Все
тело пылало, на любое движение оно отзывалось решительным протестом. Где-то
рядом сидел принц; Моррел и Таллиб занимались лагерем.
Когда поели, Глава Инквизитии снова улегся возле костра, но уже другим
боком; вздохнул:
- Все-таки Распятый Господь наш хранит своих сыновей!.. Но эта ересь! Я
постараюсь забыть об этом случае и вам, принц, советую сделать то же самое.
Какая чушь!
Эллильсар рассеянно кивнул, хотя догадывался - забыть он не сможет.
Даже не станет пытаться.
x x x
Все, вот и добрались до столицы - шумной, вонючей, дряхлой и цветастой
- как уличная торговка.
В пути трудно было только поначалу, пока не оказались в ближайшем
городке, а там уж Готарк Насу-Эльгад отыскал необходимое - все-таки связи
Инквизитии остаются одними из самых прочных даже в тяжелейшие времена.
Несмотря на протест Главы матери Очистительницы, Моррел с принцем
потребовали повозку, в которую поместили раненого, но отчаянно
сопротивляющегося Готарка Насу-Эльгада. В результате ему пришлось-таки
смириться с подобным самоволием. Признаться, в душе он был даже рад, что не
придется ехать в седле. Повозка несколько замедлила передвижение маленького
отряда, к которому присоединились воины Инквизитии из того самого маленького
городка - никто не желал еще одной встречи с вольными братьями.
Король встретил прибывших в постели. Он лежал; в комнате резко пахло
лекарствами и спиртным. Заслышав о нападении на своего сына, этот
чернобородый калеченный человек разъярился: он кричал, чтобы немедленно
отправили в леса армию и уничтожили всех смердов, до последнего, потом
внезапно стих, закрыл глаза и уснул - никто сначала и не понял. Моррел
остановил Готарка Насу-Эльгада, собиравшегося о чем-то заговорить и указал
на Короля. Только тогда Глава Инквизитии понял, что монарх спит. Все
тихонько покинули комнату и отправились кто куда: Таллиб - на конюшню,
позаботиться о вещах и лошадях, принц - к себе, размышляя над содержанием
необычного апокрифа; Готарк Насу-Эльгад удалился к лекарю.
Моррел же просто брел, неведомо куда.
Голос госпожи Кэ-Фниру вывел его из задумчивости, но не оказался той
неожиданностью, от которой вздрагивают. Моррел вообще редко вздрагивал.
- Здравствуйте, - немой оглянулся. - Вот мы и встретились опять.
Кажется, мы можем продолжить наш разговор.
Фаворитка Короля потеряла былую привлекательность: глаза были обведены
темными кругами, на лице прибавилось морщин. Она поняла, о чем он думает, и
вздрогнула.
- Кажется, я сильно изменилась - и не в лучшую сторону, - тихо
рассмеялась высокая госпожа. - А вот вы остались таким же, как прежде. Так
что же, вы не станете убегать от меня? На сей раз вам некуда спешить.
Моррел склонил голову.
- Пойдем ко мне, - она дотронулась до его руки. Он осторожно освободил
свою ладонь, написал на пергаменте: "Нет, сударыня. Это невозможно".
- Но почему? Я настолько изменилась? Боже, что я говорю, не изменилась,
а, конечно же, постарела! - настолько, что вы брезгуете мной?
"Нет, сударыня. Просто сейчас не время".
- А когда оно наступит, ваше "время"? - эта усталая женщина снова взяла
его за руку, взглянула в каменные глаза. - Неужели ты не понимаешь, что со
мной происходит? Этого никогда не должно было произойти, однако же вот,
гляди, я, фаворитка Короля, первая женщина в стране - перед тобой и умоляю
переспать со мной, как последняя трущобная шлюха! А ты опять отворачиваешься
и ловко прикрываешься своей немотой - будь она проклята!
"Она и так проклята, сударыня. Время, которого вы так ждете, никогда
не наступит. Вы были правы - я не боюсь Короля, и теперь Эллильсар
достаточно вырос, чтобы я мог действовать без оглядки на его реакцию - дело
в другом. Вспомните, вам когда-то безумно нравился Король - до того самого
дня, пока в башне Зенхарда не появился я".
- Да, это так, - сказала Кэ-Фниру. - Мне нравился, именно "безумно
нравился", Король. Но потом, когда мы уехали из башни, он изменился. Он стал
жестче, находил удовольствие в мучениях других. Все были удивлены тем, что я
так долго оставалась его фавориткой, но только я и он - только мы вдвоем
знали, что это происходит по единственной причине. Я мучилась этой ролью, а
ему нравились мои мучения. Вот и весь секрет. Просто, правда?
"Не так все просто. Но ни он, ни вы не виноваты в этом.
