Наконец, на период, совпадающий со временем создания «Россияды», приходится начало работы Майкова над героической поэмой «Освобожденная Москва», также оставшейся незавершенной.
Наличие столь многочисленных попыток свидетельствовало об одном: потребность в создании национальной эпопеи осознавалась почти всеми ведущими русскими авторами той поры. «Ироическая, инако Эпическая Пиима и Эпопия есть крайний верьх, венец и предел высоким произведениям разума человеческого. Она и глава, и совершение конечное, всех преизящных подражаний Естеству»,[950] — писал Тредиаковский в «Предызъяснении» к своей «Тилемахиде» в 1766 г. В подобных взглядах на эпопею современники Тредиаковского были единодушны. И обращение Хераскова к созданию «Россияды» объясняется во многом его искренним убеждением, что без национальной эпопеи русская литература не может занять достойного места в ряду других европейских литератур.
В выработке плана своей поэмы Херасков стремился учитывать опыт наиболее выдающихся предшественников в жанре эпопеи как древнего, так и нового времени. Это явствует из предпосланного им 3-му изданию «Россияды» историко-литературного обзора «Взгляд на эпические поэмы». Для Хераскова как представителя поэтической школы Сумарокова выбор образцов, на которые он мог бы ориентироваться, должен был по-своему служить целям укрепления пошатнувшегося лидерства сумароковцев в литературной борьбе тех лет. На это были свои основания. В 1766 г. выпускает свою «Тилемахиду» Тредиаковский, снабдив ее обширным теоретическим вступлением, где отвергались практически все предпринимавшиеся до этого в европейских литературах опыты создания героических эпопей. Под сомнение ставилась сама правомочность создания эпопеи на темы национальной истории народов. Как бы продолжая начавшийся в конце XVII в. во Франции спор между сторонниками «древних» и «новых» авторов, Тредиаковский безоговорочно становится на сторону «древних». Авторитетом античных авторов он объясняет и избрание гекзаметра стиховым размером своей эпопеи, и безрифменность ее стихов, и главное — выбор в качестве сюжета легендарного предания из «баснословных» времен античной истории. «Ибо что Эпическая Пиима? есть Баснь вымышленная на возбуждение любви к Добродетели: то есть Ирой сея Пиимы долженствует быть баснословным».[951] Такому требованию, по мнению Тредиаковского, в новое время отвечало лишь сочинение Фенелона «Приключения Телемака», которое он и взял за основу сюжета своей эпической поэмы.
В этом пункте Тредиаковский вступал в прямую полемику с Вольтером, объявляя его «Генриаду» не соответствующей уровню подлинной эпопеи: «Генрик IV, — продолжает он в своем „Предызъяснении“, — король Французский, Ирой Ганриады его был монарх в XVI веке, один из самых славных и самых великих: следовательно крайнее было б безславие Французскому народу и нестерпимая обида, когда толикому государю его быть некоторым родом Бовы Королевича в Эпической Пииме».[952] Г. А. Гуковский предполагал здесь выпад Тредиаковского через голову Вольтера по адресу Ломоносова с его эпической поэмой «Петр Великий».[953] Предположение это, по-видимому, не лишено оснований.
В пылу полемики Тредиаковский отказывал в праве называться героическими поэмами практически всем эпопеям европейских авторов нового времени на том основании, что они строились на историческом материале. Помимо «Генриады» Вольтера, эта участь постигла и «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо, и «Лузиад» Камоэнса, и даже «Потерянный рай» Мильтона. Тредиаковский не решился назвать имени Ломоносова, может быть учитывая незавершенность его труда. Но путь, избранный Ломоносовым и еще ранее Кантемиром, те принципы, на которых они оба пытались осуществить создание образца национальной эпопеи, Тредиаковским начисто отвергались. Созданием своей «Тилемахиды» и особенно полемическим «Предызъяснением» к ней Тредиаковский по-своему бросал вызов поклонникам Вольтера и Ломоносова.
Херасков принял этот своеобразный вызов. В 1778 г. работа над «Россиядой» была завершена, и в следующем году поэма вышла из печати.
