не с пустыми же руками идти в гости к Зойке, надо что-то купить к столу: торт, фрукты, бутылку вина.
Увы, кошелек был почти пуст, на его дне бренчали несколько монет, как у Буратино во рту, когда он спешил на поле Чудес в стране Дураков. Надо же, какая она щедрая женщина – отдала Мишке Розенбергу всю наличность!
Лилия Горная была готова громко сказать: «Черт!», «Полный пердиомонокль!» или что-то в этом духе. Но вовремя вспомнила, что позади ее кресла сооружен дубленочный шалаш, а в нем полным ходом идет работа: Мозолькин неутомимо терзает Арину Мацуомовну вопросами, как орел печень Прометея.
Лилия проглотила свои экспрессивные возгласы.
Что делать? Где взять пару-тройку сотен?
Внезапно интуиция радиоведущей проснулась и нашептала: иди в бар.
Точно! В баре радиостанции «Утренний брысь» стоял высокий и узкий, словно сосна, шкаф с мигающими на все четыре стороны окошечками. Это был игральный автомат, к которому время от времени приближались азартные сотрудники эфира. Автомат исправно жрал пятирублевые монеты, и в его окошечках загорались цифровые комбинации. Если выпадали одновременно три одинаковых цифры, например, «222», «333», «444» и так далее, игрок огребал неплохой выигрыш и шел поить пивом коллег.
Самым заветным выигрышем были три семерки – «777», тогда автомат выплевывал двадцать пятирублевых монет, то есть сто рублей.
О, игральный автомат! Ты – спасательный круг фантазеров, бездельников и дураков, которые свято верят, что в твоих железных стенах сидит щедрая девушка по имени Фортуна и сыпет в окошечки со словом «Выигрыш» звонкие монетки! Как скучна была жизнь до твоего появления на свет: лишь карты, лото, домино, шашки и шахматы волновали кровь верящих в чудо! Но садясь за те старые игры, надо было стараться, шевелить мозговыми извилинами, потеть и нервно кашлять. А тут не потей, не кашляй: бросил монетку в узкую, как прищуренный глаз снайпера, щелку и жди чуда.
О, игральный автомат, ты умеешь одарить запросто чудом, что тебе стоит осыпать человека золотым дождем?
…Лилия решительно встала, чтобы попытать счастье в баре.
В этот момент зазвонил телефон. Издаваемый им звук напоминал кваканье самца древесной лягушки: в нем сочетались призыв, громкость и оригинальность звучания. Этот телефон радиоведущей никто не дарил, она его сама купила в городе Кимры, будучи там год назад в короткой командировке.
– Ну я же просил!! – выскочил из-под дубленки Ардальон Мозолькин.
– Знаешь что, милый? – ласково отпарировала Лилия. – Я не виновата, потому что еще не научилась сама себе звонить по телефону… Ардальош, ты совсем, по-моему, обнаглел!
Лилия сняла трубку. На другом конце провода раздалось сопение и клокотание.
– Не робейте, пожалуйста, – поприветствовала ведущая. – Я вас слушаю.
– Лилия, это я, Алесь Валерьевич. Звоню, чтобы сообщить: ваш последний выход в прямой эфир – шедевр.
Голос шефа был взволнован, то и дело басовые нотки срывались на фальцетный писк.
– Добрый день, Алесь Валерьевич, – медово проговорила Лилия и снова села в кресло, положив ногу на ногу. – Шедевр не шедевр, но стараемся, как можем.
Ардальон Мозолькин, осознав, кто позвонил коллеге, встал навытяжку, на его лице было написано: «Здравия желаем, Алесь Валерьевич!»
– Послушайте, Лилия, под громадным впечатлением от вашего эфира я написал пару строк. Прочту, – услышала ведущая.
Шеф волновался и полминуты прочищал горло трубным «кхе-кхе-кхе!». Потом выдал:
– В моей душе живет твой страстный танец.
Ты – моя нимфа. Я – твой заяц.
Алесь Валерьевич замолчал, тяжело дыша, видимо, ожидая благодарного женского лепета.
Интуиция радиоведущей встрепенулась. Лилия покачала носком туфельки и ответила импровизацией:
– Спасибо, милый заяц, скоро в танце
Мы поплывем, и будут обжиманцы.
– Двадцать пять тысяч баксов через два дня? – просипел шеф.
– Да. И программа «Люлю не хохо» – через неделю, – бархатно проворковала Лилия Горная.
– Милая обворожительница, – мягко откликнулся Алесь Валерьевич, – «Люлю не хохо» – не совсем привычное уху словосочетание. Думайте над названием, которое рассечет эфир, как огненный меч, пронзит уши слушателей отравленной стрелой. И чтобы меня лично от этого названия парализовало на несколько секунд.
Тут шеф задохнулся, закашлялся и положил трубку.
