ПОНЧИК… ТЕБЕ… СЛЕДУЕТ… ПОКУШАТЬ
Воззрившись на табло, мой брат подхватил свою тарелку и оттащил ее в дальний конец комнаты.
– Существует ли выражение для описания сборища сетевых фанов? – спросил он оттуда. – Может, «глядельня»?
ТЕБЕ… НЕ… ПОМЕШАЕТ… НЕМНОГО… ПОПРАВИТЬСЯ… МАЛЫШ
– «Тьма», – предложила я. – Неотступная тьма-тьмущая.
Я сидела по-турецки на ковре, развернувшись лицом к брату, находившемуся в другой части комнаты. Тарелка стояла прямо передо мной, как раз за границей красной липучки. В этот момент я чувствовала, что могу сделать зрителям только одну уступку – они могли изредка лицезреть, как я отламываю кусок пиццы. В поле зрения веб-камеры оставался только Слим, мечущийся за торопливо задернутыми гардинами.
– Тебе видно, чем он там занят в своей машине? – спросил Павлов; – Может, это он шлет мне телеграммы?
Слим бросил в окно очередной взгляд украдкой.
– Я не вижу ноутбука у него на коленях, – сказал он, – но, с другой стороны, не могу сказать точно, где у этого типа руки. – Слим оглянулся удостовериться, что мы все правильно поняли. – Не вынуждайте меня строить догадки, ребята.
– Почему бы тебе просто не выйти и не поговорить с ним? – спросила я. – Мы ведь не просим тебя идти грабить банк.
– А вдруг он опасен?
– А что, похоже? – Это уже мой брат, замолчавший, чтобы обдумать вопрос. – Мужик, наверное, считает, что изумительно прикинут для очередного убийства.
– Так почему бы тебе не разделаться с ним? – сказал Слим. – Я бы хотел знать одно: как этот субчик узнал наш адрес? – В голосе его отчетливо прозвучало подозрение, и это никому из нас не понравилось. Особенно мне – единственному человеку, которому, по идее, Слим должен бы доверять на все сто. Выражение моего лица и впрямь охладело на несколько градусов, когда Слим перестал выглядывать на улицу и спросил нас прямо: – Кто проболтался?
– Быть может, ты нам это скажешь? – усмехнулась я.
Поначалу Павлов хотел вызвать полицию и подвергнуть пенсионера в машине немедленному аресту.
– За что? – поинтересовался Слим. – За ношение оскорбительного прикида?
Хотя я была потрясена видом седока в автомобиле, но не могла не признать, что у старичка имелся вкус. Его наряд был скроен, казалось, из сплошных бретелек (как я обнаружила несколькими минутами ранее, когда мне позволили, наконец, выглянуть в окно), но вовсе не подходил под описание, данное моим братцем. Начнем с того, что старик надел неглиже, купленное, полагаю, в «Викторианском секрете». Возможно, оно даже было от Энн Саммерс, но не слишком хорошо смотрелось на старом вояке с прической «а-ля венок на голове римского императора».
– И кстати, – сказала я парням, этот цвет – пунцовый, а вовсе не красный.
После этого мне предложили заняться пиццей и предоставить наблюдение мужчинам.
– Равно как и всему виртуальному миру, – пробормотала я себе под нос, отрезая кусок Слиму.
НЕ… МОГ… БЫ… ПОНЧИК… ВЫТЕРЕТЬ… ГУБЫ… РАЗОЧЕК… ПОЖАЛУЙСТА?
– Размечтался, – отрезал Павлов. – Кто бы это ни был, детство этого человека явно омрачали ссоры с матерью за обеденным столом.
Слим подошел, чтобы присесть рядом со мной, встревоженный вторжением человека, явно более сильного, чем мы с братом. Куда только девались его шуточки и присловье «Всякое бывает»? Я подвинулась, освобождая рядом местечко. С места в карьер Слим вонзил зубы в треугольник пиццы, хотя еще не окончательно разобрался с Павловым.
– Это ведь ты развел тут весь этот фан-клуб, – сказал он, чавкая полосками плавленого сыра, свисающими с губ. – Я все утро смотрел, как ты флиртуешь с табло. Удручающее зрелище, я вам доложу.
– Я не знал, что это мужчина!
– И поэтому теперь не хочешь сознаться?
Телефон заставил их объявить перемирие. Один звонок, второй, третий.
– Возьмите же кто-нибудь трубку, – сказала я, подразумевая Павлова, стоявшего ближе всех к аппарату. Но вместо того чтобы протянуть руку, тот подождал, пока, после очередного звонка, не включится автоответчик. В динамике послышались шипение, скрежет, а затем треск, но не обычный, а тот, который в последнее время я слышала всякий раз, стоило мне только вспомнить о Фрэнке Картье. Любопытно, на что должны быть похожи его коренные зубы, чтобы так щелкать орехи круглые сутки?
– Я знаю, вы дома, – произнес наш домовладелец. – Знаю это наверняка, потому что я вас вижу. – Я глянула на Слима. Тот осторожно подтянул к себе ноги, торчащие в поле обзора веб-камеры. Из динамика донесся печальный вздох. – Вы специально прячетесь от камер? Слим! Куда делись твои пятки? Павлов! Циско! Что зазорного в том, чтобы посидеть на диване? Я еще могу понять скромность в спальне, но это меня разочаровывает. Должен напомнить, у нас с вами заключено деловое соглашение…
– Возьмите трубку – разволновалась я. – Павлов, ты ближе всех.
Брат лишь показал мне ладонь, кося при этом глазами, словно это помогало ему лучше слышать.
– «Образцовые жильцы» – так мы договаривались? Образцовые жильцы в счастливом доме, а не беглецы, скрывающиеся от правосудия. Если возникают какие-то проблемы, то у меня под рукой всегда есть Кензо, который их запросто разрешит.
– О чем это он? – спросила я. – Черт возьми, да поговори же с ним! Скажи, что наш дом оцепили маньяки.
Слим, как и Павлов, продолжал довольствоваться излияниями динамика. Они оба напряглись и вытянули шеи, прислушиваясь, но не намереваясь отвечать, даже когда Картье изменил тон. Домовладелец пытался подбодрить нас поздравлениями и отчетом о количестве кликов: двести пятьдесят в день. «Вполне достаточно, чтобы успокоить спонсоров, – сказал он, – включая и того, которого я нашел недавно для спальни Павлова. Но есть и другие издержки, которые следует покрыть, вот почему я прошу вас исполнить свою часть соглашения и расслабиться». На этой ноте и оборвался телефонный звонок. Картье повесил трубку. Еще через секунду оба парня вернулись в комнату.
– Какой у него номер? – потянулся к аппарату мой брат.
– Нажми «Ответить на последний звонок», – посоветовал Слим. – Попадешь как раз на него.
Я по очереди оглядела каждого, недоверчиво качая головой:
– Чего же вы, черт побери, сразу не подошли к телефону?
Павлов уже прижимал трубку к уху и потому глянул на Слима так, словно предоставлял ему объяснить мне очевидное. Я выжидающе уставилась на своего бойфренда.
– Мужской монолог, – сказал он, пожимая плечами. – Имея дело с автоответчиком, мы раскрываемся чуть больше, чем при разговоре с живым человеком. Когда дело доходит до того, чтобы оставить сообщение, множество парней вдруг говорят такие вещи, какие ни за что не сказали бы при личной встрече.
– Он звонил, чтобы спросить, как идут дела, – возразила я, – а вовсе не затем, чтобы выговориться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102