Избирая сюжетом «Россияды» исторические события, связанные со взятием Иваном IV в 1552 г. Казани, Херасков исходил из целого ряда соображений. По его мнению, основу содержания подлинной эпопеи должно было составлять событие, имевшее поворотное значение в судьбах мира. В русской истории подобной масштабностью, в его глазах, была отмечена деятельность Петра I. Правда, Херасков признает, что писать о царствовании Петра героическую поэму время еще не настало. Свою «Россияду» он ставит в один ряд с вольтеровской «Генриадой», считая подобного рода поэмы, так же как известные эпические творения Тассо, Мильтона и Камоэнса, полностью отвечающими требованиям данного жанра.
Во взятии Иваном Грозным Казани Херасков видит окончательное торжество длительного и мучительного процесса освобождения русского государства от последствий монголо-татарского владычества. Но связывая с этим событием представление о поворотном этапе в истории России, Херасков преследовал и еще одну цель. Содержанием своей обращенной в историческое прошлое героической поэмы автор утверждал некоторые вполне конкретные и насущные для времени создания «Россияды» аспекты внешней политики екатерининского правительства. Как справедливо отмечал Г. А. Гуковский, в обстановке русско-турецкой войны 1768–1774 гг. за обладание Крымом обращение русского автора к подобному сюжету по-своему являлось актом идеологической поддержки военных мероприятий Екатерины II.[954] В этом заключалась своеобразная политическая актуальность «Россияды». Но здесь же кроется и источник художественных просчетов Хераскова в его титаническом предприятии.
Политические причины, определившие обращение Хераскова именно к данному сюжету, естественно сказались на концепции автора. История России, воспринятая исключительно в аспекте ее противоборства с мусульманским миром, становится важна для Хераскова лишь постольку, поскольку позволяет ему лишний раз подтвердить свое понимание смысла истории и ее движущих сил. Этим же объясняется и выбор традиций, на которые Херасков счел нужным опереться.
В поэме Хераскова история оказывается всего лишь областью проявления божественного промысла. Уже композиционный зачин «Россияды» — явление во сне почивавшему в неге и роскоши Иоанну тени замученного татарами Александра Тверского, посланной на землю всевышним, тронутым мольбами страждущей России, позволяет уловить истоки метода Хераскова. Автор «Россияды» опирается здесь на авторитет Тассо, используя в отдельных чертах композиционного построения своей поэмы его опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302
Наличие столь многочисленных попыток свидетельствовало об одном: потребность в создании национальной эпопеи осознавалась почти всеми ведущими русскими авторами той поры. «Ироическая, инако Эпическая Пиима и Эпопия есть крайний верьх, венец и предел высоким произведениям разума человеческого. Она и глава, и совершение конечное, всех преизящных подражаний Естеству»,[950] — писал Тредиаковский в «Предызъяснении» к своей «Тилемахиде» в 1766 г. В подобных взглядах на эпопею современники Тредиаковского были единодушны. И обращение Хераскова к созданию «Россияды» объясняется во многом его искренним убеждением, что без национальной эпопеи русская литература не может занять достойного места в ряду других европейских литератур.
В выработке плана своей поэмы Херасков стремился учитывать опыт наиболее выдающихся предшественников в жанре эпопеи как древнего, так и нового времени. Это явствует из предпосланного им 3-му изданию «Россияды» историко-литературного обзора «Взгляд на эпические поэмы». Для Хераскова как представителя поэтической школы Сумарокова выбор образцов, на которые он мог бы ориентироваться, должен был по-своему служить целям укрепления пошатнувшегося лидерства сумароковцев в литературной борьбе тех лет. На это были свои основания. В 1766 г. выпускает свою «Тилемахиду» Тредиаковский, снабдив ее обширным теоретическим вступлением, где отвергались практически все предпринимавшиеся до этого в европейских литературах опыты создания героических эпопей. Под сомнение ставилась сама правомочность создания эпопеи на темы национальной истории народов. Как бы продолжая начавшийся в конце XVII в. во Франции спор между сторонниками «древних» и «новых» авторов, Тредиаковский безоговорочно становится на сторону «древних». Авторитетом античных авторов он объясняет и избрание гекзаметра стиховым размером своей эпопеи, и безрифменность ее стихов, и главное — выбор в качестве сюжета легендарного предания из «баснословных» времен античной истории. «Ибо что Эпическая Пиима? есть Баснь вымышленная на возбуждение любви к Добродетели: то есть Ирой сея Пиимы долженствует быть баснословным».[951] Такому требованию, по мнению Тредиаковского, в новое время отвечало лишь сочинение Фенелона «Приключения Телемака», которое он и взял за основу сюжета своей эпической поэмы.
