Это было лицо настоящего цыганского типа — нос с горбинкой, пронзительные очи, смуглая золотистая кожа и густые волосы цвета воронова крыла; высокая, мускулистая фигура, похожая на фигуру юноши, с сильно развитыми руками и ногами, отличалась стройностью и гибкостью. Ничего нет удивительного в том, что Марион Уэд сочла ее достойной любви Генри Голтспера, а Генри Голтспер считал Уилла Уэлфорда недостойным обладать ею.
— Вот бы он пришел, а на мне это заношенное платье и волосы висят космами, как хвост у отцовской клячи! Да я бы не знала, куда деваться от стыда! Я думаю, что успею немножко принарядиться. Ох, уж эти волосы! Никак с ними не справишься — этакая гущина! Чтобы их заплести, нужно столько же времени, сколько на моток пряжи!.. Ну, вот так! Сиди, где я тебя воткнула, противная гребенка! Это подарок Уилла — не жаль, если и сломается! Теперь — воскресное платье, воротничок, манжеты! Конечно, они не так нарядны, как у мисс Марион Уэд, а все-таки они мне к лицу. Вот если бы еще можно было носить перчатки, такие маленькие, красивые белые перчатки, какие я видела у нее на руках! Но куда мне! Мои бедные руки — вон они какие грубые, красные! Им приходится работать и ткать, а ее ручки, я думаю, никогда и не прикоснулись к станку. Ах, если бы я только могла носить перчатки, чтобы спрятать под ними мои безобразные руки! Но разве я решусь! Деревенские девушки меня засмеют… пожалуй, еще прозовут так, что лучше и не произносить. Когда он придет, я спрячу руки под фартуком, так что он даже и кончика пальца не увидит.
Так разговаривала Бет Дэнси сама с собой, прихорашиваясь перед осколком зеркала.
Она прихорашивалась не для Уилла Уэлфорда и не для кирасира, который заходил дважды. Ни для кого из них черноволосая красавица не стала бы наряжаться в свои лучшие наряды. Ей хотелось завлечь в свои сети другую дичь, получше: она мечтала пленить Генри Голтспера.
— Только бы отец не встретил его на дороге! А то непременно воротит его обратно, потому что отцу больше нравится ходить в Каменную Балку, чем видеть его у нас. К счастью, туда ведут две тропинки, и отец всегда ходит по той, что покороче, а он по ней никогда не ездит… Ой, собака лает! Кто-то идет! Господи помилуй, вдруг, это он, а я еще не совсем оделась! Противная гребенка! Никак не держится, у нее слишком короткие зубцы. Уилл ничего не понимает в гребенках, а то, наверно, купил бы что-нибудь получше… Ну, кажется, так ничего, — закончила она, разглядывая себя, в последний раз в зеркале. — Может быть, я и не так красива, как мисс Марион Уэд, но думаю, что я ничуть не хуже мисс Дороти Дэйрелл… Опять собака! Наверно, кто-нибудь идет! Надеюсь, что это…
Не назвав имени, Бетси бросилась в кухню и, распахнув дверь, остановилась на крыльце.
Собака лаяла, хотя никого не было видно. Но Бетси знала, что собака редко ошибается, — несомненно, кто-то приближается к хижине.
Ей недолго пришлось оставаться в неведении, и она уже теперь не надеялась, что это Голтспер: собака лаяла, повернувшись на юг, а тропинка к Каменной Балке вела к северу от хижины. Если бы это был Генри Голтспер, он должен был бы появиться с этой стороны.
Тень разочарования скользнула по ее лицу, когда она подумала, кто это может быть. В той стороне жил Уилл Уэлфорд, и как раз в эту минуту он вышел из-за деревьев и показался на тропинке. Лицо Бетси еще более омрачилось.
— Ах, какая досада! — прошептала она. — А я так надеялась увидеть его! А теперь, если он придет даже по делу к отцу, Уилл, конечно, затеет скандал. Он не перестает меня ревновать с тех самых пор, как я поднесла цветы мастеру Голтсперу. Он, конечно, прав в том, что касается меня, но насчет мастера Голтспера он — увы! — ошибается. Я бы хотела, чтобы для этого был хоть какой-нибудь повод, — тогда пусть Уилл ревновал бы меня сколько угодно, меня это нисколько не трогало бы. Да и его тоже, я в этом уверена. О, если бы он только любил меня, мне больше ничего не надо было бы, ничего на свете!
Увидев подходившего Уилла, Бетси сделала шаг к двери и остановилась на пороге, устремив на незваного гостя равнодушный и скучающий взгляд.
— Здравствуй, Бет! — коротко и угрюмо поздоровался ее поклонник, на что Бет отвечала так же коротко. — Что это ты стоишь в дверях, точно поджидаешь кого? Не думаю, что меня!
— Конечно, нет, — отвечала Бетси, даже не стараясь скрыть свое огорчение.
