Вместе с тем он прекрасно видит, что опасность приближается. С недавнего времени ее олицетворяет тот, кого нацистская Германия поставила у власти. Он производит впечатление жалкой марионетки, чьи выспренние речи марают красоту языка, давшего миру столько удивительных шедевров в музыке, литературе и философии.
Страницы переворачиваются все быстрее, образы становятся четче. Я вижу длинные очереди: хозяйки простаивают часами, чтобы втридорога заплатить за кусок лежалого мяса, кучку вялых овощей, которые раньше никто не ел, и краюху хлеба, резать которую предстоит на прозрачные кусочки. Сбываются самые мрачные прогнозы Жозефа: теперь уже почти повсюду можно увидеть мужчин и женщин, с наспех собранным скарбом, поднимающихся в автобусы под безучастными взглядами жандармов.
Намного позже точно такие же нечеткие серые картинки появятся в прессе, демонстрируя всему миру наглухо закрытые двери товарных вагонов на туманных перронах далеких вокзалов, – вокзалов, откуда они никогда не вернутся.
5
Максим отказался явиться в комиссариат, чтобы поставить на свои документы красную печать – пятно позора. Его решение вызвало яростные споры в семье. Эстер и Жорж уже отметились по вызову, Элиз и Марсель тянут время, Жозеф ждет решения сына. Каждый старается обосновать свою точку зрения, переходя то и дело на брань.
В этой обстановке единственное, что Максим может противопоставить всеобщей трусости и малодушию, – свои спортивные достижения. Он тренируется с неистовой яростью. Еще никогда он не одерживал столько побед. Еще никогда они не давались ему с такой легкостью. Он хотел бы покрыть свою широкую грудь медалями, подняться на верхнюю ступень подиума. По-прежнему каждую неделю он водит Хану и Симона на стадион – и все сильнее гордится сыном. Мальчик выказывает чудеса ловкости на спортивных снарядах. Скоро Максим сможет начать обучать сына борьбе и тяжелой атлетике.
Роберта, который младше Максима на несколько лет, отправили на Восточный фронт. Таня первое время оставалась в Лионе и занималась делами тамошнего филиала, но бесконечные перебои с поставками и остановка заводов вынудили ее закрыть магазин. Она вернулась в Париж, к матери, в квартиру на улице Берт. Одиночество вынудило ее сблизиться с семьей мужа. Теперь она часто видится с Максимом и Ханой. Лишения, постоянная тревога за мужа и ожидание редких писем оставили следы на ее прекрасном лице. Черты заострились, она почти не обращает внимания на свой внешний вид, но в случайной улыбке, в невольной грации движений Максим видит прежнюю красоту.
В одно из воскресений Луиза, Жорж, Эстер и Таня сопровождают семью Максима на стадион. Они отправляются туда, чтобы посмотреть на спортивные достижения Симона. Запланирован и обед в ресторане – вдоволь жареной картошки и белого вина. Потом все желающие могут искупаться. Особенно это касается Тани, которая, если захочет, может возобновить свои спортивные занятия.
Когда появляется Таня в черном купальнике, Максим отдает себе отчет, что это и было истинной целью мероприятия – увидеть ее в спортивной форме. Он чувствует комок в горле – давно забытое ощущение, пережитое на собственной свадьбе. Максим не может отвести глаз от ее плеч, талии, длинных ног. Таня прыгает с вышки, описывает в воздухе идеальную дугу и скрывается под гладкой поверхностью воды.
Хана аплодирует, оборачивается к мужу. Но его глаза полны Таней. Хана достаточно изучила Максима, чтобы заметить его страстное, почти неконтролируемое желание, которое он даже и не пытается скрыть. Никогда он так не смотрел на нее. Она оборачивается к Эстер и Жоржу и видит на их лицах один лишь восторг. Только Луиза понимает, что творится в душе молодой женщины, и старается подбодрить ее улыбкой. Хана дрожит, будто в тумане слышит она громкие аплодисменты, отмечающие очередной прыжок Тани. А та, вся в сверкающих капельках воды, вылезает из бассейна, снимает шапочку, встряхивает тяжелой шевелюрой. Хану пронизывает внезапное видение идеальной пары, которую составляют два спортсмена. Они прекрасно чувствуют себя на стадионе, корты и беговые дорожки принадлежат им безраздельно, это их законное царство. Та же мысль отражается на лицах Эстер и Жоржа, так, по крайней мере, кажется Хане. Она никогда не была борцом, при малейших трудностях предпочитала сдаваться и отступать, вот и сейчас ее первым порывом стало желание исчезнуть и уступить место Тане. Солнце померкло. Остаток дня Хана проводит подле Симона, не выпуская его из своих объятий, остро нуждаясь в его близости.
Таня особенно сблизилась с Эстер. Их дружный смех разгоняет тревоги привычных воскресных обедов. Хана теряется в тени этих блестящих женщин, ни с одной из которых не хочет и не может тягаться. Она прячется за оживленной болтовней Эстер, добровольно уступает место яркой красоте Тани и только в обществе сына чувствует себя комфортно.
Несмотря на лишения военного времени, будни семьи согреты теплом этих семейных обедов, – обедов, которые из скудного набора продуктов вдохновенно стряпает Эстер. Во время этих трапез строжайше запрещено хоть словом упоминать о том, что происходит вокруг, все зловещие тени остаются за дверью.
6
Отныне желтую звезду надо носить в обязательном порядке. Максим воспринимает это как личное оскорбление. Он больше не находит аргументов, чтобы успокоить близких. Тревога Жозефа, как и страхи соседних торговцев, растут. Неизбежная перспектива нацепить отвратительный желтый знак выбивает почву из-под ног Максима, насильно связывает его с тем сообществом, о родстве с которым он так стремился забыть. Еще хуже то, что его врагами теперь стали не захватчики, а сами граждане этой страны, вставшие на сторону палачей. Еще раз он решает проявить независимость: эта жалкая тряпка не опозорит его дорогие костюмы, не унизит его семью. Между тем отношения внутри семьи натянуты до предела. Жорж упрекает Максима в отступничестве. Они с Эстер будут носить звезду с гордостью, с какой стати им стыдиться своего еврейства? Каждый подобный разговор заканчивается ссорой. Жозеф старается не затрагивать эту тему при Максиме, отчаявшись донести до сына, с каким огнем тот играет и какой опасности подвергает жену и сына. Максим сердито отмахивается от доводов отца: внешне ничто не выдает его национальности, так чего же ему бояться? Разве у него характерный нос, крючковатые пальцы, вздернутый подбородок? Разве он хоть немного похож на портреты, выставленные в Берлитцком дворце, дабы парижане учились распознавать врагов Франции?
Луиза покорно пришила к лацкану пиджака желтую метку. Она не нашла в себе сил сопротивляться, но звезда давит еще тяжелее, чем ортопедический ботинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22