Было тихо, вокруг ни души, только уходящий вдаль пароход излучал слабое мерцание, словно блуждающие огни двигались по фиолетовой водной глади - и вскоре внезапно исчезли за зубчатыми стенами Форта.
- Он уехал! - пробормотала она, глубоко вздохнув. - Возможно, я больше не встречу его никогда. О, я должна постараться забыть его!
ГЛАВА XVIII
ДОЛОЙ ДЕСПОТОВ!
Спустя совсем немного времени после описанных событий пароход из Европы прибыл в Нью-Йорк и вскоре должен был отплыть обратно в Европу. В то время пароходы компании "Канард" отправились в Европу только один раз в две недели; в более поздний период они отплывали еженедельно.
Любой, кто пересекал Атлантику пароходом "Канард", знает, что в Нью-Йорке место их прибытия и отправления находится у берега Джерси.
В дни, когда происходила такая "сенсация", как отплытие парохода, толпа как отплытие парохода, толпа, влекомая туда самим видом этого огромного левиафана, имела обыкновение собираться у причала, где бросал якорь "Канард".
Время от времени случался иной повод для такого сборища, кроме привлекательности парохода, например, когда на борту его находились некоторые неординарные личности: принц, патриот, певец или известный гастролер. Простой народ, не делая различий между ними, удостаивал одинаковым вниманием всех их; или все события, достойные его любопытства.
Один из таких случаев был особым. Это было отплытие парохода Уэльс, одного из самых медленных, и в то же время самого комфортабельного из всех на "линии".
Сейчас он давно уже покинул ее и, если я не ошибаюсь, бороздит более спокойные воды Индийского океана.
А его капитан, храбрый и любезный Шеннон! Он также перешел на службу в другую компанию, где ему больше не досаждали опасности навигации на пароходах и штормы Атлантики.
Но его не забыли. Читая эти слова, множество сердец будет тронуто, многие истинные сердца, все еще бьющиеся в Нью-Йорке, вспомнят об огромных толпах людей на берегу Джерси, приходивших наблюдать отплытие его парохода.
Хотя действие происходило на американской земле, американцев собралось немного. Гораздо больше было людей с европейской внешностью, в основном тевтонского типа, хотя и смешанного с латинским. Радом с северным немцем, светлокожим и с огромными желтовато-коричневыми усами, стоял его смуглый кузен с Дуная; а рядом - еще более смуглый итальянец с темными блестящими глазами и пышной светло-черной шевелюрой. Еще можно было отметить большое число французов, некоторые из все еще носили блузы, привезенные с родной земли; большинство из них представляли тот храбрый контингент рабочего класса, которых еще год или два назад можно было увидеть на баррикадах Парижа.
Только изредка можно было заметить лицо американца или услышать фразу на английском - говоривший был лишь зрителем и просто случайно оказался здесь.
Основную массу участников собрания составляли совсем другие люди - те, кто прибыл сюда далеко не из праздного любопытства. Были здесь и женщины, а также - молодые девушки с волосами льняного цвета и глубокими синими глазами, как у их предка Ринеланда, и другие, с более темной кожей, но такие же симпатичные - из Коринфа.
Большинство каютных пассажиров - а, кроме них, других на "Канарде" и не было - поднялось на верхнюю палубу, как обычно происходит при отплытии парохода. Для всех из них это было лишь естественное желание взглянуть в последний раз перед отплытием на землю, которую они покидали со различными чувствами.
Вне зависимости от личных чувств каждого, радостных или печальных, они с любопытством могли наблюдать за целым морем лиц, расположившихся перед ними на причале.
Стоя группами на палубе или плотными рядами вдоль перил ограждения, они невольно спрашивали друг друга, в чем причина такого наплыва народа, а также кто те люди, которые пришли на причал.
Было очевидно для всех, что большинство в толпе были не американцы; так же как и то, что никто из них не собирался сесть на пароход. У них не было никакого багажа, хотя последний мог быть уже на борту парохода. Однако большинство из них вряд ли могли себе позволить плыть пароходами класса "Канард". Кроме того, не было никаких признаков того, что они собираются уезжать - не было объятий или рукопожатий, которые обычны для расставания друзей - перед тем, как их разделит океан. Не для того, чтоб уехать, все они находились по ту сторону Атлантики.
