Аркадий прочитал в его запавших глазах немой вопрос.
— Не знаю, — сказал Аркадий. — Наверно, то безумие, которого страшились хавроны. Пока нам это не грозит бедой. Но не уверен, что без беды обойдётся.
Теперь весь лес вокруг представлял собой арену злого сражения. Куда Аркадий ни оборачивался, дерево схватывалось с деревом. Стволы хищно гнулись, кроны схлёстывались, снова выпрямлялись, отдирая ухваченную своими ветвями крону соседа. От бешеного метания ветвей появился ветер. Сучья и крупные обломки коры рушились на почву, остатки листьев метались в вышине. Хронавта оглушал свист и грохот, визг раздираемого сухого корья, треск и глухое уханье стволов, тонкие всхлипы рвущихся веток — почти живоголосый вопль. Тот тревожный шум, что недавно слышался издалека, теперь, тысячекратно усиленный, грохотал вокруг.
Аркадий, согнувшись, старался не шевельнуться, чтобы не попасть под удар свирепо качающихся ветвей. И если раньше бредовый пейзаж сражающегося леса его только удивил, то сейчас все оттеснил страх за себя и дилонов. Он выбрал это место потому, что сюда не могли бы достать ветви соседних деревьев, как бы они ни склонились. Но в этом проклятом лесу гнулись и стволы! Если они, прекратив взаимное сражение, наклонятся к беглецам, их кроны перекроют всех троих чудовищной сетью — и выбираться будет некуда.
— Слушай меня, Ланна, — сказал Аркадий. — Предвижу новую опасность. Взбесившиеся деревья могут перенести свою ярость на нас. Сражаться с мёртвыми бестиями, наделёнными отнюдь не мёртвой хваткой, нам не под силу. Единственная защита — хроноэкран. Мой хроногенератор повреждён, но небольшую хронофазу он обеспечит. На какие-то секунды мы ускользнём из местного времени. Но мы должны двигаться, чтобы за несколько выигранных секунд выиграть и несколько метров. Ты бежать не можешь, Салана тоже. Я понесу вас обоих, а вы хватайтесь за меня покрепче и старайтесь мне не мешать. Вам понятно, друзья мои?
— Нам понятно, — ответил за обоих Ланна.
Аркадий проверил хроногенератор. Небольшое поле он создавал. Шум ослабевал, сражение деревьев иссякало. Стволы выпрямлялись, кроны замирали. Лес снова изменил свой облик, теперь, ободранный, покорёженный, он мало чем отличался от того голого и прозрачного леса, куда они вступили. Аркадий не отрывал глаз от ближних стволов, чтобы не пропустить грозного мгновения. Он точно уловил его: стволы окружных деревьев шевельнулись, стали медленно изгибаться к центру площадки. Их ободранные ветви хищно наклонялись на троих беглецов. Аркадий вскочил.
— Пора! Бежим!
9
Аркадий прижимал дилонов к своей груди: правой рукой — девушку, левой
— Ланну. Салана прижалась к Аркадию молодой щекой, больная рука дилона висела плетью, да и здоровая так обессилела, что он не сумел ухватиться за шею человека, только слабо цеплялся за пояс. Аркадий чувствовал, что, если споткнётся, Салана с трудом, но удержится, а Ланна свалится. И он изо всей силы притиснул к себе дилона, когда кроны изогнувшихся деревьев не просто опустились, а всей массой упали на них.
Опережение времени, какое мог обеспечить повреждённый генератор, составляло около четырех секунд — Аркадий знал, что большего не достичь. И ещё готовясь к побегу сквозь купу деревьев, окруживших прогалину, рассчитал, что за эти четыре секунды сумеет одолеть с двумя дилонами на руках не более двадцати метров. Но и пятнадцати хватало, чтобы вырваться из опасного кольца. Любому космонавту приходилось в годы учения бегать с грузом на груди и в руках по пересечённой местности — и Аркадий в последних по бегу никогда не числился. Но ещё ни разу ему не случалось разгоняться так, как он это сделал сейчас.
И, прорвавшись за цепь взбесившихся деревьев на свободное место, он остановился и оглянулся. Деревья плотно сомкнулись кронами, тысячи ветвей и веток шарили по грунту, пытаясь ухватить то, что по времени этого ошалелого мирка ещё находилось тут, но по времени самого Аркадия отстояло ровно на четыре секунды — и на двадцать метров дальше. На лекциях в Институте Времени хронавтам часто говорили, что расхождения своего и окружающего времени даже на секунду бывает достаточно, чтобы успеть покинуть опасное место, если соединить сдвиг времени с быстрым движением в пространстве. И сейчас, остановившись и оглянувшись, Аркадий до дрожи в ногах чувствовал, что спасли их от гибели именно эти ничтожные секунды. Упади он, просто замешкайся на бегу — и их всех накрыла бы беснующаяся гора ветвей: вон они снуют там, уже полная минута прошла, а они всё копошатся, всё впиваются колючками в почву, всё пытаются выхватить одна у другой ускользнувшую добычу.
