..
– О мой друг! Твои слова хороши!.. Я тоже был рабом и ненавижу рабство. И принадлежу к братству угнетенных сатавков, которые поклялись добиться своего освобождения от рабской зависимости. Того же хотят и городские рабы Пантикапея. Будь нашим братом.
– Что ж, я не против, мстить хозяевам – это по мне!
– Только вот смотрю я на тебя и удивляюсь. Вчера ты сбросил рабские цепи, еле живой бежал из Херсонеса, а сегодня хлопочешь о свободе гречанки, отец которой – мучитель тысяч таких, как мы с тобою!
– Отец ее мучитель, но не она!
– Девчонка, конечно, попала в беду. Но ты слишком близко к сердцу принимаешь ее несчастье. Она гречанка. А кто, как не греки, принесли в наши края обычай порабощения единоплеменников?.. Наши предки делали рабами лишь пленных врагов. Да и обращались с ними куда лучше.
– Девушка ни в чем не виновата! – упрямо настаивал Костобок.
– Хорошо, хорошо! Я готов помогать тебе, хотя мною руководит более желание надуть рябого сармата, чем освободить дочь херсонесского богача. Кажется, я даже нашел способ сделать это!.. Хо-хо-хо!..
Лайонак раскатисто расхохотался и неожиданно ударил Костобока по плечу.
– Мне пришла в голову удачная мысль!
– Что же ты придумал? Скажи на милость!
– Потом узнаешь. Я буду действовать через Ирану, а Ирана – через царицу… Теперь главное – чтобы никто не узнал, что Дева у нас поддельная!
– Этого никто не узнает!
– Вот это хорошо!
5
Опия была в отчаянии. Теперь, как никогда, ей казалось, что от возможности принести поклонение херсонесской богине зависит ее счастье и даже судьба Скифии.
– Я же знаю, – плакалась она Иране, – что если Палак не будет иметь законного наследника, то после его смерти начнутся раздоры между князьями. Каждый захочет сесть на царское место и возложить на голову диадему!
– А что, если послать тайного человека, он пробрался бы в Херсонес и от твоего имени, моя государыня, обратился бы к богине! – осторожно посоветовала рабыня.
– Это ты хорошо говоришь, Ирана. Но разве тот же Вастак сможет появиться в Херсонесе, прийти в храм Девы, принести ей дары и молитву скифской царицы? Его сразу же заметят и посадят на цепь как пленника или убьют как врага!
Накануне Ирана имела беседу с Лайонаком и действовала сейчас по заранее обдуманному плану.
– Великая и мудрая! – воскликнула она, падая на колени. – Я, конечно, глупая девка, твоя верная раба – и мое дело стелить тебе постель и кормить тебя… Но я знаю, как передать молитву твою херсонесской Деве!
– Ты сама хочешь сделать это?
– Нет, не сама!.. Но если ты получишь в руки херсонесскую жрицу, что сидит в юрте Урызмага, то сразу выиграешь возможность вытянуть у херсонесцев большой выкуп за нее и сможешь поручить ей поклониться богине от твоего имени!.. Богиня ее хорошо знает и, я уверена, послушает ее!
– Ах!.. Ты права!.. Но отдаст ли жрицу Урызмаг?
– Так просто не отдаст!.. Но ее можно променять на… Деву!.. Тасий хочет иметь ксоан, он же не знает, что он поддельный!..
Царица поняла, захлопала в ладоши от восторга. Ее смех и радостные восклицания достигли даже ушей Палака. Царь удивился этому. Давно уже царица Опия не хохотала так весело. Он поднялся с ложа, на котором лежал до этого в мрачном раздумье, и направился в женские покои.
Опия, увидев царя, поспешила упасть на колени. Ирана пала ниц.
– О великий царь! – обратилась царица к нему. – Ты же знаешь, как я страдаю, как хочу подарить тебе сына!..
– По-моему, ты смеешься, а не страдаешь.
– Да, я засмеялась первый раз за долгое время. На меня глянул дух надежды!.. Я теперь знаю, как мне обратиться с молитвой к Деве!.. Только обещай мне сделать все то, о чем я буду просить тебя.
– Я готов сделать все – только для того, чтобы еще раз услышать твой смех!
Стражи, стоящие в коридоре, были не менее Палака удивлены веселым настроением царицы в дни всеобщей печали, когда в царском дворе все ходили на носках, боясь раздражить царя, хандрившего после поражения на поле боя. Но их удивление перешло в изумление после того, как до их ушей донесся раскатистый хохот Палака.
Царь схватился за бока и хохотал до слез.
– Хо-хо-хо! Вот это мне нравится!.. Хо-хо-хо!.. Рябой сармат спит и видит эту деревянную бабу!.. Хо-хо!.. Я готов удружить ему ее!
Продолжая смеяться, он милостиво кивнул головой Иране, предложившей столь необычную мену одной девы на другую, и ушел к себе в значительно лучшем настроении.
На другой день весь Неаполь узнал новость: Тасий получил в собственность деревянный кумир херсонесской Девы, отдав за нее пленницу, дочь херсонесского богача Херемона.
Люди по-разному оценили это событие. Молодые воины, занимаясь чисткой лошадей, весело смеялись. По их мнению, царь Палак поступил, как и подобает мужчине. Каждый из них сделал бы так же на месте царя. Получить прекрасную девушку в обмен на полусгнившую деревяшку – просто удача!
Пожилые горожане видели в этом слабость Палака, поскольку тот не смог отказать наглому роксолану и поступился такой драгоценностью, как прославленный талисман Херсонеса.
Зато Тойлак и все жреческое сословие были довольны. У скифов есть свои боги и жрецы. Зачем же скифскому царю заводить еще одного идола? Это могло бы повредить авторитету жрецов бога Папая.
Радовалась и царица. Она только что приняла жену погибшего князя Борака и беседовала с нею. Опия сразу почувствовала к внимательной и рассудительной собеседнице с карими глазами внезапную женскую симпатию. Более слабая телом и духом, царица бессознательно тянулась к молодой вдове, угадывая в ней ту душевную твердость и силу характера, которых ей самой недоставало. Следуя сердечному порыву, она спешила рассказать новой подруге все свои тайны.
Узнав о состоявшейся мене между царями, она обняла вдову и сказала ей с горячностью:
– Табана! Я почти счастлива сегодня!.. Счастлива встречей с тобою!.. Счастлива и тем, что теперь херсонесская жрица сама отвезет Деве мои подарки и обратится к ней с моей просьбой!..
– Я рада за тебя, госпожа, – ответила женщина, – если разрешишь, я тоже буду просить Гедию.
– О чем же, скажи мне!
– Сделать возлияние и принести жертву на могиле моего мужа Борака. Он не должен голодать в стране теней!.. Я не могу сейчас сама поехать на место его гибели, но сделаю это, как только в Херсонес пойдут караваны купцов. Для этого я и осталась здесь.
– Боги наградят тебя, Табана, за твою верность!.. Борак смотрит на тебя из страны мертвых и радуется!.. Будь гостьей у меня, мы будем делить наши печали!..
В это время Гедия сидела в юрте Урызмага и думала над тем, как и скоро ли Костобок выручит ее из несносного плена и поможет избавиться от страшной участи рабыни.
Неожиданно в юрту ввалился Урызмаг. Он был пьян и чем-то взбешен. Пройдя к дальней стенке юрты, он повернулся и уставился на девушку своими волчьми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202