Очевидно, что-то ему сильно не нравилось.
– Что вы думаете об этом, сеньор Сальвадор? – спросил я.
_ Что мы лучше воротиться землю, – таков был его ответ.
– Нет, это невозможно, сеньор. Мы даже еще не попытались как следует поискать свой корабль. Нехорошо так падать духом. Ребята, – обратился я к матросам, – я знаю, где судно. Мы на правильном пути. Идите вперед, и мы скоро встретим огни.
Но все было напрасно: огни «Летучего облака» не появлялись. Мы прошли милю – ничего! Ни малейшего проблеска света в ночи.
Я приказал людям перестать грести и лучше смотреть во все глаза. Потом я приказал поднять фонарь, чтобы привлечь внимание к нашей лодке, но ничей сигнал не ответил на наш.
Волны росли, кроме того, нам угрожал ливень, порывы ветра вздымали и пенили море.
И когда благоразумный сеньор Сальвадор снова посоветовал вернуться на сушу, я недолго спорил. Да и не имел на это права. Нанятый в качестве лоцмана, он брал на себя ответственность за все, что случится с нами, мы должны были повиноваться ему. Кроме того, понимал я, любой офицер, увидев, что начинается буря, поищет где-нибудь у берегов укромную стоянку. Даже если бы мы знали, где находится «Летучее облако», было бы верхом неблагоразумия искать его в такую погоду на нашей скорлупке.
Эти размышления заставили меня крикнуть:
– Поворачивай!
14. ФАНДАНГО. – ЗАПОДОЗРЕННЫЙ ЛОЦМАН
Повернув назад, мы оказались в такой же неопределенности, как и раньше. В этом направлении тоже не было никакого проблеска, чтобы сориентироваться по нему. Покинув порт, мы обогнули группу скал, которые теперь скрывали от нас городок с его тремя или четырьмя скверными фонарями. Нам оставалось в темноте искать дорогу.
«Большая шляпа» теперь был нам нужнее и полезнее, чем тогда, когда мы шли в открытое море, потому что он, по-видимому, в мельчайших подробностях знал берега. Во всяком случае, не имея возможности что-либо видеть в темноте, он все же руководил нашими маневрами и по справедливости мог гордиться более своим слухом, чем зрением. Однако то, что слышали все мы, внушало беспокойство. Море ревело и билось о берега, белая линия прибоя обозначила место, где разбивалаись волны. Эта линия была видна в темноте.
Дождь уже лил как из ведра, ослепляя нас. Мы моментально промокли до костей, что, собственно, не очень беспокоило нас по причине тропической жары. Нас больше тревожил глухой рев волн и тяготила необходимость вычерпывать воду из лодки, иначе она наполнилась бы в несколько минут и пошла ко дну.
Мы уже начали изнемогать, когда заметили на берегу свет. Этот тусклый, слабый огонек пробивался из крохотного оконца.
– Это мой дом! – воскликнул сеньор Сальвадор, лишь только заметил его. – Гребите туда, все прямо!
Я не спрашивал себя, бллагоразумно ли мы поступаем. «Большая шляпа» был портовым лоцманом и должен был знать, куда ведет. Я приказал править на огонек.
Двенадцать взмахов весел – и мы оказались в водовороте вспененных волн. Вероятно, в этом месте они разбивались о какую-то подводную преграду и с такой силой, что мы вот-вот погибнем, если не вырвемся из этой западни.
– Назад! – крикнул я так громко, как только мог.
Гребцы подчинились, и скоро мы были вне опасности. Тогда я повернулся к лоцману, чтобы спросить у него объяснений, но лоцман...исчез! Место, где он только что сидел, было пусто.
В глубокой тьме он легко мог перейти на другое место, поэтому я спросил у матросов, где наш проводник. Все ответили, что его нет среди них, и были удивлены не меньше меня этим таинственным исчезновением.
Мы все были опечалены случившимся, потому что думали, что бедняга упал через борт и погиб в водовороте. Сильный толчок при повороте мог заставить потерять равновесие. Мне было особенно тяжело, так как я считал себя виновником его гибели.
Каково же было наше удивление, когда из темноты раздался голос, совсем не похожий на голос человека отчаявшегося, скорее наоборот, он был весел:
– Доброй ночи, сеньоры! Вы обогнуть скалы и вы увидеть огни порта! Еще полмили – вы безопасность! Доброй ночи!
Не было никакого сомнения в том, что это кричал сеньор Сальвадор, как не было никакого сомнения и в том, что сам он уже стоял на твердой земле. Но как он добрался до нее, как преодолел бурную полоску моря?
Это оставалось для нас настоящей загадкой. Мы могли сделать только одно предположение: он очень хорошо был знаком с берегом, особенно близ своего дома, и знал, каким путем миновать водоворот, избегнув опасности.