Полностью не виноваты. Существуют обстоятельства, которые иногда
превыше нас, как сказал бы господин Готарк Насу-Эльгад. Не мучьте себя.
Скоро все закончится".
- Вы обнадеживаете меня? - она заглянула в бесстрастные глаза, пытаясь
еще раз увидеть там ту искру, которая... Нет, показалось, конечно же
показалось. Что может быть во взгляде немого учителя, который превыше всего
ставит какие-то непонятные идеалы? Уж никак не сожаление, а тем более - не
тоска.
- Вы совершенно зря обнадеживаете меня. Ведь я знаю, это просто слова,
чтобы я ушла и оставила вас в покое, - она сама не могла понять, почему
переходит с "вы" на "ты" и обратно.
"Я не обнадеживаю. Я знаю. Все скоро закончится - и тогда станет еще
хуже. Но ничего страшного, все пройдет. Рано или поздно все пройдет".
Он оставил в ее руке пергамент со словами, которые она будет
перечитывать - и не раз, воскрешая снова и снова в памяти этот странный
разговор. И искру, странную искру в обреченно-бесстрастных, каменных глазах
немого учителя.
x x x
- Моррела! Позовите Моррела! - крик Короля разметал стайку придворных
лакеев, эхом отразился в стенах спальни. Кто-то побежал за немым, кто-то
успокаивал правителя, где-то во дворе слышались хриплые ругательства, лай
псов.
- Он здесь, мой Король, - сообщил Готарк Насу-Эльгад, глядя на
входящего учителя. Тот был одет строго и неброско, почти не отличаясь от
остальных высоких господ, собравшихся в спальне Короля.
- Оставьте нас, - прорычал Король. - Немедленно оставьте нас одних!
- Мой Король, а как же отпущение грехов? - осторожно и вместе с тем
настойчиво поинтересовался Глава Инквизитии.
- Ступайте, во имя Распятого и всех глаз Тха-Гаята! Ступайте, или же я
дотянусь до меча и покажу вам, на что способен ваш Король, пускай даже
издыхающий!
Когда высокие господа удалились, он просипел - как выплюнул: - Псы! - и
некоторое время рассеянно смотрел в каменный потолок. Потом повернул голову
и внимательно посмотрел на Моррела.
- Ты ведь знал, что это произойдет, - прошептал Король, показывая туда,
где одеяло, облегая бедра правителя, внезапно обрывалось, словно дальше ног
не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
тело пылало, на любое движение оно отзывалось решительным протестом. Где-то
рядом сидел принц; Моррел и Таллиб занимались лагерем.
Когда поели, Глава Инквизитии снова улегся возле костра, но уже другим
боком; вздохнул:
- Все-таки Распятый Господь наш хранит своих сыновей!.. Но эта ересь! Я
постараюсь забыть об этом случае и вам, принц, советую сделать то же самое.
Какая чушь!
Эллильсар рассеянно кивнул, хотя догадывался - забыть он не сможет.
Даже не станет пытаться.
x x x
Все, вот и добрались до столицы - шумной, вонючей, дряхлой и цветастой
- как уличная торговка.
В пути трудно было только поначалу, пока не оказались в ближайшем
городке, а там уж Готарк Насу-Эльгад отыскал необходимое - все-таки связи
Инквизитии остаются одними из самых прочных даже в тяжелейшие времена.
Несмотря на протест Главы матери Очистительницы, Моррел с принцем
потребовали повозку, в которую поместили раненого, но отчаянно
сопротивляющегося Готарка Насу-Эльгада. В результате ему пришлось-таки
смириться с подобным самоволием. Признаться, в душе он был даже рад, что не
придется ехать в седле. Повозка несколько замедлила передвижение маленького
отряда, к которому присоединились воины Инквизитии из того самого маленького
городка - никто не желал еще одной встречи с вольными братьями.
Король встретил прибывших в постели. Он лежал; в комнате резко пахло
лекарствами и спиртным. Заслышав о нападении на своего сына, этот
чернобородый калеченный человек разъярился: он кричал, чтобы немедленно
отправили в леса армию и уничтожили всех смердов, до последнего, потом
внезапно стих, закрыл глаза и уснул - никто сначала и не понял. Моррел
остановил Готарка Насу-Эльгада, собиравшегося о чем-то заговорить и указал
на Короля. Только тогда Глава Инквизитии понял, что монарх спит. Все
тихонько покинули комнату и отправились кто куда: Таллиб - на конюшню,
позаботиться о вещах и лошадях, принц - к себе, размышляя над содержанием
необычного апокрифа; Готарк Насу-Эльгад удалился к лекарю.
Моррел же просто брел, неведомо куда.
Голос госпожи Кэ-Фниру вывел его из задумчивости, но не оказался той
неожиданностью, от которой вздрагивают. Моррел вообще редко вздрагивал.
