Старый диван, на котором она лежала, нельзя было назвать удобным: его полезная площадь напоминала пересеченную местность, где бугры-возвышенности последовательно чередовались с провалами-впадинами. Ворочаясь с боку на бок, она мысленно ругала Кулагина, который спал в соседней комнате на великолепной кровати. Галка считала, что с Сергеем ничего бы не случилось, если бы они поменялись местами. Просто свинство заставлять ее мучиться на этом дурацком диване.
Однако дело было не только в диване. Уснуть Галке мешал пестрый рой мыслей, и вскоре она, позабыв о неудобствах, стала думать о том, о чем не могла не думать в эту ночь.
Завтра днем ей предстоит выполнить последнее и, пожалуй, самое ответственное задание Гордеева, после чего она должна будет уйти из города. Леонид Борисович прав — ей пора уходить, она стала слишком заметной. Нет такого офицера в разношерстном немецко-итало-румынском гарнизоне, который бы не знал ее в лицо. Для связной это плохо. Но еще хуже, что начальник морского отдела гестапо штурмбаннфюрер Хюбе последнее время не выпускает ее из виду. Ну, что ж! Завтра она еще раз поспорит с ним. Галка вспомнила, как ловко натолкнула Логунова на мысль поставить «Паяцы» в бывшем клубе моряков, и невольно улыбнулась в темноте.
Спектакль состоится завтра, а это значит, что завтра она снова будет в порту. На этот раз Хюбе не станет придираться. Остается только придумать убедительный предлог для посещения сапожной мастерской, что находится как раз напротив клуба в полуразрушенном здании морского вокзала. Может, оторвать ремешок туфля? Мелкий, но необходимый ремонт. Убедительно? Вполне.
Довольна собой, Галка свернулась калачиком и подивилась тому, что пружины больше не упирают в ребра и что на старом диване не так уж плохо лежать. Ей вдруг захотелось есть. Вечером она отказалась от ужина и сейчас пожалела об этом. Она вспомнила, что на письменном столе Кулагин оставил тарелку с грушами. Галка осторожно соскользнула с дивана и в темноте неуверенно двинулась по комнате. Сделав несколько шагов, она больно ударилась о стул, который тут же с грохотом упал. Девушка опрометью бросилась назад и юркнула под одеяло. Массивная резная дверь, ведущая в соседнюю комнату, открылась, и в полосе хлынувшего оттуда электрического света показался Кулагин.
— Галя, что случилось?
Она не отозвалась, хотя притворяться спящей было глупо. Кулагин вошел в ко млату, поднял опрокинутый стул, опустил на окне маскировочную штору и зажег небольшую лампочку на письменном столе.
— Захочешь есть — в левом ящике найдешь колбасу и булку, — сказал он.
Галка снова промолчала, но, едва Кулагин ушел к себе, встала и на цыпочках подошла к столу. В одном из ящиков письменного стола — ох, уж эти мужчины! — она нашла полкруга копченой колбасы и булку: прихватив заодно и пару груш, она погасила лампу и бегом вернулась на диван.
Быстро покончив с едой, Галка до подбородка натянула одеяло и подумала, что Сергей все-таки неплохой человек. Последние дни ей казалось, что она начинает понимать его. Нет, она не оправдывала его. Что значит «попал в чужой город?» Ведь в этом городе живут свои — русские люди. Что значит штатский человек? Человек, способный держать в руках оружие, не может быть сейчас штатским. Растерялся? Так надо честно признаться в этом. И в первую очередь самому себе. Галка вдруг подумала, что его напускной цинизм, нарочитая скованность на сцене, принимаемая всеми за артистическую бездарность, и показное фанфаронство за кулисами — все это от растерянности. Но вместе с тем она готова была поручиться, что Сергей не трус. Взять хотя бы вчерашний случай с фотоаппаратом. Что ни говори, надо иметь смелость, чтобы нырнуть на такую глубину. Конечно, это было мальчишество, но на его месте она поступила бы так же. Дель Сарто — хотел он того — или нет — задел его самолюбие. В присутствии женщин это граничило с вызовом. Вообще между дель Сарто и Сергеем установились довольно странные отношения. Внешне они любезны друг с другом, но за этой любезностью Галка угадывала какую-то настороженность. Не она ли тому причина?
Галка сердито отмахнулась от этой мысли, но не думать о дель Сарто уже не могла: слишком часто за последние дни этот человек тревожил ее воображение.
Галка села на диване и обхватила руками колени.
