Фрау Хензел, домоправительница новых жильцов, семьи из шести человек представителя германского металлургического концерна «A.G. Krupp, Essen», не знала, что делать со всеми этими бумагами, и распорядилась, чтобы нанятая для уборки прислуга отправила их на чердак, где они превратились в пищу для мышей и ночей двадцатого века. Натали из Белграда увезла с собой только глупый шар из фольги, свадебный подарок госпожи Дидье. Носильщикам с большим трудом удалось разместить этот мяч, диаметром в один метр и четырнадцать сантиметров, в багажной сетке над головами пассажиров. Когда поезд тронулся, она, опустив окно спального вагона, замахала отцу, вглядываясь в лица многочисленных провожающих, толпившихся на перроне Главного железнодорожного вокзала, и, встревоженная чувством, что забыла попрощаться с кем-то еще. Паровоз набирал ход, городской пейзаж отступал назад, вся эта загадочная страна, а может быть, и целый полуостров, оставалась в прошлом, гарь и искры залетали в купе, жених встал, поднял окно и движением, не допускавшим возражений, задернул занавески.
Произошло это как раз в день совместного чтения, Анастас Браница ждал в заглавии письма, один из экземпляров которого он отнес во Французско-сербскую библиотеку, и все явственнее ощущал запах гари. Он ждал, не смыкая глаз, всю ночь, лицо его становилось все чернее, его донимали рои искр, залетавших в глаза, куда бы он ни повернул голову. Ждал он и весь следующий день, соринки в глазах вызывали слезы, а потом отложил письмо и направился в книжный магазин «Пеликан». К счастью, Гаврилы Димитриевича на месте не оказалось, поэтому Наталия смогла пригласить Анастаса зайти за прилавок и, раздвинув его веки, кончиком своего носового платка устранить крошечные частички угля.
– Сделаю из писем роман… – сообщил он ей, моргая покрасневшими глазами. – Сокращу кое-что, заменю надпись на фронтоне и опубликую роман, где нет героев и где единственными событиями будут восходы и заходы солнца, рост растений, полет птиц… Как вы думаете, это кто-то захочет читать?
– Я бы захотела… – проговорила Наталия Димитриевич, не решаясь продолжить.
Просмотрев все адресованные любимой письма, несколько тысяч страниц, Анастас Браница принялся компоновать окончательный вариант рукописи, полностью ослепнув для всего другого. Давно уже оставшись без наличных денег, он продал дом на Звездаре, не особенно выгодно из-за трещин на стенах, переселившись на Дорчол, во влажную каморку с входом со двора, где его посещала только служанка Златана, приносившая немного горячей еды. Он больше не бывал ни в кофейне «Русский царь», ни в парикмахерской «Три локона», махнув рукой на все, кроме поставленной перед собой новой цели. Всякий раз, закончив очередную главу, он относил ее для прочтения Наталии Димитриевич. В середине 1936 года, завершив роман многоточием в конце последней фразы, он принялся искать издателя. Но никто не хотел публиковать нечто столь странное. Продав последние остатки имущества, включая и книги, которые он собирал всю жизнь, с пачкой страниц под мышкой направился он в типографию «Глобус» на Космайской улице, дом 28, где за собственный счет заказал напечатать роман «Мое наследие» тиражом всего в сто экземпляров вместо первоначально предполагавшейся тысячи. В знак уважения к прошлому, когда Браница был постоянным и щедрым покупателем книжного магазина, Гаврило Димитриевич взялся продать весь тираж. Автор оставил себе только один экземпляр, еще один подарил Златане, а третий Наталии. Денег у него теперь не было даже на то, чтобы платить за жалкую комнатенку, поэтому он скитался по Белграду, зарабатывая на корку хлеба прополкой травы между булыжниками городских мостовых, получая иногда бесплатно щепотку табака в затерянной мелочной лавке «Удачная покупка» и время от времени ночуя у собственной бывшей служанки.
Когда в «Сербском литературном вестнике» появилась в высшей степени негативная рецензия на «Наследие», он спустился на берег Дуная и принялся еще раз перечитывать свой роман. Еще раз обошел французский парк, павильон, пруд с рыбами, все комнаты виллы, открыл окна в музыкальном салоне, прослушал рокотание арфы, а потом направился в сторону восточной части именья, по тропинке сошел к берегу протекавшей там реки.
