Первый погорел через
три дня - поражение электротоком. Еще двое отравились какой-то химичес-
кой бурдой - убей, не знаю, связано это с "дергунцом" или нет. А когда
еще одного с переломом обеих ног увезли, оставшиеся попритихли. Только
глазами зырк, зырк на меня, и в шепот. Почуяли. Вокруг тоже попритихли
что происходит, непонятно, но что-то происходит. И тоже - на меня. Хоть
вообще на уроки не ходи... Пришлось притвориться деревянным и терпеть.
Недолго - через месяц ни одного в школе не осталось, и я зарыл "дергун-
ца" на пустыре. Надеюсь, он уже сгнил... Может, конечно, кто и посейчас
жив, только не верится - с этой пиявкой в мозгу... Нет, не верю. Жалко
их не было. Вот жутко - это да! Иной раз спать не мог - все мучился... А
черт его знает, как это называется - совесть или еще как. Сделанного не
воротишь - это я точно знал.
В школе меня побаиваться стали - уважение оказывать. Некоторые в
прихлебатели набивались, и, что самое противное - в ушко зашептали, сво-
лочи! "Того-то, - шепчут, - и того-то ты... Это... можешь? Да он, паску-
да такой, знаешь, что о тебе говорил! А слабо доказать?" и т. д. Что от-
вечать на такое - матерщиной разве... Вот еще причина, что в школе не
задержался. Уже учителя коситься начали - слухи-то ходят... А вот что
два самых моих закадычных приятеля на мотоцикле перевернулись, это факт.
Хорошо, живы остались... Но ко мне после этого - ни ногой, что один, что
другой. И в школе обходили - незаметненько так... Не стал я выяснять -
они молчат, ну и я... И без того на душе муторно. Проще всего - уйти.
Ушел... Да только недалеко - вот он я, сижу, дышу воздухом. Пожинаю пло-
ды. Что посеешь, то и пожнешь - народная мудрость, и нишкни перед ней. А
из-за чего? Все из-за того же - только если после мздырей обошлось парой
бессонных ночей, то ныне расплата малость покруче... Помнишь, небось,
недавнюю заваруху? Вот-вот - из-за меня. Смешно подумать - целый город
на рога поставил. Если б узнали те сволочи - и часу бы не прожил. Хотя -
может, наоборот, посулили бы золотые горы... А один черт, пристукнули бы
потом. Кто? Так, можно сказать, что те же мздыри, только рангом повыше,
и трясут они не младенцев, а всех нас. Ух, как я их ненавидел после пу-
тейства! Круглопузые клопы, крестные папаши и крестные мамаши, разжирев-
шие на нас и на нас же срущие, эдак - с ленцой. Быдлу, мол, сойдет за
патоку. Куда не сунешься, теперь один разговор - "гонибабки". Располз-
лась зараза... Подонки, фарца, мелкое жулье выперло на поверхность, рас-
фуфырилось, завоняло - новые люди. В компании если скажешь, что рабочий
посмотрят, как на придурка и отодвинутся - сгинь, сгинь, нечистый! И
продолжат бесконечные свои разговоры о долларах, ценах, золоте, о том,
что и где дешевле - суетятся, брызгают слюной, считают копейки, болтливо
хвастаются жратвой, квартирами, машинами, сервизами... Откуда их
столько? Вроде и воспитывали нас, помнится - не деньги любить учили; кто
в космонавты хотел, кто в учителя, кто в доктора... Ну, в доктора и сей-
час не прочь - там платят неслабо, а вот в космонавты - уволь, не зама-
нишь.
...В общем, потихоньку, полегоньку, а становилось мне невмоготу, как
видел, что творилось вокруг. Главное - люди как менялись. Сегодня - че-
ловек, а завтра, глядишь - вошь захребетная, с улыбкой - чмок, чмок...
