Как же, дом с садом в курортном городе
упустить! Они еще Дарье Андреевне хорошо нервы потрепали, а как умерла и
она, совсем обнаглели - самовольно в дом вселились, замки сменили. Миша
увидел такое дело, отступиться решил. Но тут уж я не выдержала - как можно
такое нахальство прощать! - Дала телеграмму Матвею Егоровичу, он к Мише
хорошо относился. Сам он, конечно, не приехал, но прислал кого надо -
дочку свою Алину. А эта Алина, я вам скажу, сам черт в юбке была. Я ее еще
девчонкой помню: когда она к Шевчукам приезжала, весь дом ходуном ходил. О
парнях уже не говорю - она кому хочешь голову вскружить могла. Такого
жениха в свое время отсюда увезла, что все мамаши, у которых дочери на
выданье были, крик подняли. Так вот эта Алина - она тоже к Мише хорошо
относилась - всех родственников-нахалов по сторонам разметала, на Мишу
накричала, заставила доверенность написать, дом продала или обменяла на
другой город - точно не скажу. Только Мишу этим не обидела - для него
постаралась...
Валентин был удовлетворен показаниями людей, некогда знавших
Михайлова-Нагорного. И не беда, что их знания ограничивались лишь
подростковым и юношеским периодом его жизни. Именно в эти периоды
формируется самосознание, нравственные основы личности. В случае, который
интересовал Валентина, учет этих факторов мог облегчить решение задач,
стоящих как перед следствием, так и перед медиками.
Каков же был Михаил Нагорный двенадцать лет назад, когда покинул
Приморск, дом в котором вырос, воспитавшую его тетку, товарищей - покинул
безоглядно, в какой-то спешке, обрубив за собой, как говорят моряки, все
концы? Собранный, целеустремленный, непритязательный, с развитым чувством
долга. Казалось бы, не парень - заглядение. Но, вместе с тем, упрям,
решителен, смел. Хорошо это или плохо? Смотря когда и в чем. Поставить на
место, проучить самоуверенного задиру-одноклассника, конечно, стоило.
Говорить в глаза старому прохиндею, кляузнику что о нем думают люди, тоже
допустимо, хотя и бессмысленно - прохиндеям плевать на то, что о них
говорят. А вот избивать до полусмерти человека, полагаясь на свой уже
немалый к тому времени боксерский опыт, в любом случае негоже. Да и роман
с некой дамой-курортницей не украсил юношу.
Какие из этих качеств сохранил Михаил Нагорный на протяжении
последующих двенадцати лет, стертых из его памяти? И имели ли они значение
в роковом для него конфликте?
Волевые, решительные люди с годами, как правило, не теряют этих
качеств. Не потерял их и Нагорный - достаточно вспомнить недавнюю трепку,
которую он задал здоровяку-сопалатнику, по существу, из-за пустяка.
Впрочем, свое отношение к медсестре Прокопенко Нагорный не считает
пустячным. Но дело не в этом - в характере. Его нынешнее благодушие,
покладистость не безграничны: в конфликтных ситуациях он по-прежнему
взрывоопасен. И, судя по всему, люди, вступившие с ним в конфликт
четвертого июня, учитывали это, равно как и его упрямство, боксерский
опыт. Поэтому решили убить. Одним подленьким ударом, исподтишка. Значит,
конфликт был не случайным и, надо думать, в его основе лежали серьезные
противоречия. И еще один вывод: преступники - прав старший лейтенант
Кузишин - не хотели, чтобы милиция установила личность их жертвы. Не
потому ли, что ранее были связаны с Нагорным и эти связи, до поры не
носили предосудительного характера, а потому не скрывались от близких
Нагорному людей?
Теперь уже нетрудно этих людей отыскать. Достаточно установить
координаты Матвея Егоровича Шевчука или его дочери Алины, которым
наверняка известна дальнейшая судьба Нагорного, а возможно и его последнее
местожительство, круг его близких. Надо, не откладывая дела в долгий ящик,
слетать на денек в Киев, побеседовать с Матвеем Егоровичем, Алиной. А там
уже, как говорится - вперед. И лучше это сделать самому...
Нетерпение майора Ляшенко можно было понять: уже больше трех месяцев
он и его товарищи изо дня в день ломали головы над этим необычным делом,
которое кто-то из управленческих острословов назвал "уравнением со всеми
неизвестными". И вот наконец появился обнадеживающий просвет.
Однако поездку в Киев пришлось отложить.
