я ученый. Обычаи той страны не слишком интересовали меня, однако тамошние мудрецы внушили мне, что тренировка тела должна предшествовать тренировке ума.
— В этом есть смысл, — согласился командир. — И каким же оружием ты обучился владеть?
— Только посохом, — отвечал я. — Тамошнее учение берет начало от людей, почитаемых святыми, а они полагали, что заостренным оружием пользоваться грешно.
— Наши святые того же мнения, — кивнул командир. — За исключением тех немногих, кому предназначено защищать Истинную Веру силой оружия.
— Я как раз хотел спросить. У вас — тонзуры. Вы монахи или рыцари?
Командир прищурился и испытующе посмотрел на меня.
— Как долго ты не бывал в христианских землях?
— С детских лет, — ответил я и в общем-то не соврал: разве можно американскую среднюю школу считать христианской землей?
Лицо командира просветлело.
— Тогда и дивиться нечему. Так знай же: мы — рыцари Ордена Святого Монкера, но мы также и монахи.
Ну, наконец-то до меня дошло. Я же читал про рыцарей-тамплиеров в школьном учебнике и в книжке «Айвенго». Помню, как был возмущен до глубины души тем, что человек, посвятивший себя Господу, одновременно способен посвятить себя и тому, чтобы крошить черепа других людей копытами своих клайдесдальских тяжеловозов* . Однако я постарался сохранить тактичность.
— Но... нет ли тут некоторого противоречия?
Командир тут же снова подозрительно прищурился.
— Это какого же противоречия?
— Видите ли, — сказал я. — Монах исповедует любовь к ближнему и исполнение Заповедей, в особенности же заповеди «не убий» и «возлюби ближнего своего, как самого себя». А рыцарь посвящает себя убиению этих же самых ближних.
— О, ты не это хотел сказать, несомненно! — побледнев как плат, воскликнул командир рыцарей. — Неужели ты действительно столь мало знаешь о своей собственной вере?
— О своей собственной культуре, ты хотел сказать, — уточнил я и хмуро глянул на рыцаря. — Ты забываешь о том, что я большую часть жизни прожил в чужой стране.
— О да, я запамятовал. — Он явно старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. — Знай же, юноша, что, будучи рыцарями, мы посвящаем себя защите народа Божьего от тех, кто предался Злу. Те же, кто предался Злу, алчны и не останавливаются ни перед чем, дабы поработить души людские. Посему прислужников Сатаны приходится истреблять силою оружия.
Я сдержался и даже постарался улыбнуться. Ведь я слушал то самое оправдание, которым пользовались средневековые христиане не только для объяснения крестовых походов в чужие страны, но и причин истребления своих сородичей лишь за то, что те исповедовали «не такое» христианство.
Командир отвернулся и принялся расхаживать по стоянке и смотреть, все ли в порядке. Поскольку он продолжал при этом разговаривать, я потащился за ним.
— Да будет тебе известно, — продолжал он, — что и в христианских землях многие угодили под власть Сатаны и его приспешников. Аллюстрия — страна, в которой мы сейчас находимся, погрузилась в трясину разложения. Ею правит королева-колдунья. Ибирия не так давно спасена от подобной участи, а Меровенс свободен лишь потому, что на помощь тамошней наследнице, королеве Алисанде, пришел могущественный чародей. Он поборол чары и заклинания колдуна-узурпатора, и войска королевы сумели очистить страну от погрязших во грехе рыцарей самозваного короля Астольфа.
Ну ладно. В принципе все понятно. Узурпация и все такое прочее. Но зачем к этому примешивать предрассудки?
— Значит, вы родом из этого самого Меровенса?
— Истинно так.
«Ибирия» — что-то знакомое... Иберийский полуостров? Но если так, то «воцарение зла» в тех краях — это всего-навсего Мавританская империя. Средневековым испанцам мавры-мусульмане представлялись язычниками, а стало быть, по их понятиям, поклонялись ложным богам. С этим ясно. Теперь — Аллюстрия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131