Могущество Брахмы таково, что в его снах живут по-настоящему свободные существа. Мыслящие и страдающие.
– Страдающие?
– Да, страдающие. Потому, что есть разница между сном и реальностью. И мы предполагаем, что в нашем нынешнем существовании что-то не так, как должно быть…
Выйдя от Антонины Андреевны, Матвей долго ловил «частника». Время было уже не раннее, поэтому лишь с пятой попытки нашелся водитель, который согласился отвезти его в Алексеевскую. Устроившись поуютнее на заднем сиденье, Матвей достал из кармана мобильный телефон, включил его и набрал номер Евпатия. Тот взял трубку после первого же звонка:
– Как ты? Едешь?
– Уже еду. Нашел что-нибудь?
– Нашел. Успели в подкладку засунуть. Так что, скорее всего, за тобой не следят.
– Все чисто. Вот еще что: Нахимов на месте?
– Нет. Вскоре после полудня сказал твоему отцу, что должен поехать в Москву. Поговорить о стройматериалах для храма. Все еще не вернулся.
– Не вернулся… – Матвей на несколько мгновений отнял трубку от уха и зажмурился. Затем заставил себя успокоиться и заговорил снова: – Если вернется, присматривайте за ним.
– Если вернется? – удивился Евпатий.
– Именно так, – мрачно проговорил Матвей и отключил мобильник.
Глава 6
«Обладание правдой – наполнение кувшина: в конце концов наступает»
Гексаграмма Би (№ 8)
Горы подавляли своей бесконечностью. Поначалу пилигрим испытывал восторг и воодушевление, глядя с очередного перевала на сиреневые, серые, синие гряды с неизменными снеговыми шапками на главных вершинах. Но их было слишком много. Уже месяц он шел от одного перевала к другому, а за ним открывалась все та же картина: гора, наползающая на гору, скала, вздымающаяся над скалой. Здесь почти не было растительности, и лишь изредка вдали он видел стайки каких-то животных. Постоянно не хватало воздуха. Поначалу болела грудь, уставшая от попыток наполнить легкие воздухом. Потом его тело привыкло и к этому испытанию. Движения стали скупыми, шаги – короткими. Он часто садился отдохнуть – едва ощущал приближение очередного головокружения.
Сны стали похожи на обмороки: когда телу плохо, а душа, бросив его, блаженствует, не отягощенная ни болью, ни заботами. В снах он видел своих покойных родителей, приятелей детства, имена которых забыл. Он видел райские кущи: там с ним играли девы-апсары, которых мусульмане называют гуриями. Просыпаясь, он с трудом вдыхал сухой горный воздух и надевал на свою душу тело – вместе с безжизненным пейзажем вокруг.
С каждым днем болтавшаяся за спиной сумка становилась все легче. Запасы сухих лепешек и орехов постепенно иссякали, а съестное в здешних горах найти было непросто. Иногда путешественник разбавлял свое меню кореньями или плодами растений, которые напоминали ему растения тех мест, откуда он пришел…
Откуда он пришел? Издалека. Из-за бескрайних степей, где каравану порой бывает нужен год, чтобы одолеть ту дорогу, которую конный путник проходит за месяц. И все по причине бесконечной войны, которая для тамошних жителей – вещь более понятная, чем мир. Из-за других гор, населенных мусульманами, которые заставили его выбросить крестик и сделать обрезание – после чего он две недели провалялся в лихорадке, ибо нож, которым ему срезали крайнюю плоть, был столь же пыльным, как и руки людей, силой втащивших его в ислам.
Он пришел из-за священной реки. Сначала его била дрожь, когда он видел, как в ее темные воды бросают полусожженные трупы. Но беседы со старцами, которые сидели и молились близ нее, вернули его душе покой, – и он смирился со странным обычаем. Он покаялся в обрезании и был прощен: хотя до обрезания считал себя христианином, а люди, жившие на берегах святой реки, знали о Христе лишь то, что мусульмане называют Его одним из своих пророков. Он обладал даром к чужим языкам, а потому выучил и несколько наречий людей, живших по берегам бесконечной реки.
Из уст жрецов здешних храмов он и узнал, что место, где Бог и Его ангелы ничего не скрывают от людей, существует. Не зря прошли годы странствий, не зря он терпел надругательства и голод. Чудо, что он вообще сюда добрался. Он должен был погибнуть в самом начале пути – еще на Волге, где караван, к которому он присоединился, ограбили черемисы, или в пустыне, или во время снежной бури посреди степи, или в мусульманских горах… Но он дошел. Хотя путь ему выпал куда длиннее, чем тот, который достался его напарнику.