Утром следующего дня Валентин связался по телефону с Билякевичем,
начал докладывать о результатах своих поисков, но начальник отдела перебил
его:
- Немедленно возвращайтесь. Михайлов исчез.
- Михайлов? - не сразу сообразил Валентин.
- Если вам удобнее, называйте его Нагорным. Но, к сожалению, это
ничего не меняет.
- Он, что же, удрал из больницы? - только и нашел что спросить
Валентин.
- А вот это как раз и надлежит выяснить вам.
12
Пока добирался до аэродрома, пытался хотя бы в общих чертах понять,
что произошло. Но ничего вразумительного придумать не смог. Вспомнил
неутешительный прогноз доктора Крыжанского о негативных последствиях
черепно-мозговых травм. Тут сам Бог не предугадает, что такой человек
может натворить. Мелькнула мысль о медсестре Лилии Прокопенко, которой
Нагорный симпатизировал. Не исключено, что Нагорный таким образом выразил
свой протест в связи с переводом Прокопенко в другое отделение. В таком
случае он должен, следуя логике, искать встреч с Лилей, а она достаточно
благоразумная девушка, чтобы не скрывать этого от администрации больницы.
Но Валентин тут же отмахнулся от этой мысли. Какая к черту логика в
поступках душевнобольного! Да и в поступках влюбленных девиц ее, эту самую
логику, подчас днем с огнем не сыщешь...
13
В Сосновск самолет прибыл во второй половине дня. Алексей Мандзюк
встречал Валентина. Его обычно улыбчивое лицо выражало уныние и вину
одновременно. Валентин знал эту манеру товарища - предупреждать начальство
о неприятностях таким выражением лица - и не раз отчитывал его ("Ты не в
театре пантомимы работаешь!"). Но на этот раз подумал, что у Алексея есть
основания для уныния - проворонил Михайлова. Впрочем, такой же упрек можно
было адресовать и ему, Валентину.
Их ожидала управленческая "Волга", но Валентин пересек привокзальную
площадь, зашел в сквер, опустился на свободную скамейку, предварительно
смахнув с нее ворох осенних листьев. Алексей присел рядом. Валентин
протянул ему сигареты, но Алексей отрицательно мотнул головой:
- Тошнит уже от них. За полдня пачку выкурил.
- Тогда береги здоровье, - невольно поддавшись минорному настроению
товарища, буркнул Валентин и закурил сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
упустить! Они еще Дарье Андреевне хорошо нервы потрепали, а как умерла и
она, совсем обнаглели - самовольно в дом вселились, замки сменили. Миша
увидел такое дело, отступиться решил. Но тут уж я не выдержала - как можно
такое нахальство прощать! - Дала телеграмму Матвею Егоровичу, он к Мише
хорошо относился. Сам он, конечно, не приехал, но прислал кого надо -
дочку свою Алину. А эта Алина, я вам скажу, сам черт в юбке была. Я ее еще
девчонкой помню: когда она к Шевчукам приезжала, весь дом ходуном ходил. О
парнях уже не говорю - она кому хочешь голову вскружить могла. Такого
жениха в свое время отсюда увезла, что все мамаши, у которых дочери на
выданье были, крик подняли. Так вот эта Алина - она тоже к Мише хорошо
относилась - всех родственников-нахалов по сторонам разметала, на Мишу
накричала, заставила доверенность написать, дом продала или обменяла на
другой город - точно не скажу. Только Мишу этим не обидела - для него
постаралась...
Валентин был удовлетворен показаниями людей, некогда знавших
Михайлова-Нагорного. И не беда, что их знания ограничивались лишь
подростковым и юношеским периодом его жизни. Именно в эти периоды
формируется самосознание, нравственные основы личности. В случае, который
интересовал Валентина, учет этих факторов мог облегчить решение задач,
стоящих как перед следствием, так и перед медиками.
Каков же был Михаил Нагорный двенадцать лет назад, когда покинул
Приморск, дом в котором вырос, воспитавшую его тетку, товарищей - покинул
безоглядно, в какой-то спешке, обрубив за собой, как говорят моряки, все
концы? Собранный, целеустремленный, непритязательный, с развитым чувством
долга. Казалось бы, не парень - заглядение. Но, вместе с тем, упрям,
решителен, смел. Хорошо это или плохо? Смотря когда и в чем. Поставить на
место, проучить самоуверенного задиру-одноклассника, конечно, стоило.
Говорить в глаза старому прохиндею, кляузнику что о нем думают люди, тоже
допустимо, хотя и бессмысленно - прохиндеям плевать на то, что о них
говорят. А вот избивать до полусмерти человека, полагаясь на свой уже
немалый к тому времени боксерский опыт, в любом случае негоже. Да и роман
с некой дамой-курортницей не украсил юношу.
