– Добрый вечер, Лилия Дмитриевна! – звонко сказала физия. – Я потерял паспорт, и мне надо уплатить пошлину родному государству. Могу вам сдаться?
Лилия тупо уставилась на клиента. К ней постоянно приставали разные мужчины: все-таки она, несмотря на заботы о маленьком ребенке и муже, тесноту однокомнатной квартиры, дефолт и прочие трудности, сохранила намеки на былую красоту и привлекательность.
«Еще один приколист», – вяло подумала Лилия Дмитриевна.
– Сдавайтесь, – равнодушно ответила она быстроглазой физии.
– Так. Так. Так, так, – вдруг сказала озабоченно физия. – Ну-ка, произнесите с чувством, тепло, со скрытым нажимом: «В эфире Лилия Горная». Поняли? «В эфире Лилия Горная».
«Приколист, к тому же сумасшедший», – устало сделала про себя вывод Лилия. Но отчего-то взяла и выдала:
– В эфире Лилия Дмитриевна Горная.
Оператор Галина Сергеевна Пустовойт, сидевшая справа, и оператор Валентина Валентиновна Турчанинова, сидевшая слева, услышав заявление коллеги, что она в эфире, медленно, одновременно встали со своих мест и медленно ушли в подсобное помещение, где обычно сотрудницы банка пили чай и остервенело костерили клиентов. Глаза у Пустовойт и Турчаниновой стали размером с блюдце.
– Так, так, так! – закричала физия в окошке. – Немедленно примите у меня дурацкие пятьдесят рублей и пишите заявление об уходе. Ваше место в другом месте! У вас потрясающий голос! Доверьтесь мне, Лилия Дмитриевна! Я сделаю вас!
Сотрудник милиции Обухов, сидевший у входа с 8.30 до 20.00 с перерывом на обед с 14.00 до 15.00, взялся за кобуру. Он не слышал, о чем говорил быстроглазый мужик с оператором Горной, но почувствовал – в помещении происходит нечто неординарное.
В этот момент заработала интуиция Лилии, о которой так часто любила вспоминать и повторять Зойка Гонсалес-Поплавкова. Интуиция подсказывала измотанной операторше: надо послушаться чокнутого клиента, взять у него пятьдесят рублей, выдать квитанцию, потом отключить компьютер, встать с пыльного кресла, одеться и выйти вместе с ним на улицу, чтобы обсудить заявление «Я сделаю вас!». Если обсуждение удовлетворит ее, заявление об уходе она напишет завтра.
Поэтому Лилия Дмитриевна Горная бросила нежную улыбку в глаза-точки сотрудника милиции Обухова, мол, все в порядке, это – мой знакомый, и дальше поступила так, как нашептала ей интуиция.
На улице она улыбнулась и странному клиенту, преложив:
– Давайте познакомимся.
– Так, так, так! – снова затарахтел восхищенно мужчина. – Голос! Голос! Роскошь! Убийство наповал!.. Михаил Розенберг.
Он сделал руку кренделем и перевел Лилию через дорогу на сквер. Там они сели на влажную скамейку, на сиденье, усыпанное желтыми и нежно-малиновыми кленовыми листьями. Стоял сентябрь. Был вечер. Лилия Горная спросила:
– Что означает, Михаил, ваше «Я сделаю вас?».
– Голос! Голос! – завопил Михаил Розенберг. – Можно я вас поцелую?
– Можно, но не сразу, – согласилась Лилия. – Кто вы?
– Господи! Я – человек! Я обожаю театр, радио, телевидение. Считайте, ваша карьера сделана!
– Не понимаю, – улыбнулась Лилия. Интуиция подсказывала – сейчас ты узнаешь главное и очень для тебя приятное.
– Так, так, так! – снова затакал Розенберг. – Скажите-ка что-нибудь подлиннее. Пожалуйста! Я должен еще раз послушать ваш голос!
– «Идет бычок, качается, вздыхает на ходу. Ах, доска кончается, сейчас я упаду», – спокойно проговорила Лилия. Стихи Барто они читали с дочкой Гортензией день назад.
– Фантастика! – чуть не плакал от счастья Михаил Розенберг. – Как это вы сказали? «Ах, доска кончается, сейчас я упаду…» Нет, вы не упадете! Вы взлетите! Я сделаю из вас радиоведущую радиостанции «Утренний брысь»! Слышали про такую?
Да, она слышала… Да, она довольно часто слушала передачи «Утреннего брыся»… Иногда даже танцевала до завтрака под его мелодии… Но Лилия и мечтать не могла, что может пригодиться любимой радиостанции…
Михаил Розенберг был светлым, влюбленным в культуру человеком. Никто не знал, где Розенберг служил, на какие деньги существовал, но он постоянно мелькал на всех театральных «капустниках», премьерах, был вхож за все кулисы, в телевизионные редакции, а радиостанции вообще были для него родным домом.
Круг знакомств Розенберга был настолько широк, что он вполне олицетворял адресную и телефонную книги культурной Москвы. Он водил знакомство с народными артистами, главными редакторами, композиторами, сценаристами и режиссерами. Операторы, осветители, монтажеры, курьеры ходили у него в друзьях-приятелях.
Над Розенбергом подсмеивались, называли его – пятидесятилетнего – запанибрата Мишкой, ему последним наливали водку и пиво на дружеских вечеринках, считали несерьезным парнем и постоянно сватали за него, матерого холостяка, тридцатилетних, заскучавших без замужества редакторш. Но именно веселый легкий человек Розенберг, чьи реакции были детскими, а взгляд на мир по-юношески оптимистичен, странным образом влиял на работу десятков творческих организаций.
Розенбергу ничего не стоило прийти в ту или иную редакцию, на ту или иную студию и задорно сказать: «А я вам классную идею принес!» или «Познакомьтесь, новая будущая звезда эфира!».
Удивительно, услышав подобное, режиссеры и продюсеры не отмахивались, не выталкивали Мишку Розенберга в дверь, а с интересом выслушивали и идею, и нового человека. Творческая Москва знала: у Розенберга есть чутье, нюх, есть задор искать, сводить творческих людей. Короче, он был некой творческой талантливой свахой.
Не отправили Михаила Розенберга на куличики и тогда, когда он привел на «Утренний брысь» Лилию Горную.
Режиссер Анкундинов с профилем грача хмыкнул, услышав, как она сказала: «Здравствуйте. Меня зовут Лилия», и поинтересовался:
– Как насчет микрофонов? Не боитесь?
– Я тараканов боюсь, – просто ответила Лилия. – Про микрофоны не знаю.
– Бывает микрофонобоязнь, – серьезно сообщил режиссер. – Садится человек в студии, хочет открыть рот, а не получается. Ему сводит скулы, во рту сухой, как наждак, язык, в голове – пустота. Короче, это не наш человек.
– Давайте попробую, – предложила молодая женщина. – Даже интересно, смогу ли я открыть рот и сведет ли у меня при этом скулы.
Грач Анкундинов еще внимательнее посмотрел на Лилию, в это время Михаил Розенберг держал его двумя пальцами за локоть и шептал на ухо так, что слышали все присутствующие:
– Ты слышишь? Слышишь? Сирену привел! Голос – застрелиться! Клад, прости господи! С «Утреннего брыся» мне причитается!
Анкундинов скомандовал:
– Идите к микрофонам, Лилия. Раз интересно проверить, это дело нехитрое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56