Они стояли плотными группами, касаясь друг друга; мужчины курили сигары, многие из них - знаменитые пенковые трубки, говорили друг с другом серьезным тоном или шутили с девушками - серьезные, но все же веселые люди.
Легко было также заметить, что и вид парохода не привлекал их внимания. Большинство из них не глядели на него, а бросали вопросительные взгляды на причал, как будто ждали чего-то, того, что должно было вот-вот появиться там.
- Кто эти люди? - таков был вопрос, который занимал пассажиров судна.
Джентльмен, который казалось, знал об этом больше других - а такой всегда найдется в компании - удовлетворил всеобщее любопытство.
- Это беженцы, - сказал он. - Французы, немцы, поляки и другие - все те, которые активно участвовали в последних революциях в Европе.
- Они собираются вернуться туда? - спросил его один из наиболее любопытных собеседников.
- Некоторые из них, я думаю, да, - ответил первый. - Но не пароходом, добавил он. - Эти бедные черти не могут себе позволить такую роскошь.
- Тогда почему они собрались здесь?
- Они ждут своих лидеров, которые сейчас должны появиться. Один из них - господин по имени Майнард, который сделал себе имя на последней Мексиканской войне.
- О, капитан Майнард! Но он не входит в их компанию! Он не иностранец.
- Нет, не иностранец. Но люди, которыми он командовал в Мексике, - да, большинство из них! Именно поэтому они и выбрали его лидером.
- Капитан Майнард, должно быть, глуп, - вставил третий собеседник. Эти революции, происходящие в Европе, не имеют ни малейшего шанса на успех. Он лишь схлопочет петлю себе на шею. Еще и другие американцы, которые принимают участие в этом движении?
Тот, кто казался больше информированным, ответил, что нет.
Он предположил правильно, хотя такая правда не делала чести его стране - которая, как декларировалось, была не более, чем "Штатами".
Когда вспыхнула революция в Европе, и американские флибустьеры могли принять участие в борьбе за свободу, единственным американцем, откликнувшимся на это, был Майнард, причем он был американским ирландцем! Однако в этой большой стране он вдохновился, наблюдая за ее свободными людьми и ее свободными институтами, и стал истинным приверженцем идей Свободы, Равенства и Братства.
Невольными слушателями этой беседы были трое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
- Он уехал! - пробормотала она, глубоко вздохнув. - Возможно, я больше не встречу его никогда. О, я должна постараться забыть его!
ГЛАВА XVIII
ДОЛОЙ ДЕСПОТОВ!
Спустя совсем немного времени после описанных событий пароход из Европы прибыл в Нью-Йорк и вскоре должен был отплыть обратно в Европу. В то время пароходы компании "Канард" отправились в Европу только один раз в две недели; в более поздний период они отплывали еженедельно.
Любой, кто пересекал Атлантику пароходом "Канард", знает, что в Нью-Йорке место их прибытия и отправления находится у берега Джерси.
В дни, когда происходила такая "сенсация", как отплытие парохода, толпа как отплытие парохода, толпа, влекомая туда самим видом этого огромного левиафана, имела обыкновение собираться у причала, где бросал якорь "Канард".
Время от времени случался иной повод для такого сборища, кроме привлекательности парохода, например, когда на борту его находились некоторые неординарные личности: принц, патриот, певец или известный гастролер. Простой народ, не делая различий между ними, удостаивал одинаковым вниманием всех их; или все события, достойные его любопытства.
Один из таких случаев был особым. Это было отплытие парохода Уэльс, одного из самых медленных, и в то же время самого комфортабельного из всех на "линии".
Сейчас он давно уже покинул ее и, если я не ошибаюсь, бороздит более спокойные воды Индийского океана.
А его капитан, храбрый и любезный Шеннон! Он также перешел на службу в другую компанию, где ему больше не досаждали опасности навигации на пароходах и штормы Атлантики.
Но его не забыли. Читая эти слова, множество сердец будет тронуто, многие истинные сердца, все еще бьющиеся в Нью-Йорке, вспомнят об огромных толпах людей на берегу Джерси, приходивших наблюдать отплытие его парохода.