Кто он такой? Если действительно итальянский князь и капитан первого ранга, то как объяснить некоторые его поступки? Она снова и снова вспоминала свои немногочисленные встречи с Виктором дель Сарто, непринужденные и вместе с тем полные скрытого смысла разговоры с ним. И вдруг память воскресила одну фразу, оброненную сержантом, а теперь уже лейтенантом Марио Раверой в тот день, когда итальянские моряки ожидали прибытия командира отряда. Равера сказал тогда, что никто из масовцев не знает нового командира в лицо…
С первых дней оккупации в клубе моряков разместилось подразделение портовой охраны. И хотя перед спектаклем, по распоряжению адмирала Рейнгардта, все клубные помещения были освобождены и приведены в прежний вид, в зале и за кулисами остался тяжелый запах пота, дешевых сигарет, ваксы и ружейного масла. В артистических уборных стены были испещрены непристойными рисунками, на месте больших венецианских зеркал — Галка хорошо помнила эти старинные зеркала зияли пустоты; с мягких кресел была аккуратно содрана добротная кожа…
Галка и Кулагин приехали в клуб за час до начала спектакля — Рейнгардт прислал за ними свою машину. Однако Логунов сумел опередить их. Он уже метался по лестницам, покрикивая на рабочих, сгружавших декорации, поминутно заглядывал в кассы и, наверно, уже в двадцатый раз спрашивал какого-то угрюмого фельдфебеля, послан ли за артистами штабной автобус и дано ли указание охране пропустить их в порт.
Галка решила привести в исполнение свой план до начала спектакля. Собственно, значительная часть этого плана была уже выполнена. Оставалось только попасть в сапожную мастерскую. Для этого достаточно было пересечь неширокую площадь, отделявшую клуб от полуразрушенного здания морского вокзала.
Незаметно для Кулагина Галка оторвала ремешок на одной туфле.
— Будь вы неладны!
— Кого ты, ругаешь? — спросил Кулагин.
— Вот, полюбуйся. Неделю назад купила туфли, а они уже разваливаются.
— А ну покажи. Да это пустяк. В два счета пришить можно. Я сейчас разыщу нитки, а иголка у меня есть.
Он уже направился к двери, но Галка остановила его.
— Не беспокойся. Я пойду к сапожнику. Где-то здесь неподалеку есть мастерская…
— Но… — начал было Кулагин.
— За эти туфли я заплатила 300 марок и портить тебе их не дам, — перебила его Галка.
Кулагин пожал плечами.
Галка вышла в коридор и, миновав кулисы, где рабочие в грубых брезентовых робах возились с декорациями, через сцену направилась в фойе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Однако дело было не только в диване. Уснуть Галке мешал пестрый рой мыслей, и вскоре она, позабыв о неудобствах, стала думать о том, о чем не могла не думать в эту ночь.
Завтра днем ей предстоит выполнить последнее и, пожалуй, самое ответственное задание Гордеева, после чего она должна будет уйти из города. Леонид Борисович прав — ей пора уходить, она стала слишком заметной. Нет такого офицера в разношерстном немецко-итало-румынском гарнизоне, который бы не знал ее в лицо. Для связной это плохо. Но еще хуже, что начальник морского отдела гестапо штурмбаннфюрер Хюбе последнее время не выпускает ее из виду. Ну, что ж! Завтра она еще раз поспорит с ним. Галка вспомнила, как ловко натолкнула Логунова на мысль поставить «Паяцы» в бывшем клубе моряков, и невольно улыбнулась в темноте.
Спектакль состоится завтра, а это значит, что завтра она снова будет в порту. На этот раз Хюбе не станет придираться. Остается только придумать убедительный предлог для посещения сапожной мастерской, что находится как раз напротив клуба в полуразрушенном здании морского вокзала. Может, оторвать ремешок туфля? Мелкий, но необходимый ремонт. Убедительно? Вполне.
Довольна собой, Галка свернулась калачиком и подивилась тому, что пружины больше не упирают в ребра и что на старом диване не так уж плохо лежать. Ей вдруг захотелось есть. Вечером она отказалась от ужина и сейчас пожалела об этом. Она вспомнила, что на письменном столе Кулагин оставил тарелку с грушами. Галка осторожно соскользнула с дивана и в темноте неуверенно двинулась по комнате. Сделав несколько шагов, она больно ударилась о стул, который тут же с грохотом упал. Девушка опрометью бросилась назад и юркнула под одеяло. Массивная резная дверь, ведущая в соседнюю комнату, открылась, и в полосе хлынувшего оттуда электрического света показался Кулагин.
— Галя, что случилось?