— Я тебя не ждала и ничуть не радуюсь твоему приходу. Я уж тебе говорила это, когда ты был здесь в последний раз, и теперь повторяю.
— Много ты о себе думаешь! — грубо возразил парень, стараясь казаться равнодушным. — Почему ты думаешь, что я к тебе пришел? Может у меня быть дело к мистеру Дэнси?
— Если у тебя к нему дело, так его нет дома.
— А куда он пошел?
— В Каменную Балку. Только что ушел. Он пошел прямиком через лес. Ступай скорей, ты быстро его догонишь.
— Ну нет! — воскликнул Уилл. — Не так уж я тороплюсь. Мое дело подождет, пока он вернется. Но я и тебе хотел кое-что сказать. Я так считаю, что нечего больше откладывать… А с чего ты так расфрантилась с утра? Разве сегодня что-нибудь празднуют? Кажется, ведь не ярмарочный день?
— Если я, по-твоему, и расфрантилась, так не потому, что сегодня праздник или ярмарка. Я так каждый день одеваюсь. Я только сегодня другую юбку надела да корсаж, потому… потому что…
Несмотря на свою находчивость, Бетси, по-видимому, не могла придумать никакого объяснения для своего праздничного корсажа.
— Потому что… — перебил лесник, видя ее смущение, — потому что ты кого-то поджидала, вот почему! Не пытайся меня надуть, Бет Дэнси! — продолжал он, распаляясь от ревности. — Не такой я дурак, каким ты меня считаешь. Ты для того вырядилась, чтобы встретить кого-то. Может, этого нахального солдата? А может, того самого важного кавалера из Каменной Балки? Или его индейское чучело? Ты ведь не больно разборчива, Бет Дэнси! Какая рыба ни попадется в сети — все годится!
— Уилл Уэлфорд! — вскричала Бетси, вся красная под градом его насмешек. — Я не желаю слушать такие дерзости ни от тебя, ни от кого другого! Если тебе больше нечего мне сказать, можешь уходить!
— Да, я хочу тебе что-то сказать, я к тебе за этим и пришел, Бет.
— Ну тогда говори, и покончим с этим, — ответила девушка, явно желая поскорее выпроводить его. — Что такое?
— Вот что, Бет… — сразу притихнув, сказал лесник и подошел к ней поближе: — Мне нечего тебе и говорить, Бет, как я тебя люблю. Ты это сама хорошо знаешь.
— Ты мне это уже тысячу раз говорил. Я больше не желаю этого слушать!
— Нет, ты должна меня выслушать! И теперь это уже в последний раз.
— Очень рада!
— Вот что я хочу тебе сказать, Бет Дэнси, — продолжал влюбленный, не обращая внимания на ее колкости. — Прошлой ночью я видел твоего отца, и мы с ним договорились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Вот бы он пришел, а на мне это заношенное платье и волосы висят космами, как хвост у отцовской клячи! Да я бы не знала, куда деваться от стыда! Я думаю, что успею немножко принарядиться. Ох, уж эти волосы! Никак с ними не справишься — этакая гущина! Чтобы их заплести, нужно столько же времени, сколько на моток пряжи!.. Ну, вот так! Сиди, где я тебя воткнула, противная гребенка! Это подарок Уилла — не жаль, если и сломается! Теперь — воскресное платье, воротничок, манжеты! Конечно, они не так нарядны, как у мисс Марион Уэд, а все-таки они мне к лицу. Вот если бы еще можно было носить перчатки, такие маленькие, красивые белые перчатки, какие я видела у нее на руках! Но куда мне! Мои бедные руки — вон они какие грубые, красные! Им приходится работать и ткать, а ее ручки, я думаю, никогда и не прикоснулись к станку. Ах, если бы я только могла носить перчатки, чтобы спрятать под ними мои безобразные руки! Но разве я решусь! Деревенские девушки меня засмеют… пожалуй, еще прозовут так, что лучше и не произносить. Когда он придет, я спрячу руки под фартуком, так что он даже и кончика пальца не увидит.
Так разговаривала Бет Дэнси сама с собой, прихорашиваясь перед осколком зеркала.
Она прихорашивалась не для Уилла Уэлфорда и не для кирасира, который заходил дважды. Ни для кого из них черноволосая красавица не стала бы наряжаться в свои лучшие наряды. Ей хотелось завлечь в свои сети другую дичь, получше: она мечтала пленить Генри Голтспера.
— Только бы отец не встретил его на дороге! А то непременно воротит его обратно, потому что отцу больше нравится ходить в Каменную Балку, чем видеть его у нас. К счастью, туда ведут две тропинки, и отец всегда ходит по той, что покороче, а он по ней никогда не ездит… Ой, собака лает! Кто-то идет! Господи помилуй, вдруг, это он, а я еще не совсем оделась! Противная гребенка! Никак не держится, у нее слишком короткие зубцы. Уилл ничего не понимает в гребенках, а то, наверно, купил бы что-нибудь получше… Ну, кажется, так ничего, — закончила она, разглядывая себя, в последний раз в зеркале. — Может быть, я и не так красива, как мисс Марион Уэд, но думаю, что я ничуть не хуже мисс Дороти Дэйрелл… Опять собака! Наверно, кто-нибудь идет! Надеюсь, что это…
Не назвав имени, Бетси бросилась в кухню и, распахнув дверь, остановилась на крыльце.