Вот как ухаживают настоящие мужчины! Во-первых, они отслеживают твой прямой эфир, во-вторых, пишут глупые, но искренние стихи, в-третьих, берут быка за рога, сообщая, о том, что мысль о баксах их не оставила. В-четвертых, мечтают о параличе от твоего творчества.
Ардальон Мозолькин продолжал стоять навытяжку.
– Смена караула! – весело проговорила Лилия, легонько стукнув Ардальона кончиками пальцев правой руки по животу. – Все! Я ушла!
Последнее, что она увидела – толстые подошвы Арины Мацуомовны лежали одна на другой и не двигались. «Устала женщина», – решила Лилия, закрывая за собой дверь кабинета.
В баре пахло кофе, песочными пирожными и острой копченой колбасой. В помещении царил сумрак; низкие абажуры, сплетенные из ивовых прутьев, освещали десять столиков тусклым, ненавязчивым светом.
Буфетчица Тамара, женщина сорока с лишним лет в обтягивающем трикотажном костюме с фантастически откровенным вырезом – он длился почти до пупка, открывая уже давно несоблазнительную полоску Тамариного тела, возраст есть возраст, – стояла около аппарата, который варил кофе, и курила.
В баре находилось человек десять. В основном это были пары: операторы и звукорежиссеры, авторы и редакторы, продюсеры и курьеры. Все они делали вид, что горят на работе, обсуждая только что прошедшие эфиры и будущие планы.
– Лилечка, привет! – обрадовалась Тамара Лилии Горной. – Кофе, пепси, чай, фанта, бренди со льдом, квас с хреном, пиво «Клинское»?..
– Для начала дай мне телефон. Я мобильник дома забыла, – попросила Лилия.
– Пожалуйста, пожалуйста, – засуетилась Тамара. – Все мое – твое, родная.
Телефонный аппарат цвета болотной тины оказался на стойке. Радиоведущая, заглядывая в блокнот, набрала телефон пельменной на улице Лесная.
– Алло, пельменная «Д+М» слушает! – бодро отозвался высокий мужской голос с мягким армянским акцентом.
– Очень приятно, – ответила Лилия. – Извините, а что такое «Д+М»?
– Зачем тебе сразу все знать, дорогая? Приходи, пельменей поешь, тогда скажу, – обрадовался мужской голос.
«Не хватало мне сегодня только пельменей поесть», – грустно подумала радиоведущая, а в телефонную трубку сказала:
– Спасибо, уважаемый. Позовите, пожалуйста, Марину.
– А… кто… кто ее спрашивает? – мгновенно насторожился мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Увы, кошелек был почти пуст, на его дне бренчали несколько монет, как у Буратино во рту, когда он спешил на поле Чудес в стране Дураков. Надо же, какая она щедрая женщина – отдала Мишке Розенбергу всю наличность!
Лилия Горная была готова громко сказать: «Черт!», «Полный пердиомонокль!» или что-то в этом духе. Но вовремя вспомнила, что позади ее кресла сооружен дубленочный шалаш, а в нем полным ходом идет работа: Мозолькин неутомимо терзает Арину Мацуомовну вопросами, как орел печень Прометея.
Лилия проглотила свои экспрессивные возгласы.
Что делать? Где взять пару-тройку сотен?
Внезапно интуиция радиоведущей проснулась и нашептала: иди в бар.
Точно! В баре радиостанции «Утренний брысь» стоял высокий и узкий, словно сосна, шкаф с мигающими на все четыре стороны окошечками. Это был игральный автомат, к которому время от времени приближались азартные сотрудники эфира. Автомат исправно жрал пятирублевые монеты, и в его окошечках загорались цифровые комбинации. Если выпадали одновременно три одинаковых цифры, например, «222», «333», «444» и так далее, игрок огребал неплохой выигрыш и шел поить пивом коллег.
Самым заветным выигрышем были три семерки – «777», тогда автомат выплевывал двадцать пятирублевых монет, то есть сто рублей.
О, игральный автомат! Ты – спасательный круг фантазеров, бездельников и дураков, которые свято верят, что в твоих железных стенах сидит щедрая девушка по имени Фортуна и сыпет в окошечки со словом «Выигрыш» звонкие монетки! Как скучна была жизнь до твоего появления на свет: лишь карты, лото, домино, шашки и шахматы волновали кровь верящих в чудо! Но садясь за те старые игры, надо было стараться, шевелить мозговыми извилинами, потеть и нервно кашлять. А тут не потей, не кашляй: бросил монетку в узкую, как прищуренный глаз снайпера, щелку и жди чуда.
О, игральный автомат, ты умеешь одарить запросто чудом, что тебе стоит осыпать человека золотым дождем?
…Лилия решительно встала, чтобы попытать счастье в баре.
В этот момент зазвонил телефон. Издаваемый им звук напоминал кваканье самца древесной лягушки: в нем сочетались призыв, громкость и оригинальность звучания. Этот телефон радиоведущей никто не дарил, она его сама купила в городе Кимры, будучи там год назад в короткой командировке.
