Принцип дополнительности Бора - точь в точь то же самое, только выведен он не в результате гениальной работы мысли, а в результате простой способности видеть вещи таковыми, каковы они есть, а не таковыми, какими они должны быть согласно научным догмам. И здесь Бору помог еще один принцип, которого он всегда придерживался и о котором никогда не уставал напоминать, а именно - «никогда не выражайтесь яснее, чем вы думаете».
Ни один истинный ученый, ни один из создателей ядерной физики и атомных моделей не смог просто вслух повторить то, что напрямую исходит из самих бланков отчетов лабораторных исследовательских групп. А Бор смог. И хотя до самой его смерти самым большим весельем для всех сотрудников Бора было подтрунивание над его низким знанием математики (говорили, что Бор безошибочно владеет только двумя математическими понятиями - «больше» и «меньше»), но именно эта свобода Бора от сложных знаний и привела его к подобным «открытиям». И надо сказать, что Бора все любили. Не просто любили - обожали! Это был удивительно доброжелательный и скромный человек. Как говорится - таких просто не бывает. Но он был. И ему простили.
А ведь было что прощать! Германская физика вообще на дыбы встала! И, следует полагать, что ни постулаты Бора, ни его принцип дополнительности никогда не имели бы столь легкой жизни, если бы Бор не вернулся из Англии в Копенгаген. В то время германская физика была готова признать всё, кроме английской физики, а английская физики признавала только то, что не было связано с германскими физическими школами. Так уж между ними повелось. В свое время англичане даже Канта не стали переводить и читать, когда тот вывел первую в мире эволюционную космогоническую теорию (Вселенная образовалась сгущением под силой гравитации из бесформенной туманообразной массы и т.д.), потому что, по мнению англичан, - немцам в физике не должно быть никакого доверия! А тем более философам-немцам, коснувшимся своими немецкими философскими лапами физики, истинно принадлежащей только англичанам (ну, немножко, может быть, еще кому-нибудь, но только не немцам)! Германия отвечала удивительно сходными настроениями относительно самой возможности сочетания таких понятий, как «англичанин» и «физика». И вот Бор вернулся в Данию и специально для него там был построен самый крупный в те времена центр физических исследований, который на то время стал мировым центром передовой физической мысли. И здесь еще одна цепь способствующих обстоятельств - немцы не признали бы боровских постулатов, поскольку Бор работал в группе англичанина Резерфорда; англичане не стали бы сильно защищать, если бы защита велась на их территории, поскольку - тоже ведь, датчанин, а делает все наперекор великому (действительно Великому!) англичанину Максвеллу! Датчанин - то, что надо в этой ситуации, чтобы и те, и другие приняли. Не англичанин (не немец) - и слава Богу!
Но и это еще не все! Дания в то время находилась на пике своего политического унижения! Когда-то даже Нью-Йорк принадлежал Дании и назывался Нью-Амстердам! Затем Англия и остальные европейские монстры Данию сильно потеснили. Еще сто лет назад Дания была одной из крупнейших фигур в европейской игре, но в течение этих ста лет она теряет Норвегию и остров Гельголанд (участие в наполеоновских войнах на стороне Франции), земли Шлезвиг, Гольштейн и Лауэнбург (войны с Германией и Австрией), упускает из рук колонии в Индии и Западном Полушарии, а Исландия буквально на нее плюет и «де факто» не подчиняется датским властям. Фарерские острова тоже бузят и не слушаются, а вся территория страны теперь сузилась до рамок проживания только этнических датчан. Дания выбывает из большой европейской политики, самосознание нации унижено десятилетиями тяжелых поражений, и всё это дополняется внутренними неурядицами неудачных экспериментов с монархическим строем и бестолковыми хозяйственными реформами. Чтобы поднять престиж страны, вернуть народу гордость и достоинство (народу нужны победы!) Нильс Бор раскручивается датским руководством как лидер всей мировой физики (самого престижного в то время рода интеллектуальной деятельности цивилизованных стран)! Уникальная скромность Бора и его величайшая тактичность в вопросах научных приоритетов только усиливают любовь всего мира к Бору - и это консолидирует теперь уже непривычно маленькую для датчан страну и возвышает ее и в глазах своего народа и во мнении всего мира. Не будь этого - несдобровать бы и постулатам Бора и принципу дополнительности. Так накопленная масса случайностей образует неслучайное исполнение задач.
Перейдем к вопросам попроще. Первый в мире зерноуборочный комбайн создал самоучка и управляющий имением Андрей Романович Власенко. Или вот - громоотвод. Даже ребенку сейчас понятная вещь. Но эту простую и понятную вещь долго не признавали и считали «лженаучной». Дольше всех предавала анафеме этот позорный факт недомыслия современников Французская Академия Наук! Она напрямую называла этот факт «позором времени», поскольку официальная наука ничего не может сделать с дикой безграмотностью обывателя, ставящего громоотводы над своими крышами. А всё потому, что громоотвод изобрел не ученый, а чайник - чешский священник Прокоп Дивиш. Потом уже и Французская Академия признала. После того, как в Вашингтоне разразилась страшная гроза, и молния сожгла дотла в этом городе одно единственное здание, чьи владельцы не захотели ставить громоотвода. И стоит ли даже сомневаться, что это было французское посольство?.. Как вам это интересное совпадение?
Алессандро Вольта заложил основы электротехники, создал первый источник постоянного тока и дал методику всех дальнейших научных физиологических экспериментов. Он многое сделал для науки, этот богослов-иезуит и директор философского факультета. Юзеф Вроньский ввел знаменитый «вронскиан», функциональный определитель, имеющий основное значение в теории дифференциальных уравнений. Вообще-то он поначалу не ставил перед собой никаких подобных целей для жизни - он был философом-мистиком и служил артиллерийским офицером в штабе А.В. Суворова. И это вполне естественно - в России нельзя не быть философом-мистиком, хотя это и не характерно для российский военных штабов: там по большей части нет ни философов, ни мистиков, ни вместе собранных на одном офицере подобных наказаний. Но у Суворова в штабе такой был. Это закончилось неожиданно - в 35 лет Вроньский решил помочь отстающей науке, и начал самостоятельно изучать математику. И помог.
Нильс Хенрик Абель, его вклад в математику сложно даже просто перечислить пообъектно, в частности, благодаря ему, появилась такая математическая дисциплина, как теория алгебраической функции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87