Как бы то ни было, какие причины заставили его покинуть лодку, даже не предупредив нас об этом? Какая ему в том была выгода? Однако раздумывать об этом было некогда. Самым важным сейчас было обогнуть скалы и добраться до безопасного места. Мы последовали указаниям лоцмана.
Гребцы удвоили свои усилия и, наконец, к величайшему удивлению, мы увидели портовые огни, вернее, их проблески, потому что дождевая завеса плясала перед глазами. Ориентируясь на эти огни, мы подошли к пристани, привязали лодку, сошли на берег и отправились искать крова.
Мокрые, как крысы с утонувшего корабля, мы добрались до города. Но, так как уже миновала полночь, все двери были заперты и, вероятно, все обыватели спали .
Проходя мимо одной лачуги, выстроенной из какой-то глиняной грязи, мы заметили, что ее обитатели явно не спали. Лучи света проникали через узкие окна без рам. Слышался шум голосов, раздавались звуки банджо или бандолу. Не предполагая найти что-либо приличнее, мы решили войти в это помещение, отнюдь не для того, чтобы наслаждаться музыкой, а чтобы укрыться под кровлей и обсушиться, если там случайно найдется очаг.
Мы постучали. Дверь открыл негр гигинтского роста, типичный мозамбикский негр. Он спросил на своем жаргоне, что нам надо. Прежде чем мы успели ответить, рядом с этим негром появился другой. Можно ли вообразить наше изумление, когда в этом другом мы узнали лоцмана, так бессовестно покинувшего нас! Однако одет он был уже по-праздничному.
– А, сеньоры! – произнес он, растягивая рот до ушей. – Здесь моя пришел до вас. Счастлив видеть! Пожалуйста, входите! Может, много здесь человеков, но мы найти место для вас! Мы немножко танцевал. Вы танцевать с нами.
Он был очень скромен, говоря «много человеков». Надо было бы сказать «слишком много». Здесь можно было задохнуться. Присутствующие представляли невероятную смесь лиц, какую можно встретить только в португальской Африке. Тут были все оттенки кожи, от желтого до черного, как агат. Мы попали на фанданго – иначе говоря, на бал, где встречаются все классы мозамбикского населения.
Лачуга была наполнена испарениями и такими бьющими в нос запахами, что мы не сразу решились войти. Но ступив на порог, отступать было уже неприлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Что вы думаете об этом, сеньор Сальвадор? – спросил я.
_ Что мы лучше воротиться землю, – таков был его ответ.
– Нет, это невозможно, сеньор. Мы даже еще не попытались как следует поискать свой корабль. Нехорошо так падать духом. Ребята, – обратился я к матросам, – я знаю, где судно. Мы на правильном пути. Идите вперед, и мы скоро встретим огни.
Но все было напрасно: огни «Летучего облака» не появлялись. Мы прошли милю – ничего! Ни малейшего проблеска света в ночи.
Я приказал людям перестать грести и лучше смотреть во все глаза. Потом я приказал поднять фонарь, чтобы привлечь внимание к нашей лодке, но ничей сигнал не ответил на наш.
Волны росли, кроме того, нам угрожал ливень, порывы ветра вздымали и пенили море.
И когда благоразумный сеньор Сальвадор снова посоветовал вернуться на сушу, я недолго спорил. Да и не имел на это права. Нанятый в качестве лоцмана, он брал на себя ответственность за все, что случится с нами, мы должны были повиноваться ему. Кроме того, понимал я, любой офицер, увидев, что начинается буря, поищет где-нибудь у берегов укромную стоянку. Даже если бы мы знали, где находится «Летучее облако», было бы верхом неблагоразумия искать его в такую погоду на нашей скорлупке.
Эти размышления заставили меня крикнуть:
– Поворачивай!
14. ФАНДАНГО. – ЗАПОДОЗРЕННЫЙ ЛОЦМАН
Повернув назад, мы оказались в такой же неопределенности, как и раньше. В этом направлении тоже не было никакого проблеска, чтобы сориентироваться по нему. Покинув порт, мы обогнули группу скал, которые теперь скрывали от нас городок с его тремя или четырьмя скверными фонарями. Нам оставалось в темноте искать дорогу.
«Большая шляпа» теперь был нам нужнее и полезнее, чем тогда, когда мы шли в открытое море, потому что он, по-видимому, в мельчайших подробностях знал берега. Во всяком случае, не имея возможности что-либо видеть в темноте, он все же руководил нашими маневрами и по справедливости мог гордиться более своим слухом, чем зрением. Однако то, что слышали все мы, внушало беспокойство. Море ревело и билось о берега, белая линия прибоя обозначила место, где разбивалаись волны. Эта линия была видна в темноте.
