- Не бойтесь, - сказал Бенджакомин. - Я справлюсь.
Есть планеты, на которых никаким мечтам не суждено сбыться. Но
Олимпия не из их числа. На Олимпии глаза мужчин и женщин прозрачны, потому
что принадлежат незрячим.
"Этот светлый цвет глаз был цветом боли, когда мы еще видели, -
говорил Нахтигаль. - И если твои глаза сбивают тебя с пути истинного,
отвернись, потому что не глаза виноваты, а душа твоя".
Так всегда говорили на Олимпии, где поселенцы ослепли очень давно, но
никогда не переставали чувствовать своего превосходства над зрячими.
Радиолокационные сигналы доставляют удовольствие их мозгу: они
воспринимают радиацию так же хорошо, как люди-животные, дышащие с помощью
маленьких аквариумов, подвешенных к носу. Их рисунки очень четки: им
совершенно необходима четкость. Их здания повисают в воздухе под
немыслимыми углами, а их слепые дети поют песни о том, как скроенный
портным климат меняется в зависимости от выкройки.
Вот на какую планету попал Бозарт. Среди этих слепых он чувствовал,
что мечты уносят его слишком далеко. Он не переставал платить за
информацию, которая ничего не стоила. Вечно облачная и дождливая Олимпия
проплывала мимо него, как будто это была не его, а чужая мечта - приехать
сюда. Он не собирался оставаться здесь, потому что в искрящемся
несговорчивом небе Северной Австралии ему предстояло свидание со смертью.
Только прибыв на Олимпию, Бенджакомин начал вынашивать планы
нападения на Старую Северную Австралию. На второй день ему очень повезло.
Он познакомился с человеком по имени Лавендер, и он был уверен в том, что
слышал это имя раньше. Не будучи членом гильдии воров, Лавендер был
отважным мошенником с навечно запятнанной репутацией.
Неудивительно, что он нашел Лавендера. На протяжении всей прошедшей
недели ему снился этот человек и история его жизни. Он не знал, что все
его сны внедрялись в его сознание североавстралийской контрразведкой.
Сначала его внутренне убедили направиться именно на Олимпию, а потом уже
руководили им здесь в соответствии с необходимостью. Североавстралийская
полиция не отличалась жестокостью, но ей приходилось защищать свою
планету. Кроме того, неотомщенной еще оставалась смерть ребенка.
Последняя встреча Бенджакомина с Лавендером, когда нужно было
заключить сделку, на которую последний уже согласился, прошла драматично.
Лавендер отказался:
- Я не собираюсь высовываться. Я не буду ни на кого нападать и никого
грабить. Да, конечно, я никогда не был пай-мальчиком, но лезть туда, где
меня могут убить... А ты, сволочь, это знаешь.
- Подумай, что мы получим. Деньги. Там денег столько, сколько тебе и
не снилось.
Лавендер засмеялся:
- Ты думаешь, я этого не знаю? Ты мошенник, и я мошенник. И я ничего
не буду делать за пустые слова. Деньги на бочку! Я умею драться, а ты вор,
и я не спрашиваю тебя, зачем ты... но мне сначала нужны мои деньги.
- У меня их нет.
Лавендер встал:
- К чему же тогда разговоры? Тебе не следовало говорить со мной.
Потому что теперь придется выкладывать за то, что я буду молчать.
Лавендер был очень уродлив. Человек, которому немало довелось
погрешить, прежде чем стать настоящим злодеем. Грех - нелегкий труд, и
усилия, необходимые, чтобы его совершить, отпечатываются на лице.
Бозарт смерил его взглядом с головы до ног, спокойно улыбаясь. В его
улыбке не было даже презрения.
- Закрой меня, пока я буду кое-что доставать из кармана.
Лавендер не обратил внимания на его слова. Он не полез за оружием, а
спокойно стоял, постукивая по правой руке большим пальцем левой.
Бенджакомин узнал этот знак, но не подал виду.
- Посмотри, - сказал он, это закладная целой планеты.
- Об этом я уже слыхал, - Лавендер засмеялся.
- Возьми ее.
Тот взял пластинчатую карточку, и глаза его расширились:
- Да она, кажется, настоящая! Действительно настоящая! - Теперь он
стал намного дружелюбнее. - Я никогда таких не держал в руках. Каковы твои
условия?
Между тем мимо них сновали жизнерадостные олимпийцы, одетые в
черно-белые одежды, придававшие им вид людей, которых постигло какое-то
горе. Невероятные геометрические фигуры застыли на их платьях и шляпах. Но
собеседники не обращали внимания на местных жителей. Они были заняты
только собственными переговорами.
Бенджакомин не сомневался в том, что все делает правильно, хотя он
заложил год труда всей Вьолы Сидерии в обмен на неквалифицированную помощь
капитана Лавендера, тогда еще капитана патруля Имперского внутреннего
флота. Он отдал ему закладную. На ней стояла отметка о годичном сроке
гарантийных обязательств. Даже на Олимпии существовали машины, которые
немедленно отправили на Землю информацию об условиях сделки, превратив
закладную в документ, который мог быть предъявлен целой планете. "Вот и
первый шаг к мести, - подумал Лавендер. - После того, как убийца исчезнет,
его народ должен будет выплатить все сполна". Он посмотрел на Бенджакомина
с сочувствием, но тот принял этот взгляд как знак доверия и улыбнулся,
чарующей улыбкой, которую ему было так легко изобразить. Бозарт протянул
Лавендеру правую руку, желая рукопожатием закрепить условия сделки и
придать торжественность моменту. Мужчины пожали друг другу руки, но Бозарт
так никогда и не узнал, что стояло за этим рукопожатием.
5
"И серой стала земля. И серой стала трава от неба до неба. Но не
возле воды. Не возле горы - низкой или высокой, а лишь возле холмов -
серых-серых. Посмотри на покрытую серебристой рябью полосу света вон у той
звезды... Это Северная Австралия. Весь грязный мусор смыт с нее: все
труды, сомнения, боль...
Бежево-коричневые овцы лежат на серо-голубой траве, а на низком небе
выделяются облака, такие плотные, словно на них опирается потолок всего
мира...
Возьми же больную овечку, человек, за это воздастся тебе. На этой
планете можно стать бессмертным. Если ты ищешь место, где живут простаки и
волшебники, так оно здесь...
Вот и вся книжка, мальчик.
Если ты не видел Северную Австралию, ты не видел ничего. Но когда ты
увидишь ее, ты не поверишь своим глазам...
На картах она обозначена: "Старая Северная Австралия".
Здесь, в сердце звездной системы, находилась ферма, которая
обеспечивала всеобщую безопасность. Это были владения Матери Хиттон. Их
окружали башни, между башнями - натянутые провода. Часть их безобразно
свисала, а часть сияла таким металлическим цветом, которого не встретишь
больше нигде:
1 2 3 4 5 6 7 8