Едва ли нужно доказывать что этот совет Америки, если он даже не является решающим для Европы, во всяком случае не может остаться без влияния.
Второй факт состоит в том, что со времени победы пролетарской революции в нашей стране из мировой системы капитализма выпала целая громадная страна с громадными рынками сбыта, с громадными источниками сырья, и это, конечно, не могло не повлиять на хозяйственное положение Европы. Потерять одну шестую часть мира, потерять рынки и источники сырья нашей страны, это значит для капиталистической Европы сократить своё производство, поколебать его коренным образом. И вот, для того, чтобы положить конец этой отчуждённости европейского капитала от нашей страны, от наших рынков и источников сырья, оказалось необходимым пойти на некую полосу “мирного сожительства” с нами, чтобы пробраться к нашим рынкам и к источникам сырья,— иначе нет, оказывается, возможности достигнуть какой-нибудь хозяйственной устойчивости в Европе.
6. Внешнее положение СССР
Вот все те факторы, которые определили некое равновесие сил между лагерем социализма и лагерем капитализма во всём мире, которые полосу войны сменили полосой передышки, которые передышку короткую превратили в целый период передышки и которые дали нам возможность повести некое, как говорил Ильич, “сотрудничество” с капиталистическим миром.
Отсюда та полоса “признаний” Советского Союза, которая началась и должна пойти дальше.
Я не буду перечислять, какие страны нас “признали”. Кажется, из крупных не признавших нас стран осталась только одна Америка. Не буду также распространяться о том, что после “признаний” у нас заключены торговые договоры, например, с Германией и Италией. Не буду долго распространяться о том, что наша внешняя торговля значительно выросла, что в этой торговле особенно заинтересована Америка в качестве страны, экспортирующей для нас хлопок, и Англия с Германией в качестве стран, импортирующих наш хлеб и наши сельскохозяйственные продукты. Одно надо сказать, что нынешний год является первым годом, когда мы в сколько-нибудь широком масштабе, после установившейся полосы “совместного сожительства” с капиталистическими государствами, вступаем в богатые и широкие связи по торговой линии с капиталистическим миром.
Это не значит, конечно, что мы ликвидировали уже все те, так сказать, недомолвки и все те, как бы сказать, претензии и контрпретензии, которые существовали и еще существуют между нашим государством и государствами Запада. Мы знаем, что от нас требуют выплаты долгов. Этого Европа еще не забыла и, пожалуй, не забудет, во всяком случае не так скоро забудет. Нам говорят, что наша довоенная задолженность Европе равняется 6 миллиардам, военная задолженность оценивается в 7 с лишним миллиардов рублей, всего, таким образом,—13 миллиардов. Если учесть падение валюты и вычесть из этой суммы долю лимитрофов, то выходит, что мы не менее 7 миллиардов должны западноевропейским государствам. Известно, что наши контрпретензии, в связи с интервенцией Англии, Франции, Америки во время гражданской войны, сводятся к цифре (если принять подсчёты Ларина), кажется, в 50 миллиардов рублей. Так что нам должны впятеро больше, чем мы должны. (Ларин с места: “Мы их получим”.) Тов. Ларин говорит, что мы в своё время получим всё это. (Смех.) Но если считать более скупо, как это делает Наркомфин, получается не менее 20 миллиардов. Всё-таки мы в выигрыше. (Смех.) Однако, с этим капиталистические страны мириться не хотят, и мы всё еще фигурируем в их списках как должники.
Вот на этой почве у нас и получаются закавыки и загвоздки в ходе переговоров с капиталистами. Так было с Англией, так будет, должно быть, и с Францией.
Какова позиция ЦК нашей партии в этом вопросе?
Она осталась той же, какой она была при заключении договора с Макдональдом.