- Здравствуйте, - немой оглянулся. - Вот мы и встретились опять.
Кажется, мы можем продолжить наш разговор.
Фаворитка Короля потеряла былую привлекательность: глаза были обведены
темными кругами, на лице прибавилось морщин. Она поняла, о чем он думает, и
вздрогнула.
- Кажется, я сильно изменилась - и не в лучшую сторону, - тихо
рассмеялась высокая госпожа. - А вот вы остались таким же, как прежде. Так
что же, вы не станете убегать от меня? На сей раз вам некуда спешить.
Моррел склонил голову.
- Пойдем ко мне, - она дотронулась до его руки. Он осторожно освободил
свою ладонь, написал на пергаменте: "Нет, сударыня. Это невозможно".
- Но почему? Я настолько изменилась? Боже, что я говорю, не изменилась,
а, конечно же, постарела! - настолько, что вы брезгуете мной?
"Нет, сударыня. Просто сейчас не время".
- А когда оно наступит, ваше "время"? - эта усталая женщина снова взяла
его за руку, взглянула в каменные глаза. - Неужели ты не понимаешь, что со
мной происходит? Этого никогда не должно было произойти, однако же вот,
гляди, я, фаворитка Короля, первая женщина в стране - перед тобой и умоляю
переспать со мной, как последняя трущобная шлюха! А ты опять отворачиваешься
и ловко прикрываешься своей немотой - будь она проклята!
"Она и так проклята, сударыня. Время, которого вы так ждете, никогда
не наступит. Вы были правы - я не боюсь Короля, и теперь Эллильсар
достаточно вырос, чтобы я мог действовать без оглядки на его реакцию - дело
в другом. Вспомните, вам когда-то безумно нравился Король - до того самого
дня, пока в башне Зенхарда не появился я".
- Да, это так, - сказала Кэ-Фниру. - Мне нравился, именно "безумно
нравился", Король. Но потом, когда мы уехали из башни, он изменился. Он стал
жестче, находил удовольствие в мучениях других. Все были удивлены тем, что я
так долго оставалась его фавориткой, но только я и он - только мы вдвоем
знали, что это происходит по единственной причине. Я мучилась этой ролью, а
ему нравились мои мучения. Вот и весь секрет. Просто, правда?
"Не так все просто. Но ни он, ни вы не виноваты в этом.
Полностью не виноваты. Существуют обстоятельства, которые иногда
превыше нас, как сказал бы господин Готарк Насу-Эльгад. Не мучьте себя.
Скоро все закончится".
- Вы обнадеживаете меня? - она заглянула в бесстрастные глаза, пытаясь
еще раз увидеть там ту искру, которая... Нет, показалось, конечно же
показалось. Что может быть во взгляде немого учителя, который превыше всего
ставит какие-то непонятные идеалы? Уж никак не сожаление, а тем более - не
тоска.
- Вы совершенно зря обнадеживаете меня. Ведь я знаю, это просто слова,
чтобы я ушла и оставила вас в покое, - она сама не могла понять, почему
переходит с "вы" на "ты" и обратно.
"Я не обнадеживаю. Я знаю. Все скоро закончится - и тогда станет еще
хуже. Но ничего страшного, все пройдет. Рано или поздно все пройдет".
Он оставил в ее руке пергамент со словами, которые она будет
перечитывать - и не раз, воскрешая снова и снова в памяти этот странный
разговор. И искру, странную искру в обреченно-бесстрастных, каменных глазах
немого учителя.
x x x
- Моррела! Позовите Моррела! - крик Короля разметал стайку придворных
лакеев, эхом отразился в стенах спальни. Кто-то побежал за немым, кто-то
успокаивал правителя, где-то во дворе слышались хриплые ругательства, лай
псов.
- Он здесь, мой Король, - сообщил Готарк Насу-Эльгад, глядя на
входящего учителя. Тот был одет строго и неброско, почти не отличаясь от
остальных высоких господ, собравшихся в спальне Короля.
- Оставьте нас, - прорычал Король. - Немедленно оставьте нас одних!
- Мой Король, а как же отпущение грехов? - осторожно и вместе с тем
настойчиво поинтересовался Глава Инквизитии.
- Ступайте, во имя Распятого и всех глаз Тха-Гаята! Ступайте, или же я
дотянусь до меча и покажу вам, на что способен ваш Король, пускай даже
издыхающий!
Когда высокие господа удалились, он просипел - как выплюнул: - Псы! - и
некоторое время рассеянно смотрел в каменный потолок. Потом повернул голову
и внимательно посмотрел на Моррела.
- Ты ведь знал, что это произойдет, - прошептал Король, показывая туда,
где одеяло, облегая бедра правителя, внезапно обрывалось, словно дальше ног
не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19