— Первый раз проскочили, — сказал Аркадий трясущемуся от страха Ланне. — И во второй раз проскочим!
— Иновременник, я непрерывно размышляю, — слабо протелепатировал Ланна. — И прихожу к выводу, что у всех деревьев нарушена синхронность, оттого они такие агрессивные, хотя и безжизненные. От этой несинхронности они в конце концов распадутся.
— Этот конец концов будет в очень далёком будущем. Раньше они полностью окаменеют.
— Камни от внутренней несинхронности тоже распадаются.
— Да, через миллионы лет, ибо что для камня несинхронность в какое-то тысячелетие? Меня это не устраивает. Я не смогу так долго дожидаться их распада. Секунды мне сейчас важней миллионов лет.
Теперь надо было избегать скопищ деревьев, там четырех секунд опережения могло и не хватить для бегства. Аркадий кривил дорогу, пробирался мимо отдельных стволов там, где гарантия в двадцать метров обеспечивала свободный пробег. Вторично ускользнуть от падающих ветвей удалось легко, столь же лёгким было и третье бегство. Аркадий повеселел от удачного обмана. Он не сражался с удивительным противником, а обманывал его — это была захватывающая, хотя и опасная игра. Лес поредел. Уже можно было пробираться так далеко от деревьев, встречавшихся на пути, что никакой изгиб ствола в сторону беглецов не давал возможности ухватить их ветвями.
И на безопасном месте, между двух деревьев — проскочить между ними можно было всего за две секунды опережения, за десять метров бега — случилась беда. Он её предвидел — и не сумел предотвратить.
Здесь везде были понатыканы скелеты кустов, за один Аркадий запнулся, уже бросившись в бег. Он бы устоял на ногах, одно потерянное мгновение не стало бы роковым в сравнении со спасительным запасом в четыре секунды. Но висевшая левая рука дилона зацепилась за куст, Аркадий дёрнул Ланну, но не вызволил — и все запасные секунды были потеряны на выпутывание руки дилона. На них обрушились ветви, и Аркадий упал, подмяв под себя обоих дилонов.
В школе Аркадий как-то смотрел стереофильм об освоении Семелы, неплохой планетки в системе Денеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Не знаю, — сказал Аркадий. — Наверно, то безумие, которого страшились хавроны. Пока нам это не грозит бедой. Но не уверен, что без беды обойдётся.
Теперь весь лес вокруг представлял собой арену злого сражения. Куда Аркадий ни оборачивался, дерево схватывалось с деревом. Стволы хищно гнулись, кроны схлёстывались, снова выпрямлялись, отдирая ухваченную своими ветвями крону соседа. От бешеного метания ветвей появился ветер. Сучья и крупные обломки коры рушились на почву, остатки листьев метались в вышине. Хронавта оглушал свист и грохот, визг раздираемого сухого корья, треск и глухое уханье стволов, тонкие всхлипы рвущихся веток — почти живоголосый вопль. Тот тревожный шум, что недавно слышался издалека, теперь, тысячекратно усиленный, грохотал вокруг.
Аркадий, согнувшись, старался не шевельнуться, чтобы не попасть под удар свирепо качающихся ветвей. И если раньше бредовый пейзаж сражающегося леса его только удивил, то сейчас все оттеснил страх за себя и дилонов. Он выбрал это место потому, что сюда не могли бы достать ветви соседних деревьев, как бы они ни склонились. Но в этом проклятом лесу гнулись и стволы! Если они, прекратив взаимное сражение, наклонятся к беглецам, их кроны перекроют всех троих чудовищной сетью — и выбираться будет некуда.
— Слушай меня, Ланна, — сказал Аркадий. — Предвижу новую опасность. Взбесившиеся деревья могут перенести свою ярость на нас. Сражаться с мёртвыми бестиями, наделёнными отнюдь не мёртвой хваткой, нам не под силу. Единственная защита — хроноэкран. Мой хроногенератор повреждён, но небольшую хронофазу он обеспечит. На какие-то секунды мы ускользнём из местного времени. Но мы должны двигаться, чтобы за несколько выигранных секунд выиграть и несколько метров. Ты бежать не можешь, Салана тоже. Я понесу вас обоих, а вы хватайтесь за меня покрепче и старайтесь мне не мешать. Вам понятно, друзья мои?
— Нам понятно, — ответил за обоих Ланна.
