Ольга Сергеевна вздыхает и как-то сосредоточенно мнет в своей руке ветку цветущей сирени. Мысли ее витают там, на далеком Западе, au coin du boulevard des Capucines на углу бульвара Капуцитток., Э 1, там, где она однажды позабыла свой bonnet de nuit ночной чепчик., где Anatole, который тогда писал в "Figaro", на ее глазах сочинял свои милейшие blagues (oh! comme il savait blaguer, celui-la! фантазии, шутки (о, как забавно фантазировал!)) и откуда ее навсегда вырвал семейный деспотизм! В эту минуту она забывает и о сыне и о его prouesses, да и хорошо делает, потому что вспомни она об нем, кто знает, не возненавидела ли бы она его как первую, хотя и невольную, причину своего заточения?
- Ну, а насчет Прудона как? - пробуждает ее голос Nicolas.
- N'en parlons pas! Не будем говорить об этом!
Ольга Сергеевна говорит это уже с оттенком гнева и начинает быстро ходить взад и вперед по кругу, обрамленному густыми лицами.
- Вообще, будет обо всем этом! - продолжает она с волнением, - все это прошло, умерло и забыто! Que la volonte de Dieu soit faite! Да исполнится воля божия! A теперь, мой друг, ты должен мне рассказать о себе!
Ольга Сергеевна садится, Nicolas с невозмутимой важностью покачивается на скамейке, обнявши обеими руками приподнятую коленку.
- Et bien, maman, - говорит он, - nous aimons, nous folichonnons, nous buvons sec! Что ж, мама, мы любим, шалим, выпиваем!
Maman как-то сладко смеется; в ее голове мелькает далекое воспоминание, в котором когда-то слышались такие же слова.
- Raconte-moi comment _cela_ t'est venu? Расскажи мне, как это с тобой случилось? - спрашивает она.
- Mais... c'est simple comme bonjour! Но... это просто, как день! картавит Nicolas, - однажды мы были в цирке... перед цирком мы много пили... et apres la representation... ma foi! le sacrifice etait consomme! И после представления... черт возьми! жертвоприношение было совершено!
Ольга Сергеевна, ожидавшая пикантных подробностей и перипетий, смотрит на него с насмешливым удивлением. Как будто она думает про себя: странно! точь-в-точь такое же животное, как покойный Петька!
- И ты?.. - спрашивает она.
Но Nicolas подмечает насмешливый тон этого вопроса и спешит поправиться.
- Maman! - говорит он восторженно. - C'etait, comme vous l'avez si bien dit, tout un poeme! Это была, как вы прекрасно сказали, настоящая поэма!
Эта фраза словно пробуждает Ольгу Сергеевну; она снова вскакивает с скамейки и снова начинает ходить взад и вперед по кругу. Прошедшее воскресает перед ней с какою-то подавляющею, непреоборимою силою; воспоминания так и плывут, так и плывут. Она не ходит, а почти бегает; губы ее улыбаются и потихоньку напевают какую-то песенку.
"C'etait tout un poeme!" - мелькает у ней в голове.
----
Проходит несколько дней; рассказы о прошедших prouesses исчерпываются, но их заменяет сюжет столько же, если не больше, животрепещущий. Дело в том, что Ольга Сергеевна еще за границей слышала, что в Петербурге народились какие-то нигилисты, род особенного сословия, которого не коснулись краткие начатки нравственности и религии и которое, вследствие того, ничем не занимается, ни науками, ни художествами, а только делает революции. Когда же она, сверх того, узнала, что в члены этого сословия преимущественно попадают молодые люди, то материнским опасениям ее не стало пределов. Она тотчас же собралась писать к "куколке", чтоб предостеречь и вразумить его, и, конечно, выполнила бы свое намерение, если б в эту самую минуту к ней не пришел Anatole с какою-то только что измышленною им bonne petite blague. Эта blague была так мила, так остроумна и весела, что Ольга Сергеевна целый день хохотала до слез и к вечеру не только утратила ясное представление о нигилистах, но даже почему-то вообразила, что это просто вновь открытая угнетенная национальность (les polonais, les italiens... les nihilistes! поляки, итальянцы... нигилисты!), которая, в этом качестве, имеет право на собственную свою конституцию и на собственные свои законы. Хотя же впоследствии события не один раз напоминали ей об ужасных делах этих "ужасных людей" и она опять собиралась писать по этому поводу к "куколке", но Anatole с своей стороны тоже не дремал и был так неистощим на blagues, что все усилия думать о чем-нибудь другом, кроме этих прелестных blagues, остались тщетными. Так продолжалось все время до самого переселения в Перкали. Тут она окончательно припомнила все слышанное о нигилистах и решилась немедленно испытать политические убеждения "куколки".