Мы не можем отменить известного закона нашей страны, изданного в 1918 году,— об аннулировании царских долгов. Мы остаёмся на основе этого закона. Мы не можем аннулировать тех декретов, которые были провозглашены и которые узаконили у нас экспроприацию экспроприаторов. На базе этих законов мы стоим и будем стоять в будущем. Но мы не прочь некоторые исключения, в порядке практических переговоров, сделать и для Англии и для Франции по части бывших царских долгов, с тем, чтобы малую толику выплатить и кое-что получить за это. Мы не прочь бывших частных собственников удовлетворить предоставлением им концессий, но опять-таки с тем, чтобы условия концессий были не кабальными. На этой основе нам удалось сговориться с Макдональдом. Подпочвой этих переговоров являлась идея фактического аннулирования военных долгов. Именно поэтому этот договор был сорван. Кем? Несомненно, Америкой. Хотя Америка в переговорах Раковского с Макдональдом не участвовала, хотя Макдональд и Раковский пришли к известному проекту соглашения, хотя этот проект соглашения давал выход и той и другой стороне, и интересы обеих сторон более или менее удовлетворялись этим проектом, тем не менее, так как этот проект исходил из идеи аннулирования военных долгов, а Америка не хотела создавать такого прецедента, ибо она потеряла бы тогда миллиарды, которые имеет за Европой, то она, т. е. Америка, “посоветовала”, и договора не стало.
Тем не менее мы стоим и теперь на почве упомянутого проекта.
Из вопросов нашей внешней политики, из вопросов, возникших за отчётный период, вопросов особенно щекотливых и боевых, которые касаются взаимоотношений нашего правительства с правительствами западноевропейских стран, я бы хотел отметить два вопроса: во-первых, вопрос, который не раз выдвигался и будет еще выдвигаться английскими консерваторами, это—вопрос о пропаганде, и, во-вторых, вопрос о Коммунистическом Интернационале.
Нас обвиняют в том, что мы ведем специальную пропаганду как в Европе, так и в колониях и в зависимых странах против империализма. Английские консерваторы утверждают, что русские коммунисты—это те люди, которые призваны разрушить могущество Британской империи. Я хотел бы здесь заявить, что всё это —сущие пустяки. Нам не нужно никакой специальной пропаганды ни на Западе, ни на Востоке после того, как сами рабочие делегации приезжают к нам, узнают о наших порядках и разносят весть о наших порядках по всем странам Запада. Никакой другой пропаганды нам не требуется. Это самая лучшая, самая сильная и самая действующая пропаганда за строй Советов против строя капитализма. (Аплодисменты.)
Нам говорят, что мы ведём пропаганду на Востоке. Я утверждаю, что и это —сущие пустяки. Нам не нужно никакой специальной пропаганды на Востоке после того, как мы знаем, что весь наш государственный строй зиждется на базе сожительства и братского сотрудничества народов самых разнообразных национальностей нашей страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Второй факт состоит в том, что со времени победы пролетарской революции в нашей стране из мировой системы капитализма выпала целая громадная страна с громадными рынками сбыта, с громадными источниками сырья, и это, конечно, не могло не повлиять на хозяйственное положение Европы. Потерять одну шестую часть мира, потерять рынки и источники сырья нашей страны, это значит для капиталистической Европы сократить своё производство, поколебать его коренным образом. И вот, для того, чтобы положить конец этой отчуждённости европейского капитала от нашей страны, от наших рынков и источников сырья, оказалось необходимым пойти на некую полосу “мирного сожительства” с нами, чтобы пробраться к нашим рынкам и к источникам сырья,— иначе нет, оказывается, возможности достигнуть какой-нибудь хозяйственной устойчивости в Европе.
6. Внешнее положение СССР
Вот все те факторы, которые определили некое равновесие сил между лагерем социализма и лагерем капитализма во всём мире, которые полосу войны сменили полосой передышки, которые передышку короткую превратили в целый период передышки и которые дали нам возможность повести некое, как говорил Ильич, “сотрудничество” с капиталистическим миром.
Отсюда та полоса “признаний” Советского Союза, которая началась и должна пойти дальше.
Я не буду перечислять, какие страны нас “признали”. Кажется, из крупных не признавших нас стран осталась только одна Америка. Не буду также распространяться о том, что после “признаний” у нас заключены торговые договоры, например, с Германией и Италией. Не буду долго распространяться о том, что наша внешняя торговля значительно выросла, что в этой торговле особенно заинтересована Америка в качестве страны, экспортирующей для нас хлопок, и Англия с Германией в качестве стран, импортирующих наш хлеб и наши сельскохозяйственные продукты. Одно надо сказать, что нынешний год является первым годом, когда мы в сколько-нибудь широком масштабе, после установившейся полосы “совместного сожительства” с капиталистическими государствами, вступаем в богатые и широкие связи по торговой линии с капиталистическим миром.