Аркадий проверил хроногенератор. Небольшое поле он создавал. Шум ослабевал, сражение деревьев иссякало. Стволы выпрямлялись, кроны замирали. Лес снова изменил свой облик, теперь, ободранный, покорёженный, он мало чем отличался от того голого и прозрачного леса, куда они вступили. Аркадий не отрывал глаз от ближних стволов, чтобы не пропустить грозного мгновения. Он точно уловил его: стволы окружных деревьев шевельнулись, стали медленно изгибаться к центру площадки. Их ободранные ветви хищно наклонялись на троих беглецов. Аркадий вскочил.
— Пора! Бежим!
9
Аркадий прижимал дилонов к своей груди: правой рукой — девушку, левой
— Ланну. Салана прижалась к Аркадию молодой щекой, больная рука дилона висела плетью, да и здоровая так обессилела, что он не сумел ухватиться за шею человека, только слабо цеплялся за пояс. Аркадий чувствовал, что, если споткнётся, Салана с трудом, но удержится, а Ланна свалится. И он изо всей силы притиснул к себе дилона, когда кроны изогнувшихся деревьев не просто опустились, а всей массой упали на них.
Опережение времени, какое мог обеспечить повреждённый генератор, составляло около четырех секунд — Аркадий знал, что большего не достичь. И ещё готовясь к побегу сквозь купу деревьев, окруживших прогалину, рассчитал, что за эти четыре секунды сумеет одолеть с двумя дилонами на руках не более двадцати метров. Но и пятнадцати хватало, чтобы вырваться из опасного кольца. Любому космонавту приходилось в годы учения бегать с грузом на груди и в руках по пересечённой местности — и Аркадий в последних по бегу никогда не числился. Но ещё ни разу ему не случалось разгоняться так, как он это сделал сейчас.
И, прорвавшись за цепь взбесившихся деревьев на свободное место, он остановился и оглянулся. Деревья плотно сомкнулись кронами, тысячи ветвей и веток шарили по грунту, пытаясь ухватить то, что по времени этого ошалелого мирка ещё находилось тут, но по времени самого Аркадия отстояло ровно на четыре секунды — и на двадцать метров дальше. На лекциях в Институте Времени хронавтам часто говорили, что расхождения своего и окружающего времени даже на секунду бывает достаточно, чтобы успеть покинуть опасное место, если соединить сдвиг времени с быстрым движением в пространстве. И сейчас, остановившись и оглянувшись, Аркадий до дрожи в ногах чувствовал, что спасли их от гибели именно эти ничтожные секунды. Упади он, просто замешкайся на бегу — и их всех накрыла бы беснующаяся гора ветвей: вон они снуют там, уже полная минута прошла, а они всё копошатся, всё впиваются колючками в почву, всё пытаются выхватить одна у другой ускользнувшую добычу.
— Первый раз проскочили, — сказал Аркадий трясущемуся от страха Ланне. — И во второй раз проскочим!
— Иновременник, я непрерывно размышляю, — слабо протелепатировал Ланна. — И прихожу к выводу, что у всех деревьев нарушена синхронность, оттого они такие агрессивные, хотя и безжизненные. От этой несинхронности они в конце концов распадутся.
— Этот конец концов будет в очень далёком будущем. Раньше они полностью окаменеют.
— Камни от внутренней несинхронности тоже распадаются.
— Да, через миллионы лет, ибо что для камня несинхронность в какое-то тысячелетие? Меня это не устраивает. Я не смогу так долго дожидаться их распада. Секунды мне сейчас важней миллионов лет.
Теперь надо было избегать скопищ деревьев, там четырех секунд опережения могло и не хватить для бегства. Аркадий кривил дорогу, пробирался мимо отдельных стволов там, где гарантия в двадцать метров обеспечивала свободный пробег. Вторично ускользнуть от падающих ветвей удалось легко, столь же лёгким было и третье бегство. Аркадий повеселел от удачного обмана. Он не сражался с удивительным противником, а обманывал его — это была захватывающая, хотя и опасная игра. Лес поредел. Уже можно было пробираться так далеко от деревьев, встречавшихся на пути, что никакой изгиб ствола в сторону беглецов не давал возможности ухватить их ветвями.
И на безопасном месте, между двух деревьев — проскочить между ними можно было всего за две секунды опережения, за десять метров бега — случилась беда. Он её предвидел — и не сумел предотвратить.
Здесь везде были понатыканы скелеты кустов, за один Аркадий запнулся, уже бросившись в бег. Он бы устоял на ногах, одно потерянное мгновение не стало бы роковым в сравнении со спасительным запасом в четыре секунды. Но висевшая левая рука дилона зацепилась за куст, Аркадий дёрнул Ланну, но не вызволил — и все запасные секунды были потеряны на выпутывание руки дилона. На них обрушились ветви, и Аркадий упал, подмяв под себя обоих дилонов.
В школе Аркадий как-то смотрел стереофильм об освоении Семелы, неплохой планетки в системе Денеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89