- Увы, Алкивиад! - воскликнул Агафон. - Остаться здесь мне никак нельзя,
теперь-то уж я непременно пересяду, чтобы Сократ произнес в мою честь
похвальное слово.
- Обычное дело, - сказал Алкивиад. - Где Сократ, там другой на красавца лучше
не зарься. Вот и сейчас он без труда нашел убедительный предлог уложить
Агафона возле себя.
После этого Агафон встал, чтобы возлечь рядом с Сократом. Но вдруг к дверям
подошла большая толпа веселых гуляк и, застав их открытыми, - кто-то как раз
выходил, - ввалилась прямо в дом и расположилась среди пирующих. Тут поднялся
страшный шум, и пить уже пришлось без всякого порядка, вино полилось рекой.
Эриксимах, Федр и некоторые другие ушли, по словам Аристодема, домой, а сам
он уснул и проспал очень долго, тем более что ночи тогда были длинные.
Проснулся он на рассвете, когда уже пели петухи, а проснувшись, увидел, что
одни спят, другие разошлись по домам, а бодрствуют еще только Агафон,
Аристофан и Сократ, которые пьют из большой чаши, передавая ее по кругу слева
направо, причем Сократ ведет с ними беседу. Всех его речей Аристодем не
запомнил, потому что не слыхал их начала и к тому же подремывал. Суть же
беседы, сказал он, состояла в том, что Сократ вынудил их признать, что один и
тот же человек должен уметь сочинить и комедию и трагедию и что искусный
трагический поэт является также и поэтом комическим. Оба по необходимости
признали это, уже не очень следя за его рассуждениями: их клонило ко сну, и
сперва уснул Аристофан, а потом, когда уже совсем рассвело, Агафон.
Сократ же, оставив их спящими, встал и ушел, а он, Аристодем, по своему
обыкновению, за ним последовал. Придя в Ликей и умывшись, Сократ провел
остальную часть дня обычным образом, а к вечеру отправился домой отдохнуть.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18