– Ну я же просил!! – выскочил из-под дубленки Ардальон Мозолькин.
– Знаешь что, милый? – ласково отпарировала Лилия. – Я не виновата, потому что еще не научилась сама себе звонить по телефону… Ардальош, ты совсем, по-моему, обнаглел!
Лилия сняла трубку. На другом конце провода раздалось сопение и клокотание.
– Не робейте, пожалуйста, – поприветствовала ведущая. – Я вас слушаю.
– Лилия, это я, Алесь Валерьевич. Звоню, чтобы сообщить: ваш последний выход в прямой эфир – шедевр.
Голос шефа был взволнован, то и дело басовые нотки срывались на фальцетный писк.
– Добрый день, Алесь Валерьевич, – медово проговорила Лилия и снова села в кресло, положив ногу на ногу. – Шедевр не шедевр, но стараемся, как можем.
Ардальон Мозолькин, осознав, кто позвонил коллеге, встал навытяжку, на его лице было написано: «Здравия желаем, Алесь Валерьевич!»
– Послушайте, Лилия, под громадным впечатлением от вашего эфира я написал пару строк. Прочту, – услышала ведущая.
Шеф волновался и полминуты прочищал горло трубным «кхе-кхе-кхе!». Потом выдал:
– В моей душе живет твой страстный танец.
Ты – моя нимфа. Я – твой заяц.
Алесь Валерьевич замолчал, тяжело дыша, видимо, ожидая благодарного женского лепета.
Интуиция радиоведущей встрепенулась. Лилия покачала носком туфельки и ответила импровизацией:
– Спасибо, милый заяц, скоро в танце
Мы поплывем, и будут обжиманцы.
– Двадцать пять тысяч баксов через два дня? – просипел шеф.
– Да. И программа «Люлю не хохо» – через неделю, – бархатно проворковала Лилия Горная.
– Милая обворожительница, – мягко откликнулся Алесь Валерьевич, – «Люлю не хохо» – не совсем привычное уху словосочетание. Думайте над названием, которое рассечет эфир, как огненный меч, пронзит уши слушателей отравленной стрелой. И чтобы меня лично от этого названия парализовало на несколько секунд.
Тут шеф задохнулся, закашлялся и положил трубку.
Вот как ухаживают настоящие мужчины! Во-первых, они отслеживают твой прямой эфир, во-вторых, пишут глупые, но искренние стихи, в-третьих, берут быка за рога, сообщая, о том, что мысль о баксах их не оставила. В-четвертых, мечтают о параличе от твоего творчества.
Ардальон Мозолькин продолжал стоять навытяжку.
– Смена караула! – весело проговорила Лилия, легонько стукнув Ардальона кончиками пальцев правой руки по животу. – Все! Я ушла!
Последнее, что она увидела – толстые подошвы Арины Мацуомовны лежали одна на другой и не двигались. «Устала женщина», – решила Лилия, закрывая за собой дверь кабинета.
В баре пахло кофе, песочными пирожными и острой копченой колбасой. В помещении царил сумрак; низкие абажуры, сплетенные из ивовых прутьев, освещали десять столиков тусклым, ненавязчивым светом.
Буфетчица Тамара, женщина сорока с лишним лет в обтягивающем трикотажном костюме с фантастически откровенным вырезом – он длился почти до пупка, открывая уже давно несоблазнительную полоску Тамариного тела, возраст есть возраст, – стояла около аппарата, который варил кофе, и курила.
В баре находилось человек десять. В основном это были пары: операторы и звукорежиссеры, авторы и редакторы, продюсеры и курьеры. Все они делали вид, что горят на работе, обсуждая только что прошедшие эфиры и будущие планы.
– Лилечка, привет! – обрадовалась Тамара Лилии Горной. – Кофе, пепси, чай, фанта, бренди со льдом, квас с хреном, пиво «Клинское»?..
– Для начала дай мне телефон. Я мобильник дома забыла, – попросила Лилия.
– Пожалуйста, пожалуйста, – засуетилась Тамара. – Все мое – твое, родная.
Телефонный аппарат цвета болотной тины оказался на стойке. Радиоведущая, заглядывая в блокнот, набрала телефон пельменной на улице Лесная.
– Алло, пельменная «Д+М» слушает! – бодро отозвался высокий мужской голос с мягким армянским акцентом.
– Очень приятно, – ответила Лилия. – Извините, а что такое «Д+М»?
– Зачем тебе сразу все знать, дорогая? Приходи, пельменей поешь, тогда скажу, – обрадовался мужской голос.
«Не хватало мне сегодня только пельменей поесть», – грустно подумала радиоведущая, а в телефонную трубку сказала:
– Спасибо, уважаемый. Позовите, пожалуйста, Марину.
– А… кто… кто ее спрашивает? – мгновенно насторожился мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56