Три года назад два послушника Антониева монастыря в Великом Новгороде собрали торбы, подошли под благословение к настоятелю и направились в поисках тропинки, ведущей к Богу – не духовной тропы, а земной. Один пошел на север, за Камень, искать страну счастливых людей, весть о которой в монастырь принес пилигрим, пришедший из Святых мест. А ему достался юг, сказочная страна Шамбала. И он шел туда, отбросив сомнения и страхи.
В Индии ему рассказали, как добраться до Шамбалы. Но даже здесь, на берегах священной реки, не нашлось ни одного, кто побывал там. Слышали про нее все, верили в ее существование тоже. Но боялись пути через нескончаемые горы, окружавшие ее со всех сторон. Боялись горцев, которые якобы охраняют путь к Шамбале. Чудовищ, выползающих из пещер, едва они заслышат человеческие шаги. Впрочем, один из старцев сказал ему:
«Иди. Кому Брахма откроет путь, а кого не подпустит к Себе, предугадать невозможно. Одно лишь скажу, Он любит упорных. Прежде чем беседовать с Ним, не только душе, но и телу приходится совершить далекий путь. Но почему одним из упрямцев Он что-то говорит, а других даже не подпускает к Себе – не знаю. Если тебя не загрызут медведи, не убьют проводники, не завалит снежной лавиной, быть может, Он и откроется тебе. Или нет. Только Спящий знает, за какие заслуги Он допустит тебя в Свой сон».
В Индии Бога называли Брахмой. Старик сказал, что Он – Спящий. Удивительно: их настоятель однажды произнес странные слова:
«Иногда мне кажется, что Господь любит и прощает нас. А иногда – что Он спит».
Эти слова запали в душу пилигрима. Все недели, проведенные им в горах, он осмысливал их, пока не поверил в свое предназначение: именно он должен разбудить Бога. Безлюдность и молчание гор только убеждали его в своей правоте: Бог спит, Его дыхание – ветры, почти равномерно дующие с перевалов. Огромные гало, неоднократно появлявшиеся вокруг ослепительного солнца – отблески Его снов.
Путь пилигрим держал по странной карте – полотняному платку, посреди которого была изображена звезда с двенадцатью красными лучами. Ее украшали изображения каких-то демонов и надписи, вызубренные пилигримом еще на берегах Ганга. Каждый из лучей обозначал хребет, который он должен пройти. Надписи говорили об их приметах и о том, где следует искать очередной перевал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Страдающие?
– Да, страдающие. Потому, что есть разница между сном и реальностью. И мы предполагаем, что в нашем нынешнем существовании что-то не так, как должно быть…
Выйдя от Антонины Андреевны, Матвей долго ловил «частника». Время было уже не раннее, поэтому лишь с пятой попытки нашелся водитель, который согласился отвезти его в Алексеевскую. Устроившись поуютнее на заднем сиденье, Матвей достал из кармана мобильный телефон, включил его и набрал номер Евпатия. Тот взял трубку после первого же звонка:
– Как ты? Едешь?
– Уже еду. Нашел что-нибудь?
– Нашел. Успели в подкладку засунуть. Так что, скорее всего, за тобой не следят.
– Все чисто. Вот еще что: Нахимов на месте?
– Нет. Вскоре после полудня сказал твоему отцу, что должен поехать в Москву. Поговорить о стройматериалах для храма. Все еще не вернулся.
– Не вернулся… – Матвей на несколько мгновений отнял трубку от уха и зажмурился. Затем заставил себя успокоиться и заговорил снова: – Если вернется, присматривайте за ним.
– Если вернется? – удивился Евпатий.
– Именно так, – мрачно проговорил Матвей и отключил мобильник.
Глава 6
«Обладание правдой – наполнение кувшина: в конце концов наступает»
Гексаграмма Би (№ 8)
Горы подавляли своей бесконечностью. Поначалу пилигрим испытывал восторг и воодушевление, глядя с очередного перевала на сиреневые, серые, синие гряды с неизменными снеговыми шапками на главных вершинах. Но их было слишком много. Уже месяц он шел от одного перевала к другому, а за ним открывалась все та же картина: гора, наползающая на гору, скала, вздымающаяся над скалой. Здесь почти не было растительности, и лишь изредка вдали он видел стайки каких-то животных. Постоянно не хватало воздуха. Поначалу болела грудь, уставшая от попыток наполнить легкие воздухом. Потом его тело привыкло и к этому испытанию. Движения стали скупыми, шаги – короткими. Он часто садился отдохнуть – едва ощущал приближение очередного головокружения.
