ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Какой ужас! – Сара стиснула руки. – Грувер?
Он посмотрел на нее.
– Мне понадобится ваша помощь.
– Что скажете, мэм?
– Селии, кстати, не называйте ее миссис Патрик, нельзя позволять без моего разрешения выходить из комнаты. Я не могу допустить, чтобы снова случилось что-нибудь подобное.
– Я предупрежу слуг, – с пониманием ответил он. – Мы будем поочередно следить, чтобы она не выходила.
– Спасибо. Гостям уже подали чай? Он кивнул.
– Отлично.
– Да, мэм. Мэм?
– Да, Грувер?
– Он больше бранится, чем на самом деле сердится. И знайте, что мистер Холлидей благородный человек. Его поступки всегда справедливы.
Справедливость в данном случае – это выставить ее из дома вместе с ее ребенком. Эта пьяная женщина наверху имеет больше прав находиться здесь, чем она. Потому что она – мать Клэр.
– Я помню. Спасибо.
Каким-то образом она должна спасти репутацию Николаса перед его клиентами и друзьями. Она пригладила юбки и остановилась в холле, чтобы проверить перед зеркалом прическу. Ее кудри были, как всегда, безнадежны, несколько прядей выбилось. Зато щеки алели, словно она весь день провела на солнце.
Смирившись со своим видом, Сара расправила плечи и, игнорируя пульсирующие виски и боль в ноге, направилась в парадную гостиную. Кэтрин и Джейн Мэри обсуждали спектакль, который видели в Лондоне в прошлом сезоне. Николас угрюмо созерцал гостей. Клэр знала, что может случиться, и она должна была позаботиться о порядке. Если бы она предупредила его или слуг, они смогли бы предотвратить беду.
Опершись о каминную полку, он потягивал бренди. Боковым зрением Николас заметил какое-то движение и обернулся.
Шурша черным атласом, вошла Клэр. К вечеру она стала хромать сильнее обычного. Щеки у нее были румяны, и она была необыкновенно хороша, словно только что танцевала вальс, а не общалась с пьяной матерью.
Он не ожидал, что у нее хватит мужества показаться на глаза его гостям, ему самому. Николас с трудом поборол восхищение.
Остальные изо всех пытались не делать события из ее появления.
Леда встала и пошла к ней, но Клэр остановила ее. Все взгляды устремились на нее.
– Я хотела бы взять на себя ответственность за случившееся. – Голос у нее немного дрожал. – Я в трудном положении. У моей матери проблемы с алкоголем.
Она внимательно посмотрела на него, а он не мог отвести от нее глаз.
– Она в таком состоянии очень давно. С тех пор, как не стало моего… отца. И я прошу у вас прощения за собственную безответственность, поскольку я должна была лучше присматривать за ней. Я знаю, что миссис Грувер могла серьезно пострадать. – Голос у нее дрогнул на этом слове. – Я могу заверить вас, что ваше пребывание здесь больше не будет омрачено подобными неприятностями.
Она взглянула на Леду.
– Мы с сыном не видели ничего, кроме добра, от Николаса и миссис Холлидей. Я многим обязана им, и я очень сожалею, что разочаровала их.
Голос у нее стал мягче, а огромные голубые глаза смотрели прямо на него.
– Я надеюсь, все вы будете великодушны и простите меня.
Ничто не могло бы так ловко выбить у него почву из-под ног, как эта речь. Он ненавидел, когда его застигали врасплох. Он ненавидел положения, в которых не мог владеть ситуацией. Сейчас же ситуация была целиком в руках Клэр. Только что она завоевала сердце и симпатию каждого человека в этой комнате своей искренностью и большими чистыми глазами.
Он выставит себя мерзавцем, если отвергнет ее боль. Как хитра она оказалась. Он уже не мог ни бушевать, ни неистовствовать, как ему хотелось. Ярость кипела в нем.
Вслух признаться перед всеми в своей беде, взять на себя ответственность за то, что она не уследила за матерью. Умно.
Милош кашлянул, ясно давая Николасу понять, что ему пора действовать.
Леда встала и бросилась обнимать свою невестку.
– Мы забудем обо всем. Правда? – Обняв Клэр за талию, она обвела взволнованным взглядом всех присутствующих.
Все кивнули и издали соответствующие звуки сочувствия.
Взгляд матери остановился на нем, и Николас понял, что над ним одержали верх. Он кивнул.
Леда просияла и усадила Клэр на диванчик возле себя. Клэр расправила юбки и неуверенно посмотрела на него. Она знала, что он не удовлетворился ее извинениями. Однако она умело сохранила лицо перед остальными.
– Миссис Пратт, вы не могли бы попросить миссис Трент принести Вильяма познакомиться с нашими гостями? – Леда повернулась к Кэтрин: – Сейчас вы увидите нашего драгоценного мальчика.
Когда миссис Трент принесла Вильяма, женщины сгрудились вокруг и начали сюсюкать и охать. Мужчины отошли в сторону и заговорили о ценах на перевозки.
Николас подозвал Сару.
– Мы еще не все обсудили относительно происшедшего, – сказал он, сжав ей запястье.
Она подняла на него испуганные голубые глаза.
– Хорошо, – ответила она. – Мне зайти к тебе в кабинет?
– Не знаю, сколько еще гости просидят. Кабинет открыт для них в любое время.
Одна светлая бровь вопросительно приподнялась.
– Я приду к тебе в комнату. Жди меня. Она согласно кивнула, отводя взгляд. Николас отпустил ее руку и поспешил обратно в комнату.
Он должен быть осторожен и не дотрагиваться до нее. Не приближаться к ней близко, чтобы не видеть огня у нее глазах, не чувствовать запаха ее кожи и волос.
Даже когда он был зол на нее, даже после того, как она позволила своей матери унизить его, даже несмотря на то, что он видел насквозь ее махинации, она пробуждала в нем желание. Если он даст слабину, это будет непростительной ошибкой.
Да, он должен быть осторожен.
Глава одиннадцатая
Николасу этот день показался бесконечным. Наконец собравшиеся в его кабинете джентльмены пошли наверх в свои комнаты, а он сам распахнул окна, чтобы проветрить наполненный табачным дымом кабинет.
На следующее утро мужчины поедут с ним в Янгстаун, а рассвет уже скоро. Он поднялся по ступенькам, решив все-таки выслушать Клэр.
С объемным конвертом в руках он тихонько постучался к ней. Миссис Трент и ребенок, скорее всего, уже спят. Она тут же открыла и отступила, пропуская его в комнату.
Николас вошел в комнату, в которой пахло так же, как и от нее самой, и обругал себя за то, что пришел на ее территорию.
Нет! – одернул он себя. Здесь нет «ее территории». Это его дом. Она здесь постольку, поскольку он позволяет ей это.
Он тут же почувствовал себя виноватым за такие мысли. Она – жена Стефана. У нее столько же прав быть здесь, сколько и у него. Просто он пытается поддержать в себе уверенность в правильности и справедливости своего гнева на нее.
– Ты не возражаешь, если я присяду? – спросила она.
Он повернулся. Судя по ее бледности, она очень слаба.
– Нет, – ответил он.
Она села в кресло и положила больную ногу на мягкую табуретку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48