— Есть буксир!
Ланнек развернул судно лагом к волне — так круто, что вода захлестнула борт. Но еще кошмарней оказалось другое: всем почудилось, будто в грохоте волн они различали крики людей. И каждый знал, что это вполне возможно: в море человеческий голос разносился далеко.
Каждый представлял себе, как гипнотизируют сейчас огни «Грома небесного» экипаж «Франсуазы».
— Товсь!
Ланнек так стиснул челюсти, что зубы его отпечатались на черенке трубки. Он должен пройти мимо «Франсуазы» почти вплотную, впритирку. Значит, штурвал надо держать изо всех сил: в любой момент течение может бросить «Гром небесный» на траулер.
«Франсуаза» все явственней выступала из мрака.
Было отчетливо видно, что крен у нее страшный. На носу уже можно было различить головы и фигуры людей. Один из матросов заметил, что у траулера нет трубы.
— Подать конец!
— Подать конец! — подхватил Муанар.
— Подать конец! — эхом отозвался г-н Жиль.
Снова молчание. Конец не долетел до палубы траулера. Придется все начинать сначала.
Ланнек повторил маневр — раз, другой, третий. Впечатление было такое, что траулер все круче заваливается на левый бок. Узкая «Франсуаза» отчаянно рыскала на гребнях волн.
— Подать конец!
Хотя простор гудел от грохота шторма, каждый человек на «Громе небесном» расслышал глубокий вздох. Да и как его было не расслышать, если он вырвался из каждой груди? Легость ударилась обо что-то твердое.
— Полный назад! — гаркнул Ланнек.
Теперь голоса на «Франсуазе» перестали казаться слуховым обманом. Они стали совершенно отчетливыми.
Можно было даже разобрать отдельные слова и команды.
— Выбрали они трос?
Ланнек еще раз обернулся и окинул ненавидящим взглядом по-прежнему неподвижную Матильду.
— Малый вперед!
Стальной буксир натянулся, но не прошел «Гром небесный» и ста метров, как трос лопнул со щелчком, похожим на выстрел.
Остаток ночи не поддается описанию. Все попытки пришлось отложить до рассвета. Сигнальными фонарями «Франсуазе» просемафорили:
«Продержитесь несколько часов?»
«Попытаемся».
«Шлюпку теряли?»
«Спустили на воду с шестью матросами»
«Похоже, опрокинулась. Ее видели пустой. Что с радистом?»
«Смыт вместе с трубой и рубкой».
«Течь сильная?»
«Не очень. Постарайтесь предупредить мою жену в Фекане».
«Она уже на портовой рации».
Передача каждого слова с помощью фонарей отнимала несколько минут, не говоря уж об ошибках, неизбежных при переводе с языка световых сигналов.
В рубке у Ланглуа Ланнек диктовал:
— «Гром небесный» рации Феканского порта. Находимся рядом с «Франсуазой». Надеемся спасти ее на рассвете…
— Все люди целы? — осведомился Ланглуа, не отрываясь от ключа.
— Идиот! Конечно нет.
— Что еще передать?
— Ничего.
Вслед за г-жой Жаллю в порт, несомненно, сбежались другие жительницы Фекана и сейчас донимают тамошнего радиста расспросами.
Скоро они узнают правду!
На «Громе небесном» никто не смыкал глаз: довольно одной волны, чтобы команда «Франсуазы» уже оказалась лицом к лицу со смертью.
— Уйдешь ты наконец к себе? — взорвался Ланнек, вплотную подступая к жене.
Он не собирался распускать нюни, но все-таки не мог подавить в себе жалость — такой беспомощной и обмякшей выглядела Матильда. Он читал у нее в глазах нечто вроде восхищения и готовности капитулировать.
— Кампуа! Иди уложи мою жену.
На малом ходу качка стала настолько сильной, что устоять на ногах можно было только с большим трудом, и около двух часов ночи в трюм снова пришлось направить пять человек: на этот раз с места сорвались вагонные колеса.
Время от времени Ланнек вытаскивал из кармана часы. Светать начало в половине восьмого, «Гром небесный» то удалялся от «Франсуазы», то приближался к ней.
Оба судна даже обменивались несколькими словами по семафору:
«Держитесь?»
«Люди непрерывно сменяются у помп. Топки на всякий случай погашены…»
Чтобы не разорвались котлы, если вода хлынет в машинное отделение!
Иногда кочегары «Грома небесного» выскальзывали на палубу и жадно хватали ртом воздух вперемешку с водяной пылью.
Раз десять на очередных разворотах с «Грома небесного» замечали «Зетойфель», и всякий раз Ланглуа вызывал в рубку капитана, потому что немецкий радист все тем же лающим фельдфебельским тоном настойчиво запрашивал обстановку и требовал не повредить им сети.
9
О наступлении дня на «Громе небесном» возвестил обычный сигнал — раздача черного кофе, который матросам налили в жестяные кружки; Кампуа, теперь уже сам смахивавший на призрак, подал его в чашках только офицерам.
— Достань бутыль с ромом и выдай по чарке, — распорядился Ланнек, хмуро посмотрев на бледнеющее небо.
Стало еще холодней. Холод был сырой, пронизывающий. Глаза у всех покраснели от усталости. Непогода не унималась, скорее напротив, и чем ясней вырисовывалась «Франсуаза» в утренних сумерках, тем сильнее мрачнели лица.
Гибнущий траулер являл собой жуткое зрелище. Лишившись трубы и рубки, он утратил облик судна, да и по существу уже перестал быть им.
Набегающий вал, к которому он не мог стать носом, подхватывал его на гребень, относил на сто — двести морских саженей и низвергал в такую бездну, что судно на долгие секунды исчезало из виду.
— …скажешь? — негромко буркнул Ланнек, зная, что Муанар рядом.
— Нда! — только и ответил старший помощник.
Оба они, как, впрочем, и вся команда, думали об одном и том же. Ланнек опять сменил рулевого у штурвала и вел «Гром небесный» так, чтобы пройти впритирку к останкам «Франсуазы», а потом уж решить, что можно предпринять.
Матросы еще держали в руках кружки с кофе, в воздухе пахло подогретым ромом, но посуда исчезла, как по волшебству, едва с «Грома небесного» разглядели людей на траулере.
«Франсуаза» накренилась так, что стоять на палубе было немыслимо. Матросы, числом около дюжины, лежали и полусидели, цепляясь за фальшборт и брашпиль.
На всех были спасательные жилеты, придававшие людям какой-то чудовищный облик, и такой же чудовищной казалась их неподвижность. Волны перехлестывали через борт, разбивались о плечи и головы, но моряки не шевелились и только впивались глазами в медленно надвигавшийся пароход.
Они провели так всю ночь и теперь, несомненно, отдавали себе отчет, что спасти их будет непросто. Наступил момент, когда «Гром небесный» и «Франсуазу» разделяло не больше пятидесяти метров. Стало уже достаточно светло, чтобы можно было разглядеть искаженные лица тех, кому, быть может, не суждено покинуть обломки траулера. Ланнек, насупив брови, прикидывал, какой маневр выгодней всего предпринять, как вдруг увидел поднявшуюся во весь рост фигуру на траулере.
Сам он ничего не расслышал в грохоте океана, но всем остальным показалось, что до них донесся пронзительный вопль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29