Сны стали похожи на обмороки: когда телу плохо, а душа, бросив его, блаженствует, не отягощенная ни болью, ни заботами. В снах он видел своих покойных родителей, приятелей детства, имена которых забыл. Он видел райские кущи: там с ним играли девы-апсары, которых мусульмане называют гуриями. Просыпаясь, он с трудом вдыхал сухой горный воздух и надевал на свою душу тело – вместе с безжизненным пейзажем вокруг.
С каждым днем болтавшаяся за спиной сумка становилась все легче. Запасы сухих лепешек и орехов постепенно иссякали, а съестное в здешних горах найти было непросто. Иногда путешественник разбавлял свое меню кореньями или плодами растений, которые напоминали ему растения тех мест, откуда он пришел…
Откуда он пришел? Издалека. Из-за бескрайних степей, где каравану порой бывает нужен год, чтобы одолеть ту дорогу, которую конный путник проходит за месяц. И все по причине бесконечной войны, которая для тамошних жителей – вещь более понятная, чем мир. Из-за других гор, населенных мусульманами, которые заставили его выбросить крестик и сделать обрезание – после чего он две недели провалялся в лихорадке, ибо нож, которым ему срезали крайнюю плоть, был столь же пыльным, как и руки людей, силой втащивших его в ислам.
Он пришел из-за священной реки. Сначала его била дрожь, когда он видел, как в ее темные воды бросают полусожженные трупы. Но беседы со старцами, которые сидели и молились близ нее, вернули его душе покой, – и он смирился со странным обычаем. Он покаялся в обрезании и был прощен: хотя до обрезания считал себя христианином, а люди, жившие на берегах святой реки, знали о Христе лишь то, что мусульмане называют Его одним из своих пророков. Он обладал даром к чужим языкам, а потому выучил и несколько наречий людей, живших по берегам бесконечной реки.
Из уст жрецов здешних храмов он и узнал, что место, где Бог и Его ангелы ничего не скрывают от людей, существует. Не зря прошли годы странствий, не зря он терпел надругательства и голод. Чудо, что он вообще сюда добрался. Он должен был погибнуть в самом начале пути – еще на Волге, где караван, к которому он присоединился, ограбили черемисы, или в пустыне, или во время снежной бури посреди степи, или в мусульманских горах… Но он дошел. Хотя путь ему выпал куда длиннее, чем тот, который достался его напарнику.
Три года назад два послушника Антониева монастыря в Великом Новгороде собрали торбы, подошли под благословение к настоятелю и направились в поисках тропинки, ведущей к Богу – не духовной тропы, а земной. Один пошел на север, за Камень, искать страну счастливых людей, весть о которой в монастырь принес пилигрим, пришедший из Святых мест. А ему достался юг, сказочная страна Шамбала. И он шел туда, отбросив сомнения и страхи.
В Индии ему рассказали, как добраться до Шамбалы. Но даже здесь, на берегах священной реки, не нашлось ни одного, кто побывал там. Слышали про нее все, верили в ее существование тоже. Но боялись пути через нескончаемые горы, окружавшие ее со всех сторон. Боялись горцев, которые якобы охраняют путь к Шамбале. Чудовищ, выползающих из пещер, едва они заслышат человеческие шаги. Впрочем, один из старцев сказал ему:
«Иди. Кому Брахма откроет путь, а кого не подпустит к Себе, предугадать невозможно. Одно лишь скажу, Он любит упорных. Прежде чем беседовать с Ним, не только душе, но и телу приходится совершить далекий путь. Но почему одним из упрямцев Он что-то говорит, а других даже не подпускает к Себе – не знаю. Если тебя не загрызут медведи, не убьют проводники, не завалит снежной лавиной, быть может, Он и откроется тебе. Или нет. Только Спящий знает, за какие заслуги Он допустит тебя в Свой сон».
В Индии Бога называли Брахмой. Старик сказал, что Он – Спящий. Удивительно: их настоятель однажды произнес странные слова:
«Иногда мне кажется, что Господь любит и прощает нас. А иногда – что Он спит».
Эти слова запали в душу пилигрима. Все недели, проведенные им в горах, он осмысливал их, пока не поверил в свое предназначение: именно он должен разбудить Бога. Безлюдность и молчание гор только убеждали его в своей правоте: Бог спит, Его дыхание – ветры, почти равномерно дующие с перевалов. Огромные гало, неоднократно появлявшиеся вокруг ослепительного солнца – отблески Его снов.
Путь пилигрим держал по странной карте – полотняному платку, посреди которого была изображена звезда с двенадцатью красными лучами. Ее украшали изображения каких-то демонов и надписи, вызубренные пилигримом еще на берегах Ганга. Каждый из лучей обозначал хребет, который он должен пройти. Надписи говорили об их приметах и о том, где следует искать очередной перевал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51