А теперь у нее в активе имелись наметки для двух новых работ, надежно спрятанные в портфеле, плюс предложение постоянной работы.
Последнее ее тревожило. Не так-то легко отказаться от места, когда всю жизнь стремился к надежному и прочному положению. Но она твердо решила открыть собственную фирму. Хотя начинать дело с нуля – тоже трудно.
В первый же вечер, который они провели в гостинице, бабушка попыталась соблазнить Эмили на руководство школой, если тот будет отстраиваться. Эмили небрежно откликнулась, что взялась бы, будь у бабушки не кулинарная школа, а рекламная фирма. В результате у них вышло очень серьезное обсуждение, грозившее изменить всю их жизнь. Было принято решение, которое до сих пор кружило Эмили голову, а перспектива стать совершенно самостоятельной погрузила ее в состояние эйфории.
Итак, здание будет отстроено, но уже не как училище, а как обычный офис. Вместо стартового займа, бабуля войдет недеятельным товарищем в новое предприятие – «Реклама Дуган». Предприятие расположится внизу, верх можно будет сдавать.
Эмили чувствовала, как устала за последнее время. Ко всем дневным хлопотам, она еще и не высыпалась. Валясь в постель без сил, она вертелась, не находя покоя, а сны, наконец приходившие, были мучительными. Рано утром звенел будильник, и начиналась новая череда деловых встреч и звонков.
Она тосковала по Дрю. Сильно тосковала. И время не помогало: с каждым днем тоска становилась свирепее.
Дрю выполнил обещание зайти в гостиницу после допроса Марго. Он позвонил из холла, Эмили ответила, назвала номер комнаты и убежала, потому что не могла его видеть. Знать, что никогда не почувствуешь эти сильные руки, не обнимешь это прекрасное тело, не услышишь низкий, успокаивающий голос, беззаботный смех – нет, это было невозможно вынести.
Она тогда очень долго гуляла по берегу и не осмелилась вернуться к себе, не уверившись, что знакомая машина не стоит перед дверями. Бабушка молчала, что само по себе было подозрительно, но хотя бы не донимала вопросами или наставлениями.
Больше о Дрю ничего не было слышно. Он ясно выразил свое отношение к ситуации, до боли ясно.
Комок в горле удалось изгнать большим глотком лимонада, но против слез, застилавших глаза, холодный напиток не помогал.
Эмили со вздохом взглянула на часы. Пора в душ и переодеваться к обеду. Скоро вернутся бабушка с сиделкой, уехавшие на физиотерапию, а Эмили обещала больной приятный вечер на пирсе Санта-Моники.
Протянутая к перилам рука застыла. Среди машин рабочих, убиравших мусор, устраивался на стоянку роскошный белый седан. Дверца открылась, и водитель вышел наружу, заслонив глаза от яркого калифорнийского солнца. Увидев ее, он помахал рукой и направился прямо к ней.
Эмили моргнула раз, другой, третий – не может быть, ее обманывают глаза.
– Что ты здесь делаешь, Чарли? – поинтересовалась она, когда он достиг ступенек.
Она уже меньше злилась, но все же вопрос прозвучал резко. Его появление поразило ее. Чарли Пруитт пожал узкими плечами.
– Да подумалось, что нам надо поговорить.
Эмили уселась, поставила на ступеньку пустой стакан и обхватила руками колени.
– Позвонить было бы дешевле.
Тонкие губы искривила полуулыбка.
– Хочешь поизмываться? А ты хорошо выглядишь. – Он уселся рядом.
Хорошо она не выглядела, но невинная ложь все равно была приятна. Чего красивого в женщине, выжатой, как лимон, от всей этой беготни с одной деловой встречи на другую. Невыспавшаяся, с тоской в сердце, она была вялой, а линялые клетчатые штаны из дешевой ткани со свободной белой безрукавкой были удобны, но отнюдь не создавали престижного имиджа.
– Ты тоже, – сказала она, и это не было ложью. Сколько Эмили его знала, он всегда выглядел как новенький, выглаженный, выбритый. Он проигрывал в умении общаться с людьми, но добирал на внешнем виде.
Чарли смахнул несуществующую пылинку с остроносой туфли, разгладил безупречно ровный желтый с синим галстук.
– Я дурно себя вел при нашей последней беседе.
– Да, – согласилась она. Возмущение опять укололо ее при напоминании, что он не захотел ее поддержать, услышав о ребенке. О его ребенке.
Чарли прочистил горло.
– Извини. Ты… э-э… немного меня удивила этой новостью.
– Я так и поняла. Ты зачем приехал, Чарли?
– Из-за тебя. И из-за маленького.
Брови Эмили взлетели кверху. Их последний разговор оставил впечатление, что ни она сама, ни ребенок его не интересует.
– Тогда тебе лучше следующим самолетом вернуться в Нью-Йорк. Мой маленький и я сама чувствуем себя превосходно, чувствительно тебе благодарны.
Чарли молчал и задумчиво глядел. Если он полагает, что сможет уговорить ее вернуться, его ожидает еще один сюрприз. Даже не в том дело, что он ее обманул и она никогда не сможет поверить ему еще раз. Проблема куда проще: она его не любит и никогда не любила. Относилась с симпатией, да, и его измена задела ее – но только ее гордость, не сердце. Как она сказала Дрю – нельзя задеть то, чего не коснулся. Честь разбить ее сердце досталась Дрю.
– Ты действительно не хочешь возвращаться? В Нью-Йорк, я имею в виду.
Эмили почувствовала облегчение. Она не хотела заниматься анализом еще одной скончавшейся связи. Из этого выходили только безнадежно проигранные сражения.
– Не хочу, Чарли. Я уже сказала тебе две недели назад, что моя жизнь теперь здесь.
– Это осложняет дело.
Эмили нахмурилась.
– Ты о чем?
– О том, как мы это устроим.
– Что значит мы? – С точки зрения Эмили, это местоимение стало к ней с Чарли неприменимо.
– Ну, с ребенком.
Она повернула голову, чтобы посмотреть, как с площадки исчезает очередная порция строительного мусора.
– Я уже сказала, мы ничего не будем устраивать.
– Хороший бы из тебя вышел адвокат, девочка. Ты так любишь бороться. – Чарли безнадежно вздохнул. – Это так неприятно, ведь я приехал решить нашу проблемку по-доброму.
– О, ради аллаха, Чарли! – Эмили закатила глаза. – Проблемку? Ты из какого вообще столетия?
– Нам не о чем, по-моему, спорить.
Чарли не повысил голоса, хотя нотку раздражения Эмили уловила. Всегда спокойный, он никогда не проявлял эмоций. Если подумать, он вышел из себя один-единственный раз – когда по телефону узнал от нее, что станет отцом. Эмоциональности ему не хватает, вот что, решила Эмили. У нее самой этого качества хватало в избытке – пусть это и порок.
– Тогда чего ты хочешь? – резко спросила она. – Чтобы я подписала документик, припрятанный у тебя в кармане, насчет того, что ни я, ни мой ребенок никогда не осквернят твоего порога?
– Нет, – ответил он, поворачиваясь к ней, – это ни к чему. Но тебе надо бы знать, что я не готов к родительской роли.
– Думаешь, я готова? – Эмили расхохоталась. – Если бы все ждали, пока будут к этому готовы, человечество давно бы вымерло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32