настоящий проныра всегда
обеспечит себе тыл и придумает такую версию, что и комар носа не подточит.
"Однако ж, - вполне резонно заметил Ганс-Юрген, - знает ли господин
журналист, что Рудольф Зикс - человек больной, и контакты с ним разрешены
только врачам да обслуживающему персоналу?!"
Журналист ответил, что он в курсе дела, более того, знает, что
группенфюрер иногда вспоминает много интересного, и, в конце концов, можно
обратиться к врачебной помощи.
"Нет, - решительно встал Ганс-Юрген Зикс. - Я не могу дать разрешения
на разговор с братом, ибо всякие воспоминания отрицательно влияют на его и
без того расстроенную психику".
Гость откланялся. Он держался почтительно, но это еще больше
насторожило господина Зикса.
Ганс-Юрген стал размышлять, что он потеряет, если пресса пронюхает о
контактах их фирмы с людьми Либана?
Во-первых, они разнесут это по всему свету, что может повредить
деловой репутации фирмы "Ганс-Юрген Зикс и Кo". Во-вторых, Рудольф и эти
южноамериканцы будут обсуждать проблемы возвращения в Федеративную
Республику Германии некоторых эмигрантов и их детей, что в конечном итоге
способствовало бы активизации деятельности существующих и созданию новых
реваншистских организаций. В-третьих, этот пункт, очевидно, следовало бы
передвинуть на передний план, согласно предварительной договоренности
именно через фирму "Ганс-Юрген Зикс и Кo" в Западную Германию будут
переправляться капиталы для финансирования этих организаций - эсэсовцы
успели положить значительные суммы на счета южноамериканских банков.
Одни только проценты от этих операций разожгли аппетит хозяина фирмы,
а он знал, что не ограничится одними процентами.
Итак, любая гласность могла привести к непоправимым моральным -
Ганс-Юрген лицемерил даже в мыслях, ставя это на первое место, - и
материальным потерям. Ведь и реваншистские организации, и новая партия фон
Таддена, которую они поддерживали, - основа "четвертого рейха". А
"четвертый рейх" необходимо будет одеть в мундиры, и Ганс-Юрген Зикс
абсолютно не сомневался, что право на это получит фирма, которая
способствовала утверждению этого рейха. Здесь уже пахло такими суммами,
что и проценты с южноамериканских капиталов, и сверхпроценты казались
мелкой разменной монетой!
Зикс позвонил секретарше и распорядился позвать Роршейдта.
Лишь переступив порог кабинета, Генрих Роршейдт понял, что его ждет
какое-то важное поручение: резкий запах сигары ударил в нос, и Генрих с
удовольствием втянул воздух - так замирает на мгновение гончая, почуяв
запах дичи.
- В наш город приехал швейцарский журналист Карл Хаген... - начал
Зикс.
- Это тип, который только что морочил вам голову? - перебил Роршейдт:
он выполнял самые деликатные поручения хозяина и позволял себе некоторую
фамильярность.
- Да. - Зикс внимательно смотрел на подручного, хотя созерцание его
внешности никому не могло принести удовольствия: деформированный от
многочисленных драк нос, толстые губы и пронзительно хитрые глаза под
приплюснутым лбом. У Роршейдта была сила первобытного человека, звериная
выдержка, он был неприхотливым, но самое главное - служил всю войну верно
брату, сейчас ему, Гансу-Юргену Зиксу. - Этого журналиста... - Зикс
выдержал паузу. Не потому, что ему тяжело было произнести следующие слова
или вдруг совесть заговорила в нем, просто, давая такое распоряжение,
невольно становишься соучастником, а всегда неприятно знать, что тебя
может ждать вечная каторга.
К счастью, Генрих помог ему.
- Убрать? - спросил, словно речь шла о чем-то совсем обычном.
- Только тихо... - поморщился Зикс. - Не нужно шума!
- Попробуем сегодня вечером.
- Он остановился в отеле "Кинг".
Генрих переступил с ноги на ногу.
- Все?
Зикс махнул рукой.
Хорошо, что Генриху ничего не нужно объяснять: сказал и забыл - как и
раньше, ощущаешь себя порядочным человеком, который только в силу
определенных обстоятельств немного согрешил...
Гюнтер предпочел ресторан с музыкальным автоматом, а у Карла заболела
голова от оглушительной музыки, и он решил погулять по городу. Еще днем
заметил: сразу за центральной городской площадью с неизменной ратушей
начинался парк - сквозь зелень поблескивала вода, там был пруд или даже
озеро.
Вначале парк напоминал все парки мира: газоны и клумбы, скамейки.