Тут не было ничего особенного, несколько верб, несколько ив, описание воды, которая течет неведомо откуда и неведомо куда, да еще ни разу не использовавшаяся лодка в прибрежных кустах… Он вступил в реку, зашагал, вода поднималась от щиколоток до колен, от колен до пояса, от пояса до груди… Рыбаки нашли его десяток дней спустя после этого чтения – в Дунае. Некоторые столичные газеты опубликовали краткие сообщения об этом неприятном случае, должно быть, ввиду отсутствия в тот день более важной информации.
Кухарка Златана продолжала верой и правдой служить в состоятельных белградских семьях вплоть до 1941 года, когда она во время немецких бомбардировок оглохла и на второе ухо. Несмотря на то что ей не было равных в приготовлении редчайших блюд и лакомств, глухой она оказалась никому не нужна. Златана исчезла в 1942 году, после того как ее в первый и последний раз видели сидящей у окна ее домика за чтением какой-то книги, которая не была поваренной книгой Паты.
В соответствии с обещанием, высказанным в девичью подушку, Наталия Димитриевич продолжала жить воспоминаниями о своей неразделенной любви к Анастасу Бранице.
Шестое чтение
В котором рассматривается
интерьер
и вопрос о том,
можно ли убежать от языка,
а также говорится
о сходстве между женской расщелиной
и книгой,
о том, действительно ли любая книга,
где бы она ни находилась,
в сущности, лежит возле Великого пути;
о том, как на расстоянии
поставить или исключить диагноз
«бронхит»;
о том, можно ли
одновременно
быть в квартире и за ее пределами,
и, наконец,
куда бы ускакал князь
с постамента своего памятника.
49
Начиная со среды и по пятницу включительно, Адам Лозанич один раз ненадолго повидался с работодателями и несколько раз с кухаркой Златаной. Загадочная пара осталась довольна надписью на фронтоне, женщина отвела молодого человека на первый этаж дома, указала, что именно ему здесь предстоит сделать, и, сославшись на занятость, снова исчезла вместе с мужем. Не выходя наружу до поздних вечерних часов, не встречая ни обремененных тенью Стонов, ни профессора Тиосавлевича, ни девушки, не обращая внимания ни на своего шумного соседа за одной стеной, ни на плачущих детей за другой, студент три дня провел в здании виллы, согнувшись над переплетенной в сафьян книгой, покусывая кончик карандаша и время от времени, как в бреду, хватаясь за орфографический словарь или какой-нибудь из томов словаря издания «Матицы српской», и лишь однажды оторвался от чтения, когда позвонил Кусмук, заботливо осведомившийся, сумел ли он побороть простуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Произошло это как раз в день совместного чтения, Анастас Браница ждал в заглавии письма, один из экземпляров которого он отнес во Французско-сербскую библиотеку, и все явственнее ощущал запах гари. Он ждал, не смыкая глаз, всю ночь, лицо его становилось все чернее, его донимали рои искр, залетавших в глаза, куда бы он ни повернул голову. Ждал он и весь следующий день, соринки в глазах вызывали слезы, а потом отложил письмо и направился в книжный магазин «Пеликан». К счастью, Гаврилы Димитриевича на месте не оказалось, поэтому Наталия смогла пригласить Анастаса зайти за прилавок и, раздвинув его веки, кончиком своего носового платка устранить крошечные частички угля.
– Сделаю из писем роман… – сообщил он ей, моргая покрасневшими глазами. – Сокращу кое-что, заменю надпись на фронтоне и опубликую роман, где нет героев и где единственными событиями будут восходы и заходы солнца, рост растений, полет птиц… Как вы думаете, это кто-то захочет читать?
– Я бы захотела… – проговорила Наталия Димитриевич, не решаясь продолжить.
