Трехэтажное строение располагалось почти в самом центре небольшого городка. Довольно большое здание и помещения гестапо как нельзя лучше подходили для разросшейся за последнее время военной бюрократии успешно наступающего соединения Красной армии. В нем прекрасно расположились все штабные службы, тыл и даже органы Смерш. Однако поставленная перед корпусом задача вынуждала передислоцировать соединение и его части ближе к морю. Вот почему начальник штаба вызвал к себе командира роты охраны и долго решал с ним, где будет находиться место - сердце будущего командного пункта. Ожидалось, что вот-вот Берлин будет взят и война закончится, однако разбитые и разрозненные фашистские отряды численностью до нескольких сотен солдат еще бродили по территории и наносили бессмысленные удары по подразделениям Красной армии.
Выйдя на улицу, капитан вздохнул полной грудью. Весна! Вот она, победная весна! Еще чуть-чуть, еще немного! Ветерок колыхал свежую зелень на аккуратно выкрашенных деревьях. Вот уж, фрицы! Даже драпая, соблюдали порядок! Ведь надо им было ухаживать за деревьями! Петр Трофимович прыгнул в стоящий возле подъезда «Виллис», бросив сержанту-водителю:
- Ваня, в роту! Горючка еще есть?
- Так точно, товарищ капитан! Хватит до Берлина! «Виллис» рванул и побежал к месту расположения роты. А уже через десять минут он подъехал к одноэтажному зданию, бывшей школе, где и размещалось подразделение Кизима.
- Командуйте построение! – приказал командир, войдя в здание, дежурному по роте.
* * *
Командирский «Виллис» возглавлял колонну из шести автомобилей: собственно из него самого и пяти «студебеккеров», в которых разместилась вся рота. Замыкал колону новенький, только что полученный корпусом «студ», который тащил полевую кухню и в его кузове стояли ящики с боеприпасами.
- Товарищ командир, - обратился к Кизиму почти официально замполит Константин Смирнов, так как в машине сидели еще два сержанта, - как думаешь, это уже последнее наше место дислокации на этой войне?
- Костя, я понимаю, что ты не суеверный, но вот у летунов нет слова последний, только крайний! И это правильно! Последний – это последний!
- Да, конечно! И все-таки, что думаешь? – не унимался старший лейтенант.
- Надеюсь, что воевать больше не будем! Союзники заняли почти всю западную часть Германии. Фрицы бегут и сдаются по всем фронтам, Берлин считай наш! Все! Конец войне! Думаю, что сейчас организуем КП, построим гарнизоны, создадим комендатуры и домой!
- Хорошо бы! Хочу в Москву! Не был там три года! Говорят там салюты! – мечтательно поднял голубые глаза к такому же голубому небу замполит.
Машина плавно катилась по знаменитым немецким дорогам, ровным и гладким даже после бомбежек и артобстрелов. Капитан вытащил из планшета карту и стал ориентироваться на местности.
- Ваня, - обратился он к водителю, - смотри, через десять километров будет перекресток, нам нужно повернуть направо и потом еще по прямой километров пятнадцать, там будет мост через речку и потом уже наш городок.
- Понял товарищ капитан! – весело ответил молодой сержант. Он ехал и всю дорогу тихонько чему-то улыбался.
- А что ты все зубы скалишь? – спросил его Кизим, стараясь как можно суровее, но от того еле сдерживая и сам улыбку.
- Да, смотрите, Петр Трофимович! Какая погода! Тепло! Войне конец! Живы! Это так здорово!
- Да…здорово…
Мальчишки! Совсем мальчишки. Думал сорокалетний капитан, откинувшись на спинку сиденья и смотря куда-то вдаль. Они то и войну прошли с энтузиазмом комсомольцев, прошли ее так, по-мальчишески, не задумываясь и не боясь. Как будто играли в нее. А теперь вот ждут ее окончания, чтоб придти домой с орденами и медалями. Они и в мечтах представляют, как на них будут смотреть вчерашние девчонки. Герои, фронтовики! Сколько им лет?! Двадцать, двадцать два! Но что они уже успели пережить! Что успели увидеть в свои годы! Смерть, тысячи смертей! Потерю друзей! Гибель родных и близких! Как они будут жить потом, после войны?! Видеть страшные сны? Вспоминать кровь и грязь войны, самой страшной войны? Бедное поколение! Что досталось им пережить! А сам он? Как он будет жить? Что ему делать потом? Куда возвращаться? Домой, к могилам родных? В дом, из которого ушла на фронт жена и так не возвратилась, пропав без вести? Где искать дочь?! И жива ли она?! Что ему делать в его сорок с небольшим?! Начинать жизнь с нуля?!
- Товарищ капитан, - обратился к нему второй сержант, сидевший сзади рядом с замполитом, - а, правда, говорят, что Вас представили к ордену красной звезды, а не к Герою Советского Союза?
- Грицук, я не собираю слухи и не воюю за награды! Представили, так представили! Нет, значить посчитали, что не заслужил! – раздраженно отмахнулся Кизим.
- Да, я, Петр Трофимович, просто возмущаюсь!
- Это не твое дело, и ты не на рынке, чтоб возмущаться! Мы защищаем Родину!
- Так точно! – замолчал пристыженный Грицук.
Остальной путь до первой остановки пассажиры «виллиса» проехали в молчании. Каждый думал о своем. У моста «виллис» остановился, а вместе с ним и вся колонна. Водитель попросил у капитана набрать воды. Он взял ведерко и пошел на берег речки, чтоб зачерпнуть ее. Его примеру последовали еще два водителя «студебеккеров». Пока шоферы набирали воду, личный состав воспользовался остановкой и закурил. Над колонной поплыл легкий сизый дымок самокруток, трофейных и американских сигарет. Бойцы курили, шутили и громко смеялись своим грубым, иногда очень пошлым шуткам. Офицеры отошли в сторонку и тоже закурили.
К Кизиму подошел командир третьего взвода, младший лейтенант Винник.
- Товарищ командир, разрешите обратиться?!
- Слушаю тебя, лейтенант.
- Сегодня получил замечание от майора Свербицкого!
- И за что? За неопрятный внешний вид?! – улыбнулся командир.
- Так точно, Петр Трофимович! – расплылся в ответной улыбке Винник.
- Доложишь, что получил взыскание в виде внеочередного наряда.
- Есть! Разрешите идти?!
- Подожди, Сережа. Сегодня мне понадобиться твой немецкий. Будешь при мне целый день. Оставь за себя старшину и перебирайся ко мне в «виллис».
- Слушаюсь, - младшой козырнул и побежал к своему взводу. Он был на особом счету у комроты. Юноша закончил филологический и знал три языка. В нынешних боевых условиях, когда война перекинулась на территорию противника, он был незаменим. Именно поэтому лейтенант привык, что его часто откомандировывали в распоряжения штаба корпуса. Зная свое привилегированное положение, он частенько нарушал дисциплину и позволял себе и в штабе носить форму как «гражданский пиджак», за что и получал наказания от офицеров штаба. Но в роте он ничего лишнего себе не позволял, испытывая, как и все, огромное уважение к своему командиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17