Некоторым это доставляло огромное удовольствие, словно малым детям.
Ресторан был пуст, и за прилавком никто не стоял. Леван сел за столик, закурил сигарету. В это время открылась дверь кухни. Леван не обернулся, по звуку шлепанцев он узнал Кириле,
У Кириле от долгого стояния за прилавком опухали ноги, и поэтому он не мог носить обычной обуви. Именно из-за Кириле не любил Леван сюда заходить, но делать было нечего, в городе это был единственный ресторан. Кириле прямо лез ему в душу, заглядывал в глаза и проявлял чрезмерное внимание — думал, Леван корреспондент из газеты. Леван несколько раз говорил ему, что он не из газеты, а должен писать очерк для журнала. Но кто ему верил!
Кириле хлопнул в ладоши.
— Зина!
Зиной звали официантку. Она была хорошей девушкой, смелой и прямой. С ней у Левана давно установились простые, дружеские отношения.
Дверь снова отворилась, и теперь уже вошла Зина. Она приблизилась к Левану и остановилась возле столика. Леван посмотрел на нее. Зина была в черном платье, которое ей очень шло. Леван улыбнулся. Зина ближе придвинула к нему пепельницу и спросила:
— Будешь кушать?
— Принеси мне вина, один стаканчик,
— И рыбу принесу.
— Ладно.
Зина повернулась и ушла.
Кириле суетился за стойкой, но Леван не обращал на него внимания, и он сам окликнул его;
— Здорово, корреспондент!
Леван обернулся:
— Здравствуй.
— Что будешь пить?
— Я уже сказал Зине.
Кириле начал тряпкой протирать расставленные перед ним стаканы.
— Слышал? Бежан вернулся,
— Кто-кто?
— Да Бежан Геловани.
— А-а.
Леван не знал никакого Бежана и не знал, куда это Бежан ездил и откуда вернулся.
Дверь кухни снова отворилась.
— Открой мне бутылку вина,— сказала Зина Кириле*
— Какого? Что ты будешь пить? — запросто обратился Кириле к Левану, будто они были старыми друзьями.
— Восьмой номер,
Кириле откупорил бутылку, обтер ее тряпкой и подал Зине:
— На!
— Он один стакан просил..,
— Неси, говорю.— Кириле махнул рукой: мол, слушай, что тебе говорят.
Зина поставила бутылку на поднос, взяла с прилавка нож, вилку, стакан, вместе с вином поднесла все к столику Левана и быстро выложила на скатерть.
— А хлеб забыла! — сказала с улыбкой Зина,
— Вот тебе хлеб! — Кириле подал ей на тарелке тонко нарезанный хлеб.— А теперь ступай на кухню! —: сказал он Зине.
Зина ушла, но через некоторое время вернулась с бутылкой уксуса и накапала немного уксуса на рыбу.
— Ступай отсюда, говорю! — почему-то обозлился Кириле.
— Ухожу, ухожу! — Зина, как бы стыдясь Левана, еще немного покрутилась и ушла.
Леван наполнил стакан вином, но не поднял. Он вдруг вспомнил болтовню Геронти.
— Ты что, один пьешь? — улыбнулся Кириле.
— Да, один,— пробурчал Леван и опорожнил стакан.
Кириле взял со стойки стакан и подошел к столику.
Видя, что Леван не собирается наливать ему вина,
он сам взял бутылку и наполнил свой стакан. Выражение его лица говорило: мол, не вина мне нужно, а жажду я поговорить с тобой.
— Будем здоровы! — Кириле медленно осушил свой стакан, потом поглядел на пустое донышко и сказал: — Да, так что я говорил... Бежан вернулся.
Кириле замолчал, ожидая, что скажет Леван, но Леван молчал, и Кириле продолжал:
— Пять годочков отсидел он, пять! Шутка сказать. А за что? Пять граммов водки недолил какому-то попрошайке, взяли человека и посадили. А что с пятью граммами водки сделаешь, разве только в ухо вольешь!
Разговаривая, Кириле все время старался заглянуть Левану в глаза. Леван сидел опустив голову. Его совершенно не интересовала история какого-то Бежана, воровавшего водку,
— «Теперь буду осторожнее,— говорит Бежан.— Главное, братец, это осторожность». Он с трудом вышел
на свободу, и теперь обратно его не вернешь! Там, говорит, сидел один тип. Такие вещи говорил — Бежан прямо лопался от злости. Как заладил одно: что это за наказание — кормят, поят, вместо того чтобы каждое утро да вечер нам в лицо плевать! А Бежан наш ему и скажи: «Если ты не заткнешься, я самолично буду тебе в лицо плевать». Представляешь! Хи-хи-хи!
Кириле закашлялся, покраснел как бурак. Он кашлял и ударял себя кулаком по колену. Сквозь кашель он все же успел позвать Зину и велел принести воды,
— Выпей вина,— сказал Леван.
Кириле махнул рукой:
<— Вино мне не поможет.
Зина принесла воду и тотчас же ушла. Кириле выпил воду, пришел в себя, наклонился к Левану и подмигнул ему:
— Хорошая девушка, правда? Если бы не она...