Хотя действие происходило на американской земле, американцев собралось немного. Гораздо больше было людей с европейской внешностью, в основном тевтонского типа, хотя и смешанного с латинским. Радом с северным немцем, светлокожим и с огромными желтовато-коричневыми усами, стоял его смуглый кузен с Дуная; а рядом - еще более смуглый итальянец с темными блестящими глазами и пышной светло-черной шевелюрой. Еще можно было отметить большое число французов, некоторые из все еще носили блузы, привезенные с родной земли; большинство из них представляли тот храбрый контингент рабочего класса, которых еще год или два назад можно было увидеть на баррикадах Парижа.
Только изредка можно было заметить лицо американца или услышать фразу на английском - говоривший был лишь зрителем и просто случайно оказался здесь.
Основную массу участников собрания составляли совсем другие люди - те, кто прибыл сюда далеко не из праздного любопытства. Были здесь и женщины, а также - молодые девушки с волосами льняного цвета и глубокими синими глазами, как у их предка Ринеланда, и другие, с более темной кожей, но такие же симпатичные - из Коринфа.
Большинство каютных пассажиров - а, кроме них, других на "Канарде" и не было - поднялось на верхнюю палубу, как обычно происходит при отплытии парохода. Для всех из них это было лишь естественное желание взглянуть в последний раз перед отплытием на землю, которую они покидали со различными чувствами.
Вне зависимости от личных чувств каждого, радостных или печальных, они с любопытством могли наблюдать за целым морем лиц, расположившихся перед ними на причале.
Стоя группами на палубе или плотными рядами вдоль перил ограждения, они невольно спрашивали друг друга, в чем причина такого наплыва народа, а также кто те люди, которые пришли на причал.
Было очевидно для всех, что большинство в толпе были не американцы; так же как и то, что никто из них не собирался сесть на пароход. У них не было никакого багажа, хотя последний мог быть уже на борту парохода. Однако большинство из них вряд ли могли себе позволить плыть пароходами класса "Канард". Кроме того, не было никаких признаков того, что они собираются уезжать - не было объятий или рукопожатий, которые обычны для расставания друзей - перед тем, как их разделит океан. Не для того, чтоб уехать, все они находились по ту сторону Атлантики.
Они стояли плотными группами, касаясь друг друга; мужчины курили сигары, многие из них - знаменитые пенковые трубки, говорили друг с другом серьезным тоном или шутили с девушками - серьезные, но все же веселые люди.
Легко было также заметить, что и вид парохода не привлекал их внимания. Большинство из них не глядели на него, а бросали вопросительные взгляды на причал, как будто ждали чего-то, того, что должно было вот-вот появиться там.
- Кто эти люди? - таков был вопрос, который занимал пассажиров судна.
Джентльмен, который казалось, знал об этом больше других - а такой всегда найдется в компании - удовлетворил всеобщее любопытство.
- Это беженцы, - сказал он. - Французы, немцы, поляки и другие - все те, которые активно участвовали в последних революциях в Европе.
- Они собираются вернуться туда? - спросил его один из наиболее любопытных собеседников.
- Некоторые из них, я думаю, да, - ответил первый. - Но не пароходом, добавил он. - Эти бедные черти не могут себе позволить такую роскошь.
- Тогда почему они собрались здесь?
- Они ждут своих лидеров, которые сейчас должны появиться. Один из них - господин по имени Майнард, который сделал себе имя на последней Мексиканской войне.
- О, капитан Майнард! Но он не входит в их компанию! Он не иностранец.
- Нет, не иностранец. Но люди, которыми он командовал в Мексике, - да, большинство из них! Именно поэтому они и выбрали его лидером.
- Капитан Майнард, должно быть, глуп, - вставил третий собеседник. Эти революции, происходящие в Европе, не имеют ни малейшего шанса на успех. Он лишь схлопочет петлю себе на шею. Еще и другие американцы, которые принимают участие в этом движении?
Тот, кто казался больше информированным, ответил, что нет.
Он предположил правильно, хотя такая правда не делала чести его стране - которая, как декларировалось, была не более, чем "Штатами".
Когда вспыхнула революция в Европе, и американские флибустьеры могли принять участие в борьбе за свободу, единственным американцем, откликнувшимся на это, был Майнард, причем он был американским ирландцем! Однако в этой большой стране он вдохновился, наблюдая за ее свободными людьми и ее свободными институтами, и стал истинным приверженцем идей Свободы, Равенства и Братства.
Невольными слушателями этой беседы были трое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106