ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Кому принадлежал замок?
– Графу д'Ансеваль, черт возьми!
– Кто-нибудь из этой семьи еще жив?
– Один остался. Дружок нашей барышни. Не нальете ли мне еще рюмочку наливки? Небось из дому прислали?
– Нет, жена сделала.
– Когда я подумаю, что эта ведьма – я не о вашей жене – нахально выдала себя за меня и спала в моей постели!.. Если б только я захотела, уж я бы могла о ней кое-что порассказать…
– Итак, старик Бальтазар, хозяин всех кафе, приобрел замок д'Ансеваль. Он был женат?
– Да, женат, только жена к тому времени уже отдала богу душу. У него была дочь, красавица, да больно гордая, и еще сынок, мосье Юберт, который за всю жизнь ничего путного не сделал. Сестра его – сущая ведьма, а он – добряк, ласковый, как теленок. И все больше по заграницам разъезжал.
– Вас еще тогда и на свете не было?
– Конечно. Да там ведь и сейчас ничего не изменилось.
Машинально Мегрэ вытащил из кармана записную книжку и стал записывать имена по порядку, как бы составляя генеалогическое древо Бальтазаров. Он понимал, что с такой девицей, как Жермен, необходима точность.
– Значит, первым был этот самый Гектор Бальтазар, которого вы называете стариком. Когда он умер?
– Пять лет назад. Ровно за год до смерти дочки.
И Мегрэ, вспомнив о Фелисьене Жандро, который тоже был далеко не молод, поинтересовался:
– Должно быть, он тогда был глубоким стариком?
– Еще бы! Ему было восемьдесят восемь. Он жил один как сыч, в огромном особняке, на авеню Де Булонь. Сам вел все дела, только дочка ему помогала.
– А не сын?
– Никогда в жизни. Он его и на порог не пускал. Давал деньги на содержание. Теперь сынок живет на набережной, недалеко от Пон-Неф. Шалопай!
– Минуточку… Авеню Де Булонь… Дочь замужем за Фелисьеном Жандро…
– Верно. Но мосье Фелисьен – тот тоже в дела и носа сунуть не смел.
– Почему же?
– Говорят, как-то попробовали было поручить ему кое-что… А он заклятый игрок… И теперь еще все время торчит на бегах. Ходят слухи, что он что-то сотворил с чеками или векселями, не знаю… Тесть с ним даже поссорился.
Впоследствии Мегрэ познакомился с особняком на авеню Де Булонь, одним из самых уродливых и претенциозных во всем Париже, со средневековыми башенками и витражами. Он увидел также портрет старика – восковое лицо с точеными чертами, длинные седые бакенбарды, наглухо застегнутый сюртук, из-под которого по обе стороны черного галстука выглядывают две узкие белые полоски жилета.
Если бы он был лучше осведомлен о жизни парижского света, ему было бы известно, что старик Бальтазар завещал свой особняк со всеми картинами, которые он собрал, государству. Он хотел, чтобы дом его был превращен в музей. Тогда это вызвало немало толков.
Более года эксперты вели ожесточенные споры, и дело кончилось тем, что государство в конце концов отказалось от завещанного имущества, так как в большинстве своем полотна оказались поддельными.
Потом Мегрэ увидел и портрет дочери: седые волосы, собранные на затылке в пучок, профиль «под императрицу Евгению», лицо такое же холодное, как у основателя кофейной династии.
Что же касается Фелисьена Жандро, то Мегрэ уже имел случай видеть и его нафабренные усы, и светлые гетры, и палку с золотым набалдашником.
– Говорят, старик ненавидел всю свою семью – и сына, и зятя, и господина Ришара, признавал лишь дочку да внучку. Он вбил себе в голову, что только эти две особы принадлежали к его роду, и оставил завещание, в котором сам черт ногу сломит. Мосье Бракеман может подтвердить.
– Кто такой мосье Бракеман?
– Его нотариус. Ему тоже лет под восемьдесят. Все его боятся, потому что ему одному все известно.
– Что именно?
– А я почем знаю? Все должно открыться, когда мадемуазель Лиз исполнится двадцать один год. Вот почему они так бесятся. А мне все равно: я ни за того, ни за другого. Если бы я только захотела… Его вдруг осенило.
– Мосье Ришар?.. – сказал Мегрэ, вступая в игру.
– Уж как он увивался вокруг меня. А я ему напрямик заявила: не на ту, мол, напали, и посоветовала взяться за Мари.
– И он последовал вашему совету?
– Откуда я знаю? Что он – прозрачный, что ли? Если хотите знать, все они, Бальтазары, немного чокнутые.
Жермен была возбуждена. Глаза ее совсем округлились, а в пристальном взгляде таилась тревога и вызов.
– Луи тоже родом из Ансеваля?
– Он сын нашего старого учителя. Но кое-кто считает, что жена учителя прижила его от священника.
– Он на стороне мосье Ришара?
– Да вы что?! Он всю жизнь ходит по пятам за барышней. Он оставался со стариком до самой его смерти, на руках его носил, когда тот болел, и знает, пожалуй, больше всех, может, даже больше самого мосье Бракемана.
– А Луи за вами никогда не ухаживал?
– Он? – Она расхохоталась. – Куда ему! Он ведь старик! Ему не меньше пятидесяти пяти. И вообще, грош ему цена, если хотите знать. Понимаете? Вот почему мадам Луи и Альбер… – Кто такой Альбер?
– Лакей. Он тоже из Ансеваля. До двадцати одного года он был жокеем.
– Простите. Меня водили по всему дому, но я не видел комнаты, в которой… – Потому что он ночует над конюшнями вместе с Жеромом.
– Жеромом?
– Кучером мосье Фелисьена. Только Арсен, шофер, – он женат и у него есть ребенок – спит себя дома.
Мегрэ в конце концов исписал именами весь листок блокнота.
– Если кто и стрелял в барышню – а меня это не удивит, – то, скорее всего, сам мосье Ришар. Когда они ругаются… – Они часто ссорятся?
– Можно сказать, дня без ссоры не проходит. Однажды он ей так стиснул руки, что она неделю ходила с синяками. Но она защищается – будь здоров. Только я готова поспорить, что стреляли вовсе не в барышню.
– В кого же?
– В графа!
– Какого графа?
– Да вы что, ничего не понимаете? В графа д'Ансеваль.
– Верно! Есть же еще один граф д'Ансеваль.
– Внук того, который продал замок старому Бальтазару. Мадемуазель разыскала его не знаю где.
– Он богат?
– Он? Ни гроша за душой.
– И он бывает в доме?
– Он бывает у мадемуазель.
– Он… Я хочу сказать…
– Вы хотите спросить, не волочится ли он за ней? Не думаю. Теперь вы понимаете? Они все какие-то ненормальные. Грызутся, как собаки. Одному только Юберту ни до чего дела нет, а вот те оба, брат и сестра, и хотят втянуть его в это грязное дело.
– Вы говорите о Юберте Бальтазаре, сыне старика? Сколько ему лет?
– Лет пятьдесят. А может, и больше. Он такой воспитанный, такой вежливый. Как придет к нам, так обязательно со мной поболтает… Скажите-ка, в это время поездов на Конфлян уже нет? Мне надо где-нибудь переночевать. У вас найдется для меня кровать?
– К сожалению, у нас нет комнаты для гостей. Мы недавно переехали сюда. Я найду вам комнату в гостинице, в этом же квартале.
– Вы уже ложитесь?
– У меня еще свиданье в городе.
– Оно и правда, что лягавым не часто приходится спать в своей постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35