В это время в ресторан вошел артист местного театра Шукри Дадиани. Он подошел к столику и, приложив руку к груди, почтительно поздоровался:
— Мой привет обществу!
Шукри был красив, хорошо танцевал, чем вызывал восторг у местных жительниц. И какая бы пьеса ни шла, ему всегда удавалось протанцевать на сцене «картули».
— Прошу к нам, Шукри! — пригласил его Леван к столу.
—- Нет, спасибо, я ищу друзей, вот и заглянул сюда.
Несмотря на то что Шукри и Леван были ровесниками, Шукри относился к Левану с большим почтением. Этим он хотел показать, что, хотя он и живет в провинции, держать себя умеет и знает цену писателям.
В душе он, вероятно, мечтал о том, чтобы Леван в своем очерке упомянул и его, но виду не подавал и держался гордо и независимо.
Он все-таки подсел к столу: ему всегда приятно было беседовать с Леваном. Он заказал Кириле две бутылки вина и спросил закуску. Затем, словно не доверяя Кириле, сам прошел на кухню. Вернулся он скоро, потирая руки, и сообщил, что все в порядке, сел, перекинув ногу на ногу, и обратился к Левану:
— А что, если мне сыграть Иеремию Царба?
Леван чуть не расхохотался. Вот уж роль — раздолье
для Шукри: облачится он в чоху и попляшет вволю,
— Не знаю, но, наверно, будет неплохо...
— Вот и я так думаю!—Шукри развел руками, наполнил стаканы и торжественно начал: — Если позволите...
Леван улыбнулся. Он попался, как рыбка в сети, и отсюда ему не выбраться. Если он откажется пить, то Шукри станет его кровным врагом.
— Ну вот, пошел тамада! — сказал Кириле.
—Я хочу выпить за здоровье нашего дорогого гостя,— продолжал Шукри,— и вы, пожалуйста, ничего такого не думайте!
Леван так и не понял, что значит «ничего такого». За его здоровье так же пили и другие, добавляя «ничего такого».
Позднее к их столу присоединились какие-то рыбаки. Они тоже заказали вина и закуски. Шукри выпил за их здоровье и затянул песню. Рыбаки стали ему подпевать.
Кончив петь, Шукри поднял два полных стакана и стоя выпил за театр и литературу. Рыбаки встали и тоже выпили. Шукри стоял опустив голову, держа руку на груди, будто этот тост в первую очередь касался его. Когда все выпили, Шукри обнял и расцеловал Левана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Ресторан был пуст, и за прилавком никто не стоял. Леван сел за столик, закурил сигарету. В это время открылась дверь кухни. Леван не обернулся, по звуку шлепанцев он узнал Кириле,
У Кириле от долгого стояния за прилавком опухали ноги, и поэтому он не мог носить обычной обуви. Именно из-за Кириле не любил Леван сюда заходить, но делать было нечего, в городе это был единственный ресторан. Кириле прямо лез ему в душу, заглядывал в глаза и проявлял чрезмерное внимание — думал, Леван корреспондент из газеты. Леван несколько раз говорил ему, что он не из газеты, а должен писать очерк для журнала. Но кто ему верил!
Кириле хлопнул в ладоши.
— Зина!
Зиной звали официантку. Она была хорошей девушкой, смелой и прямой. С ней у Левана давно установились простые, дружеские отношения.
Дверь снова отворилась, и теперь уже вошла Зина. Она приблизилась к Левану и остановилась возле столика. Леван посмотрел на нее. Зина была в черном платье, которое ей очень шло. Леван улыбнулся. Зина ближе придвинула к нему пепельницу и спросила:
— Будешь кушать?
— Принеси мне вина, один стаканчик,
— И рыбу принесу.
— Ладно.
Зина повернулась и ушла.
Кириле суетился за стойкой, но Леван не обращал на него внимания, и он сам окликнул его;
— Здорово, корреспондент!
Леван обернулся:
— Здравствуй.
— Что будешь пить?
— Я уже сказал Зине.
Кириле начал тряпкой протирать расставленные перед ним стаканы.
— Слышал? Бежан вернулся,
— Кто-кто?
— Да Бежан Геловани.
— А-а.
Леван не знал никакого Бежана и не знал, куда это Бежан ездил и откуда вернулся.
Дверь кухни снова отворилась.
— Открой мне бутылку вина,— сказала Зина Кириле*
— Какого? Что ты будешь пить? — запросто обратился Кириле к Левану, будто они были старыми друзьями.
— Восьмой номер,
Кириле откупорил бутылку, обтер ее тряпкой и подал Зине:
— На!
— Он один стакан просил..,
— Неси, говорю.— Кириле махнул рукой: мол, слушай, что тебе говорят.
Зина поставила бутылку на поднос, взяла с прилавка нож, вилку, стакан, вместе с вином поднесла все к столику Левана и быстро выложила на скатерть.