В этом пункте Тредиаковский вступал в прямую полемику с Вольтером, объявляя его «Генриаду» не соответствующей уровню подлинной эпопеи: «Генрик IV, — продолжает он в своем „Предызъяснении“, — король Французский, Ирой Ганриады его был монарх в XVI веке, один из самых славных и самых великих: следовательно крайнее было б безславие Французскому народу и нестерпимая обида, когда толикому государю его быть некоторым родом Бовы Королевича в Эпической Пииме».[952] Г. А. Гуковский предполагал здесь выпад Тредиаковского через голову Вольтера по адресу Ломоносова с его эпической поэмой «Петр Великий».[953] Предположение это, по-видимому, не лишено оснований.
В пылу полемики Тредиаковский отказывал в праве называться героическими поэмами практически всем эпопеям европейских авторов нового времени на том основании, что они строились на историческом материале. Помимо «Генриады» Вольтера, эта участь постигла и «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо, и «Лузиад» Камоэнса, и даже «Потерянный рай» Мильтона. Тредиаковский не решился назвать имени Ломоносова, может быть учитывая незавершенность его труда. Но путь, избранный Ломоносовым и еще ранее Кантемиром, те принципы, на которых они оба пытались осуществить создание образца национальной эпопеи, Тредиаковским начисто отвергались. Созданием своей «Тилемахиды» и особенно полемическим «Предызъяснением» к ней Тредиаковский по-своему бросал вызов поклонникам Вольтера и Ломоносова.
Херасков принял этот своеобразный вызов. В 1778 г. работа над «Россиядой» была завершена, и в следующем году поэма вышла из печати.
Избирая сюжетом «Россияды» исторические события, связанные со взятием Иваном IV в 1552 г. Казани, Херасков исходил из целого ряда соображений. По его мнению, основу содержания подлинной эпопеи должно было составлять событие, имевшее поворотное значение в судьбах мира. В русской истории подобной масштабностью, в его глазах, была отмечена деятельность Петра I. Правда, Херасков признает, что писать о царствовании Петра героическую поэму время еще не настало. Свою «Россияду» он ставит в один ряд с вольтеровской «Генриадой», считая подобного рода поэмы, так же как известные эпические творения Тассо, Мильтона и Камоэнса, полностью отвечающими требованиям данного жанра.
Во взятии Иваном Грозным Казани Херасков видит окончательное торжество длительного и мучительного процесса освобождения русского государства от последствий монголо-татарского владычества. Но связывая с этим событием представление о поворотном этапе в истории России, Херасков преследовал и еще одну цель. Содержанием своей обращенной в историческое прошлое героической поэмы автор утверждал некоторые вполне конкретные и насущные для времени создания «Россияды» аспекты внешней политики екатерининского правительства. Как справедливо отмечал Г. А. Гуковский, в обстановке русско-турецкой войны 1768–1774 гг. за обладание Крымом обращение русского автора к подобному сюжету по-своему являлось актом идеологической поддержки военных мероприятий Екатерины II.[954] В этом заключалась своеобразная политическая актуальность «Россияды». Но здесь же кроется и источник художественных просчетов Хераскова в его титаническом предприятии.
Политические причины, определившие обращение Хераскова именно к данному сюжету, естественно сказались на концепции автора. История России, воспринятая исключительно в аспекте ее противоборства с мусульманским миром, становится важна для Хераскова лишь постольку, поскольку позволяет ему лишний раз подтвердить свое понимание смысла истории и ее движущих сил. Этим же объясняется и выбор традиций, на которые Херасков счел нужным опереться.
В поэме Хераскова история оказывается всего лишь областью проявления божественного промысла. Уже композиционный зачин «Россияды» — явление во сне почивавшему в неге и роскоши Иоанну тени замученного татарами Александра Тверского, посланной на землю всевышним, тронутым мольбами страждущей России, позволяет уловить истоки метода Хераскова. Автор «Россияды» опирается здесь на авторитет Тассо, используя в отдельных чертах композиционного построения своей поэмы его опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302