Она не отозвалась, хотя притворяться спящей было глупо. Кулагин вошел в ко млату, поднял опрокинутый стул, опустил на окне маскировочную штору и зажег небольшую лампочку на письменном столе.
— Захочешь есть — в левом ящике найдешь колбасу и булку, — сказал он.
Галка снова промолчала, но, едва Кулагин ушел к себе, встала и на цыпочках подошла к столу. В одном из ящиков письменного стола — ох, уж эти мужчины! — она нашла полкруга копченой колбасы и булку: прихватив заодно и пару груш, она погасила лампу и бегом вернулась на диван.
Быстро покончив с едой, Галка до подбородка натянула одеяло и подумала, что Сергей все-таки неплохой человек. Последние дни ей казалось, что она начинает понимать его. Нет, она не оправдывала его. Что значит «попал в чужой город?» Ведь в этом городе живут свои — русские люди. Что значит штатский человек? Человек, способный держать в руках оружие, не может быть сейчас штатским. Растерялся? Так надо честно признаться в этом. И в первую очередь самому себе. Галка вдруг подумала, что его напускной цинизм, нарочитая скованность на сцене, принимаемая всеми за артистическую бездарность, и показное фанфаронство за кулисами — все это от растерянности. Но вместе с тем она готова была поручиться, что Сергей не трус. Взять хотя бы вчерашний случай с фотоаппаратом. Что ни говори, надо иметь смелость, чтобы нырнуть на такую глубину. Конечно, это было мальчишество, но на его месте она поступила бы так же. Дель Сарто — хотел он того — или нет — задел его самолюбие. В присутствии женщин это граничило с вызовом. Вообще между дель Сарто и Сергеем установились довольно странные отношения. Внешне они любезны друг с другом, но за этой любезностью Галка угадывала какую-то настороженность. Не она ли тому причина?
Галка сердито отмахнулась от этой мысли, но не думать о дель Сарто уже не могла: слишком часто за последние дни этот человек тревожил ее воображение.
Галка села на диване и обхватила руками колени.
Кто он такой? Если действительно итальянский князь и капитан первого ранга, то как объяснить некоторые его поступки? Она снова и снова вспоминала свои немногочисленные встречи с Виктором дель Сарто, непринужденные и вместе с тем полные скрытого смысла разговоры с ним. И вдруг память воскресила одну фразу, оброненную сержантом, а теперь уже лейтенантом Марио Раверой в тот день, когда итальянские моряки ожидали прибытия командира отряда. Равера сказал тогда, что никто из масовцев не знает нового командира в лицо…
С первых дней оккупации в клубе моряков разместилось подразделение портовой охраны. И хотя перед спектаклем, по распоряжению адмирала Рейнгардта, все клубные помещения были освобождены и приведены в прежний вид, в зале и за кулисами остался тяжелый запах пота, дешевых сигарет, ваксы и ружейного масла. В артистических уборных стены были испещрены непристойными рисунками, на месте больших венецианских зеркал — Галка хорошо помнила эти старинные зеркала зияли пустоты; с мягких кресел была аккуратно содрана добротная кожа…
Галка и Кулагин приехали в клуб за час до начала спектакля — Рейнгардт прислал за ними свою машину. Однако Логунов сумел опередить их. Он уже метался по лестницам, покрикивая на рабочих, сгружавших декорации, поминутно заглядывал в кассы и, наверно, уже в двадцатый раз спрашивал какого-то угрюмого фельдфебеля, послан ли за артистами штабной автобус и дано ли указание охране пропустить их в порт.
Галка решила привести в исполнение свой план до начала спектакля. Собственно, значительная часть этого плана была уже выполнена. Оставалось только попасть в сапожную мастерскую. Для этого достаточно было пересечь неширокую площадь, отделявшую клуб от полуразрушенного здания морского вокзала.
Незаметно для Кулагина Галка оторвала ремешок на одной туфле.
— Будь вы неладны!
— Кого ты, ругаешь? — спросил Кулагин.
— Вот, полюбуйся. Неделю назад купила туфли, а они уже разваливаются.
— А ну покажи. Да это пустяк. В два счета пришить можно. Я сейчас разыщу нитки, а иголка у меня есть.
Он уже направился к двери, но Галка остановила его.
— Не беспокойся. Я пойду к сапожнику. Где-то здесь неподалеку есть мастерская…
— Но… — начал было Кулагин.
— За эти туфли я заплатила 300 марок и портить тебе их не дам, — перебила его Галка.
Кулагин пожал плечами.
Галка вышла в коридор и, миновав кулисы, где рабочие в грубых брезентовых робах возились с декорациями, через сцену направилась в фойе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68