Карл прошел мимо двух или трех пар влюбленных на скамейках - все, как и
полагается в таких местах, но незаметно аллея превратилась в тропинку,
которая извивалась между густых кустов, запахло свежестью, и слева за
редкими деревьями открылось озеро.
Карлу хотелось посидеть на берегу. Солнце заходило, и на воде
пролегла кровавая дорожка. Карл шел прямо к ней. Не мог оторвать взгляда
от блестящей дрожащей полоски, казалось, сейчас и само солнце коснется
воды, нырнет и погаснет. Перепрыгнул канаву и остановился недалеко от
берега, оперся о ствол толстой вербы. Да, сегодняшний день, первый их день
в Загене, складывался неудачно, хотя все могло быть и гораздо хуже.
Швейцар, который принес их вещи в номер, на вопрос, знает ли он Зикса,
лишь усмехнулся: "Здесь каждый второй работает на господина Зикса".
Но когда Гюнтер стал осторожно разузнавать, что он знает о бывшем
группенфюрере СС, швейцар ничего не рассказал.
Неподалеку от отеля они увидели бензоколонку и решили заправиться.
Заправившись, поехали в имение Зиксов и убедились, что попасть туда
невозможно (настоящая тюремная стена с колючей проволокой и битым
стеклом). Гюнтер заметил, что группенфюрер живет в обычных условиях -
именно так отгораживались когда-то таинственные эсэсовские объекты.
Потом - посещение швейцарским журналистом господина Ганса-Юргена
Зикса, и круг замкнулся.
Солнце уже село, и красная дорожка растворилась в воде, а Карл стоял
и думал, как им попасть за ограду. И ничего не мог придумать. Уже собрался
возвращаться, но из-за кустов вышли двое и переградили ему дорогу.
Один спросил Карла:
- Это вы поставили машину у парковых ворот? Мы не можем заехать...
- Нет, я без машины...
- Не ври! - грозно произнес другой. - Я сам видел, как ты подъезжал.
- Однако вы ошибаетесь...
Первый, вдруг шагнув вперед, ударил Карла в подбородок.
- Вы что! - возмущенно крикнул юноша, поднял руки, чтобы защититься,
но неизвестный нанес второй удар в солнечное сплетение. Карл задохнулся,
но все же сам ударил мужчину коленом в пах. Тот только ойкнул и упал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
обеспечит себе тыл и придумает такую версию, что и комар носа не подточит.
"Однако ж, - вполне резонно заметил Ганс-Юрген, - знает ли господин
журналист, что Рудольф Зикс - человек больной, и контакты с ним разрешены
только врачам да обслуживающему персоналу?!"
Журналист ответил, что он в курсе дела, более того, знает, что
группенфюрер иногда вспоминает много интересного, и, в конце концов, можно
обратиться к врачебной помощи.
"Нет, - решительно встал Ганс-Юрген Зикс. - Я не могу дать разрешения
на разговор с братом, ибо всякие воспоминания отрицательно влияют на его и
без того расстроенную психику".
Гость откланялся. Он держался почтительно, но это еще больше
насторожило господина Зикса.
Ганс-Юрген стал размышлять, что он потеряет, если пресса пронюхает о
контактах их фирмы с людьми Либана?
Во-первых, они разнесут это по всему свету, что может повредить
деловой репутации фирмы "Ганс-Юрген Зикс и Кo". Во-вторых, Рудольф и эти
южноамериканцы будут обсуждать проблемы возвращения в Федеративную
Республику Германии некоторых эмигрантов и их детей, что в конечном итоге
способствовало бы активизации деятельности существующих и созданию новых
реваншистских организаций. В-третьих, этот пункт, очевидно, следовало бы
передвинуть на передний план, согласно предварительной договоренности
именно через фирму "Ганс-Юрген Зикс и Кo" в Западную Германию будут
переправляться капиталы для финансирования этих организаций - эсэсовцы
успели положить значительные суммы на счета южноамериканских банков.
Одни только проценты от этих операций разожгли аппетит хозяина фирмы,
а он знал, что не ограничится одними процентами.
Итак, любая гласность могла привести к непоправимым моральным -
Ганс-Юрген лицемерил даже в мыслях, ставя это на первое место, - и
материальным потерям. Ведь и реваншистские организации, и новая партия фон
Таддена, которую они поддерживали, - основа "четвертого рейха". А
"четвертый рейх" необходимо будет одеть в мундиры, и Ганс-Юрген Зикс
абсолютно не сомневался, что право на это получит фирма, которая
способствовала утверждению этого рейха. Здесь уже пахло такими суммами,
что и проценты с южноамериканских капиталов, и сверхпроценты казались
мелкой разменной монетой!