Завтрак кончился; Nicolas только что рассказал свою последнюю prouesse и, покачиваясь на стуле, мурлыкает: "Mon pere est a Paris"; "Мой отец в Париже". Ольга Сергеевна ходит взад и вперед по столовой и некоторое время не знает, как приступить к делу.
- Надеюсь, мой друг, что ты не нигилист! - наконец отрезывает она, нигилисты - это те самые, которые гражданский брак выдумали!
- Maman! вы очень хорошо знаете, что я консерватор! - обижается Nicolas.
- Je sais bien que vous etes un noble enfant! Я хорошо знаю, что вы благородный мальчик! но знай, Nicolas, что если б когда-нибудь тебе зашла в голову мысль о революции... vous ne serez plus mon fils... vous m'entendez?.. вы больше не будете мне сыном... вы меня понимаете?..
- Maman! вы странная! вы лучшая из матерей, но вы не понимаете меня.
- Ah! les hommes sont bien mechants! Ах! люди очень злы! они так искусно расставляют свои сети, что я не могу... нет, нет, не могу не дрожать за тебя. И потому, если б когда-нибудь, по какомунибудь случаю, тебя постигло искушение...
- Parbleu! je voudrais bien voir! Черт возьми! желал бы я посмотреть!
- Не шути этим, Nicolas! Люди вообще коварны, а нигилисты - это даже не люди... это... это злые духи, - et tu sais d'apres la Bible ce que peut un esprit malfaisant а ты знаешь по Библии, что может злой дух.. A потому, если они будут тебя искушать, вспомни обо мне... вспомни, мой друг!.. и помолись! La priere - c'est tout молитва - это все.. Она даст тебе крылья и мигом прогонит весь этот cauchemar de moujik мужицкий кошмар.. Дай мне слово, что ты исполнишь это!
- Maman! вы странная!
- Нет, дай мне слово! успокой меня!
- Даю вам миллион триста тысяч слов, что каждый из этих злых духов, при первом свидании, получит от меня такую taloche взбучку., что забудет в другой раз являться с предложениями) О! я эти революции из них выбью! Я их подтяну!
Nicolas надувается и вскакивает; глаза его искрятся; лицо принимает торжественное выражение. Он таким орлом прохаживается по зале, как будто на него возложили священную обязанность разыскать корни и нити, и он, во исполнение, напал на свежий и совершенно несомненный след.
- Maman! - произносит он важно, - желаете ли вы, чтоб я открыл перед вами мою profession de foi? свои убеждения?
- Mon fils! Мой сын!
- Alors ecoutez bien ceci В таком случае слушайте.. Я консерватор; я человек порядка. Et en outre je suis legitimiste! L'ordre, la patrie et notre sainte religion orthodoxe - voici mon programme a moi И кроме того, я легитимист! Порядок, отечество и наша святая православная вера - вот моя программа.. Что касается до нигилистов, то я думаю об них так: это люди самые пустые и даже - passez-moi le mot простите за выражение. - негодяи. Ils n'ont pas de fond, ces gens-la! ils tournent dans un cercle vicieux!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33