Просмотрев все адресованные любимой письма, несколько тысяч страниц, Анастас Браница принялся компоновать окончательный вариант рукописи, полностью ослепнув для всего другого. Давно уже оставшись без наличных денег, он продал дом на Звездаре, не особенно выгодно из-за трещин на стенах, переселившись на Дорчол, во влажную каморку с входом со двора, где его посещала только служанка Златана, приносившая немного горячей еды. Он больше не бывал ни в кофейне «Русский царь», ни в парикмахерской «Три локона», махнув рукой на все, кроме поставленной перед собой новой цели. Всякий раз, закончив очередную главу, он относил ее для прочтения Наталии Димитриевич. В середине 1936 года, завершив роман многоточием в конце последней фразы, он принялся искать издателя. Но никто не хотел публиковать нечто столь странное. Продав последние остатки имущества, включая и книги, которые он собирал всю жизнь, с пачкой страниц под мышкой направился он в типографию «Глобус» на Космайской улице, дом 28, где за собственный счет заказал напечатать роман «Мое наследие» тиражом всего в сто экземпляров вместо первоначально предполагавшейся тысячи. В знак уважения к прошлому, когда Браница был постоянным и щедрым покупателем книжного магазина, Гаврило Димитриевич взялся продать весь тираж. Автор оставил себе только один экземпляр, еще один подарил Златане, а третий Наталии. Денег у него теперь не было даже на то, чтобы платить за жалкую комнатенку, поэтому он скитался по Белграду, зарабатывая на корку хлеба прополкой травы между булыжниками городских мостовых, получая иногда бесплатно щепотку табака в затерянной мелочной лавке «Удачная покупка» и время от времени ночуя у собственной бывшей служанки.
Когда в «Сербском литературном вестнике» появилась в высшей степени негативная рецензия на «Наследие», он спустился на берег Дуная и принялся еще раз перечитывать свой роман. Еще раз обошел французский парк, павильон, пруд с рыбами, все комнаты виллы, открыл окна в музыкальном салоне, прослушал рокотание арфы, а потом направился в сторону восточной части именья, по тропинке сошел к берегу протекавшей там реки.
Тут не было ничего особенного, несколько верб, несколько ив, описание воды, которая течет неведомо откуда и неведомо куда, да еще ни разу не использовавшаяся лодка в прибрежных кустах… Он вступил в реку, зашагал, вода поднималась от щиколоток до колен, от колен до пояса, от пояса до груди… Рыбаки нашли его десяток дней спустя после этого чтения – в Дунае. Некоторые столичные газеты опубликовали краткие сообщения об этом неприятном случае, должно быть, ввиду отсутствия в тот день более важной информации.
Кухарка Златана продолжала верой и правдой служить в состоятельных белградских семьях вплоть до 1941 года, когда она во время немецких бомбардировок оглохла и на второе ухо. Несмотря на то что ей не было равных в приготовлении редчайших блюд и лакомств, глухой она оказалась никому не нужна. Златана исчезла в 1942 году, после того как ее в первый и последний раз видели сидящей у окна ее домика за чтением какой-то книги, которая не была поваренной книгой Паты.
В соответствии с обещанием, высказанным в девичью подушку, Наталия Димитриевич продолжала жить воспоминаниями о своей неразделенной любви к Анастасу Бранице.
Шестое чтение
В котором рассматривается
интерьер
и вопрос о том,
можно ли убежать от языка,
а также говорится
о сходстве между женской расщелиной
и книгой,
о том, действительно ли любая книга,
где бы она ни находилась,
в сущности, лежит возле Великого пути;
о том, как на расстоянии
поставить или исключить диагноз
«бронхит»;
о том, можно ли
одновременно
быть в квартире и за ее пределами,
и, наконец,
куда бы ускакал князь
с постамента своего памятника.
49
Начиная со среды и по пятницу включительно, Адам Лозанич один раз ненадолго повидался с работодателями и несколько раз с кухаркой Златаной. Загадочная пара осталась довольна надписью на фронтоне, женщина отвела молодого человека на первый этаж дома, указала, что именно ему здесь предстоит сделать, и, сославшись на занятость, снова исчезла вместе с мужем. Не выходя наружу до поздних вечерних часов, не встречая ни обремененных тенью Стонов, ни профессора Тиосавлевича, ни девушки, не обращая внимания ни на своего шумного соседа за одной стеной, ни на плачущих детей за другой, студент три дня провел в здании виллы, согнувшись над переплетенной в сафьян книгой, покусывая кончик карандаша и время от времени, как в бреду, хватаясь за орфографический словарь или какой-нибудь из томов словаря издания «Матицы српской», и лишь однажды оторвался от чтения, когда позвонил Кусмук, заботливо осведомившийся, сумел ли он побороть простуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77