— А хлеб забыла! — сказала с улыбкой Зина,
— Вот тебе хлеб! — Кириле подал ей на тарелке тонко нарезанный хлеб.— А теперь ступай на кухню! —: сказал он Зине.
Зина ушла, но через некоторое время вернулась с бутылкой уксуса и накапала немного уксуса на рыбу.
— Ступай отсюда, говорю! — почему-то обозлился Кириле.
— Ухожу, ухожу! — Зина, как бы стыдясь Левана, еще немного покрутилась и ушла.
Леван наполнил стакан вином, но не поднял. Он вдруг вспомнил болтовню Геронти.
— Ты что, один пьешь? — улыбнулся Кириле.
— Да, один,— пробурчал Леван и опорожнил стакан.
Кириле взял со стойки стакан и подошел к столику.
Видя, что Леван не собирается наливать ему вина,
он сам взял бутылку и наполнил свой стакан. Выражение его лица говорило: мол, не вина мне нужно, а жажду я поговорить с тобой.
— Будем здоровы! — Кириле медленно осушил свой стакан, потом поглядел на пустое донышко и сказал: — Да, так что я говорил... Бежан вернулся.
Кириле замолчал, ожидая, что скажет Леван, но Леван молчал, и Кириле продолжал:
— Пять годочков отсидел он, пять! Шутка сказать. А за что? Пять граммов водки недолил какому-то попрошайке, взяли человека и посадили. А что с пятью граммами водки сделаешь, разве только в ухо вольешь!
Разговаривая, Кириле все время старался заглянуть Левану в глаза. Леван сидел опустив голову. Его совершенно не интересовала история какого-то Бежана, воровавшего водку,
— «Теперь буду осторожнее,— говорит Бежан.— Главное, братец, это осторожность». Он с трудом вышел
на свободу, и теперь обратно его не вернешь! Там, говорит, сидел один тип. Такие вещи говорил — Бежан прямо лопался от злости. Как заладил одно: что это за наказание — кормят, поят, вместо того чтобы каждое утро да вечер нам в лицо плевать! А Бежан наш ему и скажи: «Если ты не заткнешься, я самолично буду тебе в лицо плевать». Представляешь! Хи-хи-хи!
Кириле закашлялся, покраснел как бурак. Он кашлял и ударял себя кулаком по колену. Сквозь кашель он все же успел позвать Зину и велел принести воды,
— Выпей вина,— сказал Леван.
Кириле махнул рукой:
<— Вино мне не поможет.
Зина принесла воду и тотчас же ушла. Кириле выпил воду, пришел в себя, наклонился к Левану и подмигнул ему:
— Хорошая девушка, правда? Если бы не она...
В это время в ресторан вошел артист местного театра Шукри Дадиани. Он подошел к столику и, приложив руку к груди, почтительно поздоровался:
— Мой привет обществу!
Шукри был красив, хорошо танцевал, чем вызывал восторг у местных жительниц. И какая бы пьеса ни шла, ему всегда удавалось протанцевать на сцене «картули».
— Прошу к нам, Шукри! — пригласил его Леван к столу.
—- Нет, спасибо, я ищу друзей, вот и заглянул сюда.
Несмотря на то что Шукри и Леван были ровесниками, Шукри относился к Левану с большим почтением. Этим он хотел показать, что, хотя он и живет в провинции, держать себя умеет и знает цену писателям.
В душе он, вероятно, мечтал о том, чтобы Леван в своем очерке упомянул и его, но виду не подавал и держался гордо и независимо.
Он все-таки подсел к столу: ему всегда приятно было беседовать с Леваном. Он заказал Кириле две бутылки вина и спросил закуску. Затем, словно не доверяя Кириле, сам прошел на кухню. Вернулся он скоро, потирая руки, и сообщил, что все в порядке, сел, перекинув ногу на ногу, и обратился к Левану:
— А что, если мне сыграть Иеремию Царба?
Леван чуть не расхохотался. Вот уж роль — раздолье
для Шукри: облачится он в чоху и попляшет вволю,
— Не знаю, но, наверно, будет неплохо...
— Вот и я так думаю!—Шукри развел руками, наполнил стаканы и торжественно начал: — Если позволите...
Леван улыбнулся. Он попался, как рыбка в сети, и отсюда ему не выбраться. Если он откажется пить, то Шукри станет его кровным врагом.
— Ну вот, пошел тамада! — сказал Кириле.
—Я хочу выпить за здоровье нашего дорогого гостя,— продолжал Шукри,— и вы, пожалуйста, ничего такого не думайте!
Леван так и не понял, что значит «ничего такого». За его здоровье так же пили и другие, добавляя «ничего такого».
Позднее к их столу присоединились какие-то рыбаки. Они тоже заказали вина и закуски. Шукри выпил за их здоровье и затянул песню. Рыбаки стали ему подпевать.
Кончив петь, Шукри поднял два полных стакана и стоя выпил за театр и литературу. Рыбаки встали и тоже выпили. Шукри стоял опустив голову, держа руку на груди, будто этот тост в первую очередь касался его. Когда все выпили, Шукри обнял и расцеловал Левана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14