Напиток принесли, и все, включая безденежных приятелей
Конана, принялись угощаться, закусывая фруктами, халвой,
нугой, пахвалой, лаклаком и кус-кусом. Киммериец щедро
расплачивался, нисколько не сожалея об убывающей тяжести
кошеля и не обращая внимания на то, что вокруг стола сидело
гораздо больше народа, чем в начале пирушки: многие
посетители присоединились к празднеству и под шумок уплетали
яства и наливались винами, восторженными криками
поддерживала каждый новый тост.
Кто-то предложил выпить за наместника Шадизара Хеир-Агу,
и все пошло по второму кругу: сиятельного вельможи тоже
были жены, чада, родители, палачи и верблюды. Многие гости
оставили свои кальяны, вновь наполнили чарки и
присоединились к здравницам.
Флатун и Шелам уже обменялись подарками в знак вечной
дружбы: Ши надел на шею хозяина серебряный медальон в виде
серебряного полумесяца, а тот вручил прохвосту массивное
платиновое кольцо с тремя изумрудами. Кольцо было слишком
велико, и Ловкачу пришлось просунуть в него сразу три
пальца.
Теперь они сидели, упершись лбами, и мирно беседовали,
причем Ловкач ласково выбирал из бороды Флатуна сладкие
крошки и отправлял себе в рот.
- Скажи купец, - домогался Флатун, - что за товар у
тебя?
- Тайна сия велика есть, - важничал Ши, - и покрыта она
темным мраком... Но тебе друг, скажу.
- Скажи, друг.
- Это, друг, зола.
- Зола, друг?
- Зола. Прах, пепел. Т-с-с!
- Значит, это ты уплатил сегодня стражникам большие
деньги за въезд в город?
- Я.
- А зачем тебе прах друг, что в нем проку?
Конан, прислушивающийся к разговору, хмыкнул. Вот-вот,
жители Усмераса тоже недоумевали, зачем молодому
купцу-северянину понадобилась зола с пепелища. И, конечно,
не поверили, когда он объявил, что это отличный товар,
который можно продать на рынке в Шадизаре. Не поверили, но
позволили, нарушая обычай, опустошить пожарище, ибо получили
взамен целую штуку аренджунской парчи!
- Да ведь это отличный товар, который с выгодой можно
продать на шадизарском рынке! - услышал киммериец слова
Ловкача. - Воистину, завтра я стану богат, и мы устроим в
твоем духане, друг, еще не такое празднество. Только вот
зольцу-то мою следовало бы рассыпать на ночь по рогожам.
Чтоб не слежалась. Прикажи слугам сделать это в таком месте,
где не дует ветер.
- В карале можно, - промычал Флатун, рот которого был
занят виноградными ягодами, - тихо там, и собаки охраняют.
- А верблюды? - спросил Ловкач невинно.
- Что верблюды?
- Так ведь съесть могут...
Хозяин "Верблюжьего горба" отстранился и недоуменно
уставился на своего собеседника. Он никак не мог взять в
толк, говорит тот серьезно, или шутит. Решив держаться
последней версии, он задрал к потолку завитую бороду и
разразился гулким хохотом.
- Верблюды! Золу! Съесть! воистину, почтенный, ты меня
рассмешил. Где это видано, чтобы животные прах вкушали? Да
если хоть один из моих любимцев притронется к этой дряни, я
без всякого сожаления отдам его тебе!
Ловкач поднес к губам чарку и, опустив глаза, чтобы
скрыть хитрый их блеск, сказал как бы между прочим:
- Дружба наша велика есть, уважаемый, но позволь мне
усомниться в словах твоих... Верблюды все-таки, не козы
какие-нибудь.
Флатун, в голове которого уже возникли туманные пустоты,
порожденные разнообразными напитками, понял лишь одно -
задета честь его заведения. Он обиженно замычал и вдруг
неуклюже полез с ногами на стол. Кряхтя, распрямил свой
грузный стан и объявил во всеуслышание:
- Почтеннейшие! Этот вот человек сомневается в словах
Флатуна. Он гость в Шадизаре, а посему не ведает, что слово
мое крепче дамастского клинка и так же верно, как Большая
Печать аренджунского владыки, если, конечно, такое сравнение
уместно... Клянусь Белом, я исполню то, что обещал!
- И Митрой, - подсказал Ши.
- И Митрой! Я отдам тебе, о недоверчивый купец, любого
верблюда из своего караля, буде таковой польстится...
- А белую верблюдицу? - встрял Шелам.
Флатун немного подумал, но, сообразив, что верблюдица
вряд ли польстится на золу, равно как и все стальные
обитатели караля, сие подтвердил.
- Так выпьем же за честнейшего из содержателей постоялых
дворов! - воскликнул Ловкач, вскакивая на ноги. - Да
послужит он примером всем, кто принимает гостей и печется о
сохранности их товаров!
Собутыльники, приведенные Конаном, первыми подхватили
здравницу. Они усердствовали особо, благо каждый получил от
киммерийца по золотому и готов был под пыткой подтвердить
обязательства Флатуна в том случае, если остальные гости,
проспавшись, откажутся засвидетельствовать обязательства
духанщика.
Флатун велел слугам со всем тщанием исполнить пожелание
купца относительно его товара, потом слез со стола и не без
тщеславного удовольствия присоединился к выпивающим за его
здравие.
Веселье под кровом "Верблюжьего горба" еще
продолжалось, когда варвар, прихватив пяток разномастных
кувшинов и стараясь не привлекать лишнего внимания,
выскользнул на двор и направился к воротам, где поджидал
его давешний мальчишка с большим, вонючим псиной мешком.

* * *

Хабиш очухался и сразу же понял: если сейчас не хлебнет
вина, отправится прямиком к Нергалу. Стражник застонал
и с трудом разлепил веки. Из мрака смотрели на него два
горящих глаза, щерилась зубастая пасть, а грозное рычание
холодило кровь, вызывая нестерпимое желание немедленно
опорожнить мочевой пузырь. "Нергал! - мелькнула паническая
мыслишка. - Сейчас терзать примется..." Стало так страшно,
что Хабиш вновь погрузился в беспамятство.
Когда он вторично открыл глаза, зверь все еще сидел
возле, но глядел теперь куда-то в сторону. На сей раз
Хабиш, в голове которого несколько прояснилось, признал
одного из мастафов Флатуна. Стражник осторожно повернул
голову и обнаружил, что лежит на земле возле стены караля.
Он вспомнил, что, отправившись поглядеть на расправу слуг
Флатуна над своим обидчиком, прихватил кувшин вина и
прикладывался к нему, пока слуги пинками гнали Басрама и
Хамзу за ворота: хозяин "Верблюжьего горба" давно заслужил
покровительство самого Эдарта и мог позволить себе
обходиться с рядовыми привратниками не лишком любезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18