Дождь уже лил как из ведра, ослепляя нас. Мы моментально промокли до костей, что, собственно, не очень беспокоило нас по причине тропической жары. Нас больше тревожил глухой рев волн и тяготила необходимость вычерпывать воду из лодки, иначе она наполнилась бы в несколько минут и пошла ко дну.
Мы уже начали изнемогать, когда заметили на берегу свет. Этот тусклый, слабый огонек пробивался из крохотного оконца.
– Это мой дом! – воскликнул сеньор Сальвадор, лишь только заметил его. – Гребите туда, все прямо!
Я не спрашивал себя, бллагоразумно ли мы поступаем. «Большая шляпа» был портовым лоцманом и должен был знать, куда ведет. Я приказал править на огонек.
Двенадцать взмахов весел – и мы оказались в водовороте вспененных волн. Вероятно, в этом месте они разбивались о какую-то подводную преграду и с такой силой, что мы вот-вот погибнем, если не вырвемся из этой западни.
– Назад! – крикнул я так громко, как только мог.
Гребцы подчинились, и скоро мы были вне опасности. Тогда я повернулся к лоцману, чтобы спросить у него объяснений, но лоцман...исчез! Место, где он только что сидел, было пусто.
В глубокой тьме он легко мог перейти на другое место, поэтому я спросил у матросов, где наш проводник. Все ответили, что его нет среди них, и были удивлены не меньше меня этим таинственным исчезновением.
Мы все были опечалены случившимся, потому что думали, что бедняга упал через борт и погиб в водовороте. Сильный толчок при повороте мог заставить потерять равновесие. Мне было особенно тяжело, так как я считал себя виновником его гибели.
Каково же было наше удивление, когда из темноты раздался голос, совсем не похожий на голос человека отчаявшегося, скорее наоборот, он был весел:
– Доброй ночи, сеньоры! Вы обогнуть скалы и вы увидеть огни порта! Еще полмили – вы безопасность! Доброй ночи!
Не было никакого сомнения в том, что это кричал сеньор Сальвадор, как не было никакого сомнения и в том, что сам он уже стоял на твердой земле. Но как он добрался до нее, как преодолел бурную полоску моря?
Это оставалось для нас настоящей загадкой. Мы могли сделать только одно предположение: он очень хорошо был знаком с берегом, особенно близ своего дома, и знал, каким путем миновать водоворот, избегнув опасности.
Как бы то ни было, какие причины заставили его покинуть лодку, даже не предупредив нас об этом? Какая ему в том была выгода? Однако раздумывать об этом было некогда. Самым важным сейчас было обогнуть скалы и добраться до безопасного места. Мы последовали указаниям лоцмана.
Гребцы удвоили свои усилия и, наконец, к величайшему удивлению, мы увидели портовые огни, вернее, их проблески, потому что дождевая завеса плясала перед глазами. Ориентируясь на эти огни, мы подошли к пристани, привязали лодку, сошли на берег и отправились искать крова.
Мокрые, как крысы с утонувшего корабля, мы добрались до города. Но, так как уже миновала полночь, все двери были заперты и, вероятно, все обыватели спали .
Проходя мимо одной лачуги, выстроенной из какой-то глиняной грязи, мы заметили, что ее обитатели явно не спали. Лучи света проникали через узкие окна без рам. Слышался шум голосов, раздавались звуки банджо или бандолу. Не предполагая найти что-либо приличнее, мы решили войти в это помещение, отнюдь не для того, чтобы наслаждаться музыкой, а чтобы укрыться под кровлей и обсушиться, если там случайно найдется очаг.
Мы постучали. Дверь открыл негр гигинтского роста, типичный мозамбикский негр. Он спросил на своем жаргоне, что нам надо. Прежде чем мы успели ответить, рядом с этим негром появился другой. Можно ли вообразить наше изумление, когда в этом другом мы узнали лоцмана, так бессовестно покинувшего нас! Однако одет он был уже по-праздничному.
– А, сеньоры! – произнес он, растягивая рот до ушей. – Здесь моя пришел до вас. Счастлив видеть! Пожалуйста, входите! Может, много здесь человеков, но мы найти место для вас! Мы немножко танцевал. Вы танцевать с нами.
Он был очень скромен, говоря «много человеков». Надо было бы сказать «слишком много». Здесь можно было задохнуться. Присутствующие представляли невероятную смесь лиц, какую можно встретить только в португальской Африке. Тут были все оттенки кожи, от желтого до черного, как агат. Мы попали на фанданго – иначе говоря, на бал, где встречаются все классы мозамбикского населения.
Лачуга была наполнена испарениями и такими бьющими в нос запахами, что мы не сразу решились войти. Но ступив на порог, отступать было уже неприлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35