- Давай определим, что это такое, если сможем?
- Очень хорошо.
- Не то ли это, Кебет, что, овладев вещью, заставля-
ет ее принять не просто свою собственную идею, но
[идею] того, что всегда противоположно тому, [чем оно
овладевает]?
- Как это?
- Так, как мы только что говорили. Ты же помнишь,
что всякая вещь, которою овладевает идея троичности,
есть непременно и три, и нечетное.
- Отлично помню.
- К такой вещи, утверждаем мы, никогда не при-
близится идея, противоположная той форме, которая эту
вещь создает.
- Верно.
- А создавала ее форма нечетности?
- Да.
- И противоположна ей идея четности?
- Да.
- Стало быть, к трем идея четности никогда не при-
близится.
- Да, никогда.
- У трех, скажем мы, нет доли в четности.
- Нет.
- Стало быть, три лишено четности.
- Да.
- Я говорил, что мы должны определить, что, не
будучи противоположным чему-то иному, все же не при-
нимает этого как противоположного. Вот, например,
тройка: она не противоположна четному и тем не менее
не принимает его, ибо привносит нечто всегда ему про-
тивоположное. Равным образом двойка привносит нечто
противоположное нечетности, огонь - холодному и так
далее. Теперь гляди, не согласишься ли ты со следую-
щим определением: не только противоположное не при-
нимает противоположного, но и то, что привносит нечто
противоположное в другое, приближаясь к нему, никог-
да не примет ничего сугубо противоположного тому, что
оно привносит. Вспомни-ка еще разок (в этом нет вре-
да - слушать несколько раз об одном и том же): пять
не примет идеи четности, а десять, удвоенное пять, -
идеи нечетности. Разумеется, это - десятка, - хоть са-
ма и не имеет своей противоположности, вместе с тем
идеи нечетности не примет. Так же ни полтора, ни
любая иная дробь того же рода не примет идеи целого,
ни треть, как и все прочие подобные ей дроби. Надеюсь,
ты поспеваешь за мною и разделяешь мой взгляд.
- Да, - разделяю, и с величайшей охотой! - сказал
Кебет.
- Тогда вернемся к началу. Только теперь, пожа-
луйста, отвечай мне не так, как я спрашиваю, но подра-
жая мне. Дело в том, что помимо прежнего надежного
ответа я усмотрел по ходу нашего рассуждения еще и
другую надежность. Если бы ты спросил меня, что долж-
но появиться в теле, чтобы оно стало теплым, я бы уже
не дал того надежного, но невежественного ответа, не
сказал бы, что теплота, но, наученный нашим рассужде-
нием, ответил бы потоньше - что огонь. И если ты спро-
сишь, от чего тело становится недужным, не скажу, что
от недуга, но - от горячки. Подобным же образом, если
ты спросишь меня, что должно появиться в числе, чтобы
оно сделалось нечетным, я отвечу, что не нечетность,
но единица. Ну и так далее. Теперь ты достаточно ясно
понимаешь, что я имею в виду?
- Вполне достаточно.
- Тогда отвечай: что должно появиться в теле,
чтобы оно было живым?
- Душа, - сказал Кебет.
- И так бывает всегда.
- А как может быть иначе? - спросил тот.
- Значит, чем бы душа ни овладела, она всегда
привносит в это жизнь?
- Да, верно.
- А есть ли что-нибудь противоположное жизни
или нет?
- Есть.
- Что же это?
- Смерть.
- Но - в этом мы уже согласились - душа никогда
не примет противоположного тому, что всегда привносит
сама?
- Без всякого сомнения! - отвечал Кебет.
- Что же выходит? Как мы сейчас назвали то, что
не принимает идеи четного?
- Нечетным.
- А не принимающее справедливости и то, что ни-
когда не примет искусности?
- Одно - неискусным, другое - несправедливым.
- Прекрасно. А то, что не примет смерти, как мы
назовем?
- Бессмертным.
- Но ведь душа не принимает смерти?
- Нет.
- Значит, душа бессмертна?
- Бессмертна, - сказал Кебет.
- Прекрасно. Будем считать, что это доказано?
Или как по-твоему?
- Доказано, Сократ, и к тому же вполне доста-
точно.
- Пойдем дальше, Кебет. Если бы нечетное должно
было быть неуничтожимым, то, вероятно, было бы
неуничтожимо и три.
- Разумеется.
- Ну, а если бы и холодному непременно следовало
быть неуничтожимым, то, когда к снегу приблизили бы
тепло, он отступил бы целый и нерастаявший, не так ли?
Ведь погибнуть он бы не мог, но не мог бы и принять
теплоту, оставаясь самим собой.
- Правильно, - сказал Кебет.
- Точно так же, я думаю, если бы неуничтожимым
было горячее, то, когда к огню приблизилось бы что-ни-
будь холодное, он бы не гаснул, не погибал, но отсту-
пал бы невредимым.
- Непременно.
- Но не должны ли мы таким же образом рассу-
ждать и о бессмертном? Если бессмертное неуничто-
жимо, душа не может погибнуть, когда к ней прибли-
зится смерть: ведь из всего сказанного следует, что она
не примет смерти и не будет мертвой! Точно так же,
как не будет четным ни три, ни [само] нечетное, как
не будет холодным ни огонь, ни теплота в огне! "Что,
- однако же, препятствует нечетному, - скажет кто-ни-
будь, - не становясь четным, когда четное приблизит-
ся, - так мы договорились - погибнуть и уступить
свое место четному?" И мы не были бы вправе реши-
тельно настаивать, что нечетное не погибнет, - ведь
нечетное не обладает неуничтожимостью. Зато если бы
было признано, что оно неуничтожимо, мы без труда
отстаивали бы свой взгляд, что под натиском четного
нечетное и три спасаются бегством. То же самое мы
могли бы решительно утверждать об огне и горячем,
а равно и обо всем остальном. Верно?
- Совершенно верно.
- Теперь о бессмертном. Если признано, что оно
неуничтожимо, то душа не только бессмертна, но и
неуничтожима. Если же нет, потребуется какое-то но-
вое рассуждение.
- Нет, нет, - сказал Кебет, - ради этого нам но-
вого рассуждения не нужно. Едва ли что избегнет
гибели, если даже бессмертное, будучи вечным, ее
примет.
- Я полагаю, - продолжал Сократ, - что ни бог, ни
сама идея жизни, ни все иное бессмертное никогда не
гибнет, - это, видимо, признано у всех.
- Да, у всех людей, клянусь Зевсом, и еще боль-
ше, мне думается, у богов.
- Итак, поскольку бессмертное неуничтожимо,
душа, если она бессмертна, должна быть в то же время
и неуничтожимой.
- Бесспорно, должна.
- И когда к человеку подступает смерть, то смерт-
ная его часть, по-видимому, умирает, а бессмертная
отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.
- По-видимому, так.
- Значит, не остается ни малейших сомнений, Ке-
бет, что душа бессмертна и неуничтожима. И поистине,
наши души будут существовать в Аиде.
- Что до меня, Сократ, то мне возразить нечего, я
полон доверия к нашему доказательству. Но если Сим-
мий или кто другой хотят что-нибудь сказать, лучше им
не таить свои мысли про себя: ведь другого случая вы-
сказаться и услышать твои разъяснения по этому пово-
ду, пожалуй, не представится, так что лучше не откла-
дывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23