Если, конечно, он самозванец.
Сейчас Трикси больше, чем когда-нибудь, была целиком убеждена, что так оно и есть. Натянув красную куртку, девочка выскочил из школы, так и не позвонив насчет такси. А к чему было вызывать машину? Даже задержись она на пару часов, и то дома никто не станет беспокоиться. Так все привыкли к ее отлучкам. Если ей не удалось раздобыть требуемое доказательство одним способом, она прибегнет к другому. И получит свое во что бы то ни стало. Любой ценой!..
В воскресенье, удобно устроившись в гараже на сиденье отцовского автомобиля, Трикси внимательно изучила карты, хранившиеся в отделении для перчаток. Теперь она точно знала, где находится Хоторн — стрит и до нужной ей части города добралась почти бегом. Однако, свернув с Мэйн — стрит в какую — то незнакомую улочку, она невольно замедлила шаг и огляделась.
Перед ней лежала очень узкая и извилистая улица. По обеим сторонам вдоль тротуаров тянулись, лепясь друг к другу, двухэтажные домишки — покосившиеся и до того ветхие, что Трикси на миг стало страшно — а что, если какой-нибудь из них прямо сейчас рухнет на нее?
«Нечего бояться! — мысленно прикрикнула на себя юная сыщица. — Трусиха бессовестная! Тут, видно, когда — то проходила коровья тропа. Я должна убедить себя, что эти странного вида люди — всего-навсего безвредные коровы».
Люди, сидевшие на небольших верандочках и ступеньках шатких крылечек, и в самом деле производили необычное впечатление. Однако на Трикси они дружно уставились с таким видом, точно это в ней, а не в них крылось что — то странное. Женщины в ярких шалях и широких юбках походили на цыганок, а мужчины, если они вдруг поднимались с насиженных мест и куда — то шли, шаркали туфлями и волочили ноги так, будто у них нестерпимо болели ступни. Даже дети на этой улице не бегали и не кричали, а медленно расхаживали, с нескрываемым подозрением разглядывая проходившую мимо Трикси.
Понемногу девочка прибавила шагу. Но упрямо идя всё быстрее, она уже жалела, что после школы не отправилась прямиком домой. Как хорошо было бы сейчас весело болтать с Бобби вместо того, чтобы ощущать на себе неприязненно — удивленные взгляды незнакомых людей…
Неожиданно улица кончилась. За ней начиналась другая — длинная и прямая. Покрытый пылью указатель известил Трикси, что это и есть Хоторн — стрит.
Девочка бросила беглый взгляд сначала налево, потом направо и с трудом подавила дрожь во всем теле. Дома на Хоторн — стрит не были хуже или старее полуразвалившихся строений предыдущей улицы, однако в них ощущалось что — то недоброе, зловещее. Они казались обшарпанными до полного неприличия; многолетняя грязь прилипла к их бокам и фасадам. И к тому же не было видно ни одной живой души вокруг. Однако Трикси чувствовала, что из — за немытых, тусклых, не прикрытых занавесками окон ее все время пристально рассматривают чьи — то глаза. Усилием воли девочка заставила себя идти вперед, не останавливаясь, и вдруг заметила, что сама шаркает туфлями, почти не поднимая подошвы от земли, как те мужчины с соседней улицы, что тоже едва волочили ноги по асфальту.
«Здесь, наверное, воздух особенный, — решила Трикси. — Удушающий. Такое чувство, словно дыхание вот — вот прервется. Ничего удивительного, что я еле передвигаю ноги».
На этой улице не было ни веранд, ни крылечек, зато на дверях домов имелись медные таблички с номерами. И хоть их уже лет пятьдесят, по — видимому, не чистили и они не просто потемнели, а покрылись настоящей коростой от грязи, таблички висели так низко, что прочитать их не составляло никакого труда. Глянув на ближайшую, Трикси обнаружила, что это номер «два — восемьдесят девять», а через минуту, сама еще того не сознавая, уже остановилась перед домом, что числился под номером «два — девяносто один». Она еще не успела ни о чем подумать, как дверь дома отворилась и на порога появился некий мужчина.
Поскольку дверь открывалась наружу, прямо на узкий тротуар, а Трикси стояла перед самой дверью, совсем близко к ней, то незнакомец едва не споткнулся о девочку. В последнюю секунду та успела отступить назад и быстро виновато проговорила:
— Простите, пожалуйста. Мне очень жаль…
В глубине души она печально улыбнулась, произнося последние слова: «Жаль — то мне, конечно, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Почему я, тупица и дура, не вняла дружескому совету Тома держаться подальше от этого воровского места?»
Колени ее тряслись от страха: мужчина был невообразимо уродлив и мерзок по виду, а улица — пугающе безмолвна и пустынна. Тело мужчины облегал грязный синий свитер; не брился он, должно быть, дней пять или семь. Брови у него были черные и такие густые, что в них, казалось, целиком скрывались ресницы. У Трикси поэтому возникло ощущение, что он носит полумаску. Девочка задрожала, когда он устремил на нее изучающий взгляд.
И тут она внезапно догадалась, что ее появлением у своих дверей он испуган не меньше, чем она — его видом. В ту же секунду колени ее перестали трястись, и, не имея даже слабого представления о том, кто этот странный, отталкивающего вида человек, она спокойно и уверенно произнесла:
— По всей видимости, вы и есть мистер Олифэнт. Сквозь черную маску из бровей и ресниц мужчина смерил ее довольно свирепым взглядом.
— Я — то, может, и впрямь мистер Олифэнт. Да тебе — то какое дело?
Трикси слишком поздно поняла, что у нее нет ответа на сей несложный вопрос. На отвратительную Хоторн — стрит она явилась, не продумав предварительно план ведения боевых действий, явилась в наивной надежде, что сумеет как-нибудь исхитриться и раздобудет какое-нибудь подтверждение тому, что дядя Монти — никакой не дядя Дианы, а заурядный жулик. Вероятно, внутри гостиницы, на пороге которой она стояла, «ключей» к ее тайне было сколько угодно, однако теперь она точно знала, что у нее никогда не достанет мужества войти в эти двери, — даже если ее очень попросят. Она ответила слабым голосом:
— Я просто прогуливалась в этих краях. Взяла и спросила. Вот и все.
Неторопливо, аккуратно он вытащил из кармана сигарету и закурил.
— Что еще тебя интересует?
Вопрос прозвучал высокомерно и одновременно бесстрастно, но Трикси заметила, что руки мужчины подрагивают.
Проницательной девочке стало ясно: он так же хочет, чтобы она оставила его в покое и убралась подобру-поздорову, как ей самой хотелось бы вообще не являться ему на глаза. Глядя на его руки, она вдруг поняла в испуге, что коробка спичек (он держал ее двумя пальцами) ничем не отличается от той, которой пользовался Хэррисон, зажигая свечи в столовой во время вечеринки у Дианы по поводу Хэллоуина. Коробка была ярко — синяя. «Линч», — прочитала она уже знакомую надпись, напечатанную крупными золотыми буквами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56