Какие из этих качеств сохранил Михаил Нагорный на протяжении
последующих двенадцати лет, стертых из его памяти? И имели ли они значение
в роковом для него конфликте?
Волевые, решительные люди с годами, как правило, не теряют этих
качеств. Не потерял их и Нагорный - достаточно вспомнить недавнюю трепку,
которую он задал здоровяку-сопалатнику, по существу, из-за пустяка.
Впрочем, свое отношение к медсестре Прокопенко Нагорный не считает
пустячным. Но дело не в этом - в характере. Его нынешнее благодушие,
покладистость не безграничны: в конфликтных ситуациях он по-прежнему
взрывоопасен. И, судя по всему, люди, вступившие с ним в конфликт
четвертого июня, учитывали это, равно как и его упрямство, боксерский
опыт. Поэтому решили убить. Одним подленьким ударом, исподтишка. Значит,
конфликт был не случайным и, надо думать, в его основе лежали серьезные
противоречия. И еще один вывод: преступники - прав старший лейтенант
Кузишин - не хотели, чтобы милиция установила личность их жертвы. Не
потому ли, что ранее были связаны с Нагорным и эти связи, до поры не
носили предосудительного характера, а потому не скрывались от близких
Нагорному людей?
Теперь уже нетрудно этих людей отыскать. Достаточно установить
координаты Матвея Егоровича Шевчука или его дочери Алины, которым
наверняка известна дальнейшая судьба Нагорного, а возможно и его последнее
местожительство, круг его близких. Надо, не откладывая дела в долгий ящик,
слетать на денек в Киев, побеседовать с Матвеем Егоровичем, Алиной. А там
уже, как говорится - вперед. И лучше это сделать самому...
Нетерпение майора Ляшенко можно было понять: уже больше трех месяцев
он и его товарищи изо дня в день ломали головы над этим необычным делом,
которое кто-то из управленческих острословов назвал "уравнением со всеми
неизвестными". И вот наконец появился обнадеживающий просвет.
Однако поездку в Киев пришлось отложить.
Утром следующего дня Валентин связался по телефону с Билякевичем,
начал докладывать о результатах своих поисков, но начальник отдела перебил
его:
- Немедленно возвращайтесь. Михайлов исчез.
- Михайлов? - не сразу сообразил Валентин.
- Если вам удобнее, называйте его Нагорным. Но, к сожалению, это
ничего не меняет.
- Он, что же, удрал из больницы? - только и нашел что спросить
Валентин.
- А вот это как раз и надлежит выяснить вам.
12
Пока добирался до аэродрома, пытался хотя бы в общих чертах понять,
что произошло. Но ничего вразумительного придумать не смог. Вспомнил
неутешительный прогноз доктора Крыжанского о негативных последствиях
черепно-мозговых травм. Тут сам Бог не предугадает, что такой человек
может натворить. Мелькнула мысль о медсестре Лилии Прокопенко, которой
Нагорный симпатизировал. Не исключено, что Нагорный таким образом выразил
свой протест в связи с переводом Прокопенко в другое отделение. В таком
случае он должен, следуя логике, искать встреч с Лилей, а она достаточно
благоразумная девушка, чтобы не скрывать этого от администрации больницы.
Но Валентин тут же отмахнулся от этой мысли. Какая к черту логика в
поступках душевнобольного! Да и в поступках влюбленных девиц ее, эту самую
логику, подчас днем с огнем не сыщешь...
13
В Сосновск самолет прибыл во второй половине дня. Алексей Мандзюк
встречал Валентина. Его обычно улыбчивое лицо выражало уныние и вину
одновременно. Валентин знал эту манеру товарища - предупреждать начальство
о неприятностях таким выражением лица - и не раз отчитывал его ("Ты не в
театре пантомимы работаешь!"). Но на этот раз подумал, что у Алексея есть
основания для уныния - проворонил Михайлова. Впрочем, такой же упрек можно
было адресовать и ему, Валентину.
Их ожидала управленческая "Волга", но Валентин пересек привокзальную
площадь, зашел в сквер, опустился на свободную скамейку, предварительно
смахнув с нее ворох осенних листьев. Алексей присел рядом. Валентин
протянул ему сигареты, но Алексей отрицательно мотнул головой:
- Тошнит уже от них. За полдня пачку выкурил.
- Тогда береги здоровье, - невольно поддавшись минорному настроению
товарища, буркнул Валентин и закурил сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38