Это не значит, конечно, что мы ликвидировали уже все те, так сказать, недомолвки и все те, как бы сказать, претензии и контрпретензии, которые существовали и еще существуют между нашим государством и государствами Запада. Мы знаем, что от нас требуют выплаты долгов. Этого Европа еще не забыла и, пожалуй, не забудет, во всяком случае не так скоро забудет. Нам говорят, что наша довоенная задолженность Европе равняется 6 миллиардам, военная задолженность оценивается в 7 с лишним миллиардов рублей, всего, таким образом,—13 миллиардов. Если учесть падение валюты и вычесть из этой суммы долю лимитрофов, то выходит, что мы не менее 7 миллиардов должны западноевропейским государствам. Известно, что наши контрпретензии, в связи с интервенцией Англии, Франции, Америки во время гражданской войны, сводятся к цифре (если принять подсчёты Ларина), кажется, в 50 миллиардов рублей. Так что нам должны впятеро больше, чем мы должны. (Ларин с места: “Мы их получим”.) Тов. Ларин говорит, что мы в своё время получим всё это. (Смех.) Но если считать более скупо, как это делает Наркомфин, получается не менее 20 миллиардов. Всё-таки мы в выигрыше. (Смех.) Однако, с этим капиталистические страны мириться не хотят, и мы всё еще фигурируем в их списках как должники.
Вот на этой почве у нас и получаются закавыки и загвоздки в ходе переговоров с капиталистами. Так было с Англией, так будет, должно быть, и с Францией.
Какова позиция ЦК нашей партии в этом вопросе?
Она осталась той же, какой она была при заключении договора с Макдональдом.
Мы не можем отменить известного закона нашей страны, изданного в 1918 году,— об аннулировании царских долгов. Мы остаёмся на основе этого закона. Мы не можем аннулировать тех декретов, которые были провозглашены и которые узаконили у нас экспроприацию экспроприаторов. На базе этих законов мы стоим и будем стоять в будущем. Но мы не прочь некоторые исключения, в порядке практических переговоров, сделать и для Англии и для Франции по части бывших царских долгов, с тем, чтобы малую толику выплатить и кое-что получить за это. Мы не прочь бывших частных собственников удовлетворить предоставлением им концессий, но опять-таки с тем, чтобы условия концессий были не кабальными. На этой основе нам удалось сговориться с Макдональдом. Подпочвой этих переговоров являлась идея фактического аннулирования военных долгов. Именно поэтому этот договор был сорван. Кем? Несомненно, Америкой. Хотя Америка в переговорах Раковского с Макдональдом не участвовала, хотя Макдональд и Раковский пришли к известному проекту соглашения, хотя этот проект соглашения давал выход и той и другой стороне, и интересы обеих сторон более или менее удовлетворялись этим проектом, тем не менее, так как этот проект исходил из идеи аннулирования военных долгов, а Америка не хотела создавать такого прецедента, ибо она потеряла бы тогда миллиарды, которые имеет за Европой, то она, т. е. Америка, “посоветовала”, и договора не стало.
Тем не менее мы стоим и теперь на почве упомянутого проекта.
Из вопросов нашей внешней политики, из вопросов, возникших за отчётный период, вопросов особенно щекотливых и боевых, которые касаются взаимоотношений нашего правительства с правительствами западноевропейских стран, я бы хотел отметить два вопроса: во-первых, вопрос, который не раз выдвигался и будет еще выдвигаться английскими консерваторами, это—вопрос о пропаганде, и, во-вторых, вопрос о Коммунистическом Интернационале.
Нас обвиняют в том, что мы ведем специальную пропаганду как в Европе, так и в колониях и в зависимых странах против империализма. Английские консерваторы утверждают, что русские коммунисты—это те люди, которые призваны разрушить могущество Британской империи. Я хотел бы здесь заявить, что всё это —сущие пустяки. Нам не нужно никакой специальной пропаганды ни на Западе, ни на Востоке после того, как сами рабочие делегации приезжают к нам, узнают о наших порядках и разносят весть о наших порядках по всем странам Запада. Никакой другой пропаганды нам не требуется. Это самая лучшая, самая сильная и самая действующая пропаганда за строй Советов против строя капитализма. (Аплодисменты.)
Нам говорят, что мы ведём пропаганду на Востоке. Я утверждаю, что и это —сущие пустяки. Нам не нужно никакой специальной пропаганды на Востоке после того, как мы знаем, что весь наш государственный строй зиждется на базе сожительства и братского сотрудничества народов самых разнообразных национальностей нашей страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84