Зикс позвонил секретарше и распорядился позвать Роршейдта.
Лишь переступив порог кабинета, Генрих Роршейдт понял, что его ждет
какое-то важное поручение: резкий запах сигары ударил в нос, и Генрих с
удовольствием втянул воздух - так замирает на мгновение гончая, почуяв
запах дичи.
- В наш город приехал швейцарский журналист Карл Хаген... - начал
Зикс.
- Это тип, который только что морочил вам голову? - перебил Роршейдт:
он выполнял самые деликатные поручения хозяина и позволял себе некоторую
фамильярность.
- Да. - Зикс внимательно смотрел на подручного, хотя созерцание его
внешности никому не могло принести удовольствия: деформированный от
многочисленных драк нос, толстые губы и пронзительно хитрые глаза под
приплюснутым лбом. У Роршейдта была сила первобытного человека, звериная
выдержка, он был неприхотливым, но самое главное - служил всю войну верно
брату, сейчас ему, Гансу-Юргену Зиксу. - Этого журналиста... - Зикс
выдержал паузу. Не потому, что ему тяжело было произнести следующие слова
или вдруг совесть заговорила в нем, просто, давая такое распоряжение,
невольно становишься соучастником, а всегда неприятно знать, что тебя
может ждать вечная каторга.
К счастью, Генрих помог ему.
- Убрать? - спросил, словно речь шла о чем-то совсем обычном.
- Только тихо... - поморщился Зикс. - Не нужно шума!
- Попробуем сегодня вечером.
- Он остановился в отеле "Кинг".
Генрих переступил с ноги на ногу.
- Все?
Зикс махнул рукой.
Хорошо, что Генриху ничего не нужно объяснять: сказал и забыл - как и
раньше, ощущаешь себя порядочным человеком, который только в силу
определенных обстоятельств немного согрешил...
Гюнтер предпочел ресторан с музыкальным автоматом, а у Карла заболела
голова от оглушительной музыки, и он решил погулять по городу. Еще днем
заметил: сразу за центральной городской площадью с неизменной ратушей
начинался парк - сквозь зелень поблескивала вода, там был пруд или даже
озеро.
Вначале парк напоминал все парки мира: газоны и клумбы, скамейки.
Карл прошел мимо двух или трех пар влюбленных на скамейках - все, как и
полагается в таких местах, но незаметно аллея превратилась в тропинку,
которая извивалась между густых кустов, запахло свежестью, и слева за
редкими деревьями открылось озеро.
Карлу хотелось посидеть на берегу. Солнце заходило, и на воде
пролегла кровавая дорожка. Карл шел прямо к ней. Не мог оторвать взгляда
от блестящей дрожащей полоски, казалось, сейчас и само солнце коснется
воды, нырнет и погаснет. Перепрыгнул канаву и остановился недалеко от
берега, оперся о ствол толстой вербы. Да, сегодняшний день, первый их день
в Загене, складывался неудачно, хотя все могло быть и гораздо хуже.
Швейцар, который принес их вещи в номер, на вопрос, знает ли он Зикса,
лишь усмехнулся: "Здесь каждый второй работает на господина Зикса".
Но когда Гюнтер стал осторожно разузнавать, что он знает о бывшем
группенфюрере СС, швейцар ничего не рассказал.
Неподалеку от отеля они увидели бензоколонку и решили заправиться.
Заправившись, поехали в имение Зиксов и убедились, что попасть туда
невозможно (настоящая тюремная стена с колючей проволокой и битым
стеклом). Гюнтер заметил, что группенфюрер живет в обычных условиях -
именно так отгораживались когда-то таинственные эсэсовские объекты.
Потом - посещение швейцарским журналистом господина Ганса-Юргена
Зикса, и круг замкнулся.
Солнце уже село, и красная дорожка растворилась в воде, а Карл стоял
и думал, как им попасть за ограду. И ничего не мог придумать. Уже собрался
возвращаться, но из-за кустов вышли двое и переградили ему дорогу.
Один спросил Карла:
- Это вы поставили машину у парковых ворот? Мы не можем заехать...
- Нет, я без машины...
- Не ври! - грозно произнес другой. - Я сам видел, как ты подъезжал.
- Однако вы ошибаетесь...
Первый, вдруг шагнув вперед, ударил Карла в подбородок.
- Вы что! - возмущенно крикнул юноша, поднял руки, чтобы защититься,
но неизвестный нанес второй удар в солнечное сплетение. Карл задохнулся,
но все же сам ударил мужчину коленом в пах. Тот только ойкнул и упал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28