Жирец наедает, спешит. Кому надо задницу полижут и опять за свое. А
сколько их! Целое клопиное государство - ларьки, магазины, банки, биржи,
всякие конторы - все чмок, чмок! И я со своей нищей зарплатой кормлю их
самих, их задастых отпрысков, их породистых - опять же задастых! - боло-
нок, их задастых шлюх и холуев... Тошнило меня уже от одного вида глян-
цевых упаковок - как они от моего взгляда не сворачивались в трубочку...
Нет, не объяснить. Это как жить в унитазной дыре, что сверху, что снизу
- дерьмо. И за всеми этими блестящими упаковками - оно же.
...Жил дальше - а что делать? Друзей вот растерял... Да были ли они?
А ее... Ее видел издалека, в БМВ, с каким-то хлыщем. Кого ее? Дудки! Уж
об этом-то я промолчу - не хочу душу травить. Одно скажу - верил я этой
сучке с шестнадцати лет. Как оказалось - с шестнадцати лет она и начала.
И все - без комментариев!
...Не знаю, как тогда до дому добрался. Перед глазами темно, как пос-
ле стоваттной "свечки", в ушах звон... Как услышал я этот звон, так все
понял. Это у меня как предупреждение - сейчас накатит. После того раза
такое со мной случалось, но как-то минуло. И я старался - глаза зажму-
ришь и только молишься кому-то - Христу, Будде или своему холодильнику,
в который уперся лбом для охлаждения. Холодильник, так тот помогал... На
сей раз не помог. Я и не хотел. Решился. И сразу стало легче - не надо
ничего давить в себе - плыви по течению... Вот оно, это течение, подхва-
тило - прорвало плотину. Ух, какая это была силища! Точно тебя стало в
миллион раз больше, и ты продолжаешь расти - нет, не ты - уже не поймешь
кто, но с одним желанием - мстить! Все вот это вдруг сглотнуло меня од-
ним глотком... В общем, минуты две я сидел оглушенный. Как ни странно,
это оказалось даже проще, чем со "мздырями" - всех под одну гребенку, и
баста! Честно - я и сам не знал, что буду делать - но такая злоба обуя-
ла, что уже чуть не давился ею. И еще - где-то глубоко эдакая палаческая
ухмылка сидела... Но все равно - честно! - не знал. Знал только, что ес-
ли не сделаю - сдохну от злости, ей-богу, не вру! Даже стихи какие-то
вспомнились из школьной программы... как это там: "Горы злобы аж ноги
гнут... Даже шея вспухает зобом... Лезет в рот, в глаза и внутрь, осе-
дая, влезает злоба". Вот это я и чувствовал - буквально. А... что делал?
Как сказать... Машина? Вроде... Только все равно неправильно. Машину де-
лают, чтобы она работала. Эта... делалась не для работы. Исполнение же-
ланий не работа. Я хотел невозможного - это сейчас понимаешь, а для не-
возможного требуются невозможные средства. Ни один педант не догадается,
что можно сотворить при желании! При н а с т о я щ е м желании...
...Только не спрашивай - как, все равно не скажу - просто не знаю.
Нашло... Вспоминаются какие-то обрывки, как после сильной попойки - но
им и верить-то нельзя! Такая чушь - не присниться... Стены куда-то плы-
вут, а вокруг - взлохмаченный дыбом линолеум дергается - шварк, шварк...
Зачем-то опять холодильник-истукан, только вывернутый наизнанку - откры-
ваю дверцу и снова попадаю на кухню! Почему-то на кухне все творилось -
видать, это самое место в доме, где вольготно всякой нечисти. И мне тог-
дашнему... Одержимый, одно слово. И вкалывал, как проклятый - что, за-
чем? - ни мысли, словно автомат какой, терминатор, прости господи и по-
милуй. Дальше помню смутно - врезалось только намертво, как стою в сор-
тире и медленно выливаю в унитаз ананасовый компот из банки, с эдаким
сладким содроганием чувствуя себя извращенцем.
1 2 3 4 5