Если ты сочтешь мою просьбу тактичной, подскажи, как мне следует поступить. Поскольку ты сидишь в судейском кресле, а я лишь в прокурорском, тебе виднее все в совокупности.
Искренне твой
Дэйв Кальберсон".
24
"Дорогой Ли!
Мне рассказывали, что на Аляске бытует смешное выражение: «Битому не спится». Именно потому, что оно бытует, я считаю его истинным; все, что химерично, хоть даже поддерживается властью и религией, обречено - рано или поздно - на исчезновение, тлен, беспамятство. Поэтому выскажи свои соображения по поводу писульки, которую я намерен опубликовать в моей «Роллинг стоун». Пиши нелицеприятно, так, как ты ответил мне по поводу той штуки о президенте, которую я все-таки опубликовал, несмотря на твои предостережения. (Прокурор Кальберсон сказал в связи с этим своему сыну, что я - сука.) Кстати, через месяц после твоего предостережения на меня покатили камни значительно более тяжелые, чем моя «Роллинг стоун»; до сих пор грохочет, как тогда, в горах, когда мы с тобою переходили сыпучую балку и твоего каурого унесло в пропасть. Ну да ничего, обойдется.
Но все-таки честно скажу тебе, Ли: как-то скучно становится жить на белом свете…
Ну, слушай писулю: самая великая книга - это жизнь, которая нас окружает. Все, что может постичь человеческий разум, все, что могут передать слова, заключено в крошечном мирке, куда нас заключили с рождения. Тот, кто обладает проницательным взглядом, вполне может обнаружить под пыльным покровом удушающей повседневности трагические, романтические и комические скетчи, которые разыгрываем мы - большие и маленькие актеры, - выпущенные на какое-то время сюда, на подмостки Вселенной.
Впрочем, жизнь нельзя определять ни как чисто трагический спектакль, ни как комический водевиль, это слезы и смех. Именно так, ибо Всесильные руки дергают за незримые веревочки, и тогда хохот прерывается рыданием или же неожиданное веселье приходит в час глубочайшей скорби.
Мы танцуем и плачем, как и все марионетки, отнюдь не по собственной воле, да и спать укладываемся в деревянные ящики именно тогда, когда гаснут сверкающие огни рампы, освещавшие наше место на сцене, и наступает темнота, словно ночь, укрывающая своей бездыханной мглою арену краткого, как миг, триумфа.
Мы проходим по улицам, скользя рассеянным взглядом по лицам тех, кто на самом-то деле вровень с теми великими героями, которых воспевали поэты. Однако же далеко не все могут различить в глазах неприметных женщин и совершенно обыкновенных мужчин отпечатки тех страстей, что высверкивали на страницах романов и поэм.
Ученый в таинственной и взрывоопасной тишине библиотеки, дровосек в кафедральном, солнечностволом сосновом лесу, моя возлюбленная в своем будуаре и разгульная, намазанная бродяжка с жесткими глазами - все слеплены из одной глины.
Руки Судьбы дергают за незримые веревочки, мы делаем пируэты, одни возносятся вверх, другие обрушиваются вниз, Случай или Потаенное Божество бросают нас то в одну, то в другую сторону, - где мы окажемся в конце концов? Незрячие куклы, мы болтаем и болтаемся на краю непознаваемой вечности. Все мы вышли из одного корня… Король и каменщик равны между собою, если, впрочем, не считать их окружения; королева и доярка усядутся на обрывистом краю Судьбы, одна с короной, другая с ведром, но кто окажется сильнее и выше, когда Судьба начнет разбирать дела всех своих марионеток?
Напиши мне, Ли, о чем-нибудь веселом. Только не пиши о тех годах, когда мы были беззаботными девятнадцатилетними ковбоями - это звучит сказкой, а взрослым людям опасно верить сказкам, может разорваться сердце или начнется запой.
Твой Сидней Портер".
25
"Дорогой Дэйв!
Я был рад получить твое письмо, и хоть оно носит характер делового, но все равно, я сразу же вспомнил нашу молодость и подумал, что люди до двадцати пяти лет, пока они еще не сели в седло дела, самые счастливые на земле, ибо им не надо ложиться спать с мыслью о том, что надлежит провернуть завтра. Мечтатели - что может быть счастливее этой должности на земле, которую Творец так щедро отдал молодым?!
Ладно, это я высказал свою обиду! Теперь по поводу твоего вопроса. Для меня не составило труда вспомнить, кто был твоим благодетелем, я соотнес имя того человека с ситуациями в Банках, запросил моих друзей в Техасе и получил ответ, что речь идет о «Первом Национальном» в Остине, о его кассире м-ре Портере. Лишь потому, что я был вынужден заниматься наведением справок, вместо того чтобы сразу же тебе ответить, я и запоздал с этим моим посланием.
Говоря откровенно, у тебя нет никаких шансов, Дэйв! Ты обязан возбудить дело против этого прощелыги Портера, который занимается тем, что одной рукой пишет дешевые пасквили против президента в «Роллинг стоун», а другой тягает из кассы деньги, принадлежащие гражданам, оказавшим доверие твоему покровителю.
Однако если твой благодетель обладает силой (а он обладает ею), вполне можно найти возможность обсудить вопрос с Большим Жюри, которое единственно и вправе принять окончательное решение: сажать Портера на скамью подсудимых или же удовлетвориться тем, что он вернул все деньги.
Это делается вполне легально, закон не будет нарушен ни в малости.
Ты, как прокурор, не можешь не обличить зло и преступление. Большое Жюри, в свою очередь, имеет законное право удовлетвориться статус-кво, особенно в том случае, если руководство Банка не требует крови Портера. Прокурор травит преступника, как гончая - зайца; Большое Жюри подобно охотнику, который может промазать, а порою, - если зайчишка еще слишком мал, - просто-напросто пожалеть его и не вскидывать дробовик. Прокурор требует максимума, суд, наоборот, более всего думает о гуманизме.
Конечно, если прокурор так представит дело Большому Жюри, что речь идет о кошмарном преступлении, то надежда на локальный исход дела маловероятна! Если же ты - по закону совести - полагаешь, что дело не представляет угрозы Закону и морали, Большому Жюри будет нетрудно принять искомое решение, которое обозначит порок, но при этом проявит гуманность, полагая, что чем меньше обвинительных приговоров, чем меньше арестантов в тюрьмах, тем меньше детей, оставшихся без отцов, тем благополучнее общество, ибо в нем нет дрожжей взаимного зла, которое разлагает общество и, конденсируя в нем злобу, делает его взрывоопасным.
Тебе может показаться странным мое письмо, ибо я всегда стоял на позиции «жесткой руки», но чем дольше я сижу в судейском кресле, чем больше людских трагедий проходит через меня, тем чаще я задумываюсь над тем, кто повинен в людском горе.
Если стать на точку зрения, что преступниками рождаются, тогда возникает вопрос: в какой мере это угодно Создателю? Ведь он творит людей по своему образу и подобию, а ему не нужны ни злодеи, губящие женщин и детей, ни гангстеры, взламывающие банки, ни тихие растратчики с манерами французских сутенеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57