Собака лаяла, хотя никого не было видно. Но Бетси знала, что собака редко ошибается, — несомненно, кто-то приближается к хижине.
Ей недолго пришлось оставаться в неведении, и она уже теперь не надеялась, что это Голтспер: собака лаяла, повернувшись на юг, а тропинка к Каменной Балке вела к северу от хижины. Если бы это был Генри Голтспер, он должен был бы появиться с этой стороны.
Тень разочарования скользнула по ее лицу, когда она подумала, кто это может быть. В той стороне жил Уилл Уэлфорд, и как раз в эту минуту он вышел из-за деревьев и показался на тропинке. Лицо Бетси еще более омрачилось.
— Ах, какая досада! — прошептала она. — А я так надеялась увидеть его! А теперь, если он придет даже по делу к отцу, Уилл, конечно, затеет скандал. Он не перестает меня ревновать с тех самых пор, как я поднесла цветы мастеру Голтсперу. Он, конечно, прав в том, что касается меня, но насчет мастера Голтспера он — увы! — ошибается. Я бы хотела, чтобы для этого был хоть какой-нибудь повод, — тогда пусть Уилл ревновал бы меня сколько угодно, меня это нисколько не трогало бы. Да и его тоже, я в этом уверена. О, если бы он только любил меня, мне больше ничего не надо было бы, ничего на свете!
Увидев подходившего Уилла, Бетси сделала шаг к двери и остановилась на пороге, устремив на незваного гостя равнодушный и скучающий взгляд.
— Здравствуй, Бет! — коротко и угрюмо поздоровался ее поклонник, на что Бет отвечала так же коротко. — Что это ты стоишь в дверях, точно поджидаешь кого? Не думаю, что меня!
— Конечно, нет, — отвечала Бетси, даже не стараясь скрыть свое огорчение.
— Я тебя не ждала и ничуть не радуюсь твоему приходу. Я уж тебе говорила это, когда ты был здесь в последний раз, и теперь повторяю.
— Много ты о себе думаешь! — грубо возразил парень, стараясь казаться равнодушным. — Почему ты думаешь, что я к тебе пришел? Может у меня быть дело к мистеру Дэнси?
— Если у тебя к нему дело, так его нет дома.
— А куда он пошел?
— В Каменную Балку. Только что ушел. Он пошел прямиком через лес. Ступай скорей, ты быстро его догонишь.
— Ну нет! — воскликнул Уилл. — Не так уж я тороплюсь. Мое дело подождет, пока он вернется. Но я и тебе хотел кое-что сказать. Я так считаю, что нечего больше откладывать… А с чего ты так расфрантилась с утра? Разве сегодня что-нибудь празднуют? Кажется, ведь не ярмарочный день?
— Если я, по-твоему, и расфрантилась, так не потому, что сегодня праздник или ярмарка. Я так каждый день одеваюсь. Я только сегодня другую юбку надела да корсаж, потому… потому что…
Несмотря на свою находчивость, Бетси, по-видимому, не могла придумать никакого объяснения для своего праздничного корсажа.
— Потому что… — перебил лесник, видя ее смущение, — потому что ты кого-то поджидала, вот почему! Не пытайся меня надуть, Бет Дэнси! — продолжал он, распаляясь от ревности. — Не такой я дурак, каким ты меня считаешь. Ты для того вырядилась, чтобы встретить кого-то. Может, этого нахального солдата? А может, того самого важного кавалера из Каменной Балки? Или его индейское чучело? Ты ведь не больно разборчива, Бет Дэнси! Какая рыба ни попадется в сети — все годится!
— Уилл Уэлфорд! — вскричала Бетси, вся красная под градом его насмешек. — Я не желаю слушать такие дерзости ни от тебя, ни от кого другого! Если тебе больше нечего мне сказать, можешь уходить!
— Да, я хочу тебе что-то сказать, я к тебе за этим и пришел, Бет.
— Ну тогда говори, и покончим с этим, — ответила девушка, явно желая поскорее выпроводить его. — Что такое?
— Вот что, Бет… — сразу притихнув, сказал лесник и подошел к ней поближе: — Мне нечего тебе и говорить, Бет, как я тебя люблю. Ты это сама хорошо знаешь.
— Ты мне это уже тысячу раз говорил. Я больше не желаю этого слушать!
— Нет, ты должна меня выслушать! И теперь это уже в последний раз.
— Очень рада!
— Вот что я хочу тебе сказать, Бет Дэнси, — продолжал влюбленный, не обращая внимания на ее колкости. — Прошлой ночью я видел твоего отца, и мы с ним договорились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106