– Он… личный слуга синьора Джакомо.
– Тот парень с приятной наружностью, которого я пару раз видел в театре?
– Да, это он.
– Вы узнаёте, что он играет?
Анна Мария еще раз прислушалась. Нет, она не знала эту мелодию, никогда ее раньше не слышала. Мелодия была похожа на медленные, неторопливые шаги. Такие грациозные, словно кто-то очень осторожно касался земли.
– Как она прекрасна. Мелодия великолепна!
– Прекрасна? Она вам нравится? Для меня это честь. Большая честь. Ведь… Ах, простите, я не могу больше скрывать…
Моцарт снял маску и поклонился. Анна Мария посмотрела на него и не могла понять, кто стоял перед ней.
Моцарт? Это был Моцарт? Но это не Моцарт. Нет, точно, это Траутман. Мужчина, с которым она познакомилась в винном погребке на берегу Влтавы.
Графиня ничего не сказала. Она была слишком напугана. Неужели этот мужчина тоже был частью темной игры, затеянной этой ночью? Неужели его пригласил синьор Джакомо? Или, может, синьор да Понте? Но Йозефа Душек была уверена, что этот невысокий человек с неброской внешностью – именно Моцарт.
– Синьор, я все еще не узнаю вас. Вы должны объясниться.
– Я так и сделаю. Сию минуту. Но сперва послушайте. Послушайте. Давайте проследим за звуками. Да, пойдемте навстречу им. Я должен увидеть этого Паоло и поговорить с ним.
Они вышли из комнаты. Только теперь Анна Мария заметила, что капелла перестала играть. Другие гости тоже вышли из своих комнат и стояли, молча прислушиваясь, в коридоре. Лишь синьор Джакомо дирижировал правой рукой. Да, казалось, что он дирижировал доносившимися издали звуками.
– Но это же «La ci darem…», – прошептал синьор да Понте и снова умолк; когда на него посмотрели с упреком.
«La ci darem…»? Что он хотел этим сказать? Гости были похожи на марионеток. На дорого одетых марионеток, которых забыли завести. Среди их синих и розовых платьев вдруг появился холодный, колющий белый цвет. Он становился все ярче, принимая желтоватым оттенок. Словно первобытная белизна, испугавшая Анну Марию…
Траутман шагнул вперед. Держа ее за руку, он шел на цыпочках за звуками. И графиня послушно следовала за ним. Тоже тихо, очень тихо. Тем временем теплые глухие звуки валторны заполняли дворец, становясь все громче.
Оцепеневшие гости остались позади. Анна Мария и Траутман повернули за угол и поднялись по лестнице. Музыка усилилась. Графине не пришлось показывать дорогу: казалось, что ее спутник точно знал, где был Паоло – в самой дальней части дворца, в комнатах для прислуги.
Когда же маэстро на миг засомневался, Анна Мария повела его. Он шел за ней. Они делали шаг за шагом навстречу звукам, не разжимая рук. Погружались в музыку, словно эти звуки были мягкими, податливыми телами, с которыми можно пуститься в пляс.
Графиня и Траутман еще раз повернули за угол и оказались перед Паоло. Он доиграл отрывок. Издали доносились ликующие крики.
Траутман тоже хлопал. Казалось, он был в восторге, как будто именно ему было приятнее всего слушать эту музыку. Паоло отложил валторну. Он был немного смущен, но Траутман обнял его, словно они были друзьями.
– Тебя зовут Паоло, ведь так? Благодарю тебя, Паоло. Сюрприз удался. Ты слышал отрывок во время репетиций. Я прав? И сразу же запомнил его? Это говорит в пользу музыки. Надеюсь, что жителям Праги она понравится так же, как и тебе.
– Так и будет, господин Моцарт. Это прекраснейшая из мелодий, которую я играл на своей валторне.
Неужели Анна Мария ослышалась? Что сказал Паоло? Неужели он тоже считал этого переписчика нот Моцартом? Графиня подошла к Паоло и схватила его за руку.
– Паоло, я спрошу тебя кое о чем, и ты должен сказать мне всю правду, которая тебе известна. Скажи мне, кто этот человек?
– О чем вы спрашиваете, госпожа? Все в Праге знают его. Это ни для кого не секрет. Это господин Моцарт, разумеется, господин Моцарт.
Анна Мария посмотрела на Траутмана. Он немного наклонил голову набок и затем подошел к ней.
– Сударыня, меня раскрыли. Ничего не поделаешь. Паоло прав, я Моцарт. К сожалению, в Праге меня знает каждый ребенок.
Анна Мария отступила назад и сняла маску. Она заметила, как Моцарт прищурился. У него был такой взгляд, словно он встретился с привидением.
– Можно, я приглашу вас, друг мой? – спросила Анна Мария. – Приглашу вас на ветчину и… Вы знаете, что я еще имею в виду.
– Ветчина? О Боже, да. И пучок редиса… Верно, мы знакомы! Вы Анна Мария. Камеристка… Помогите мне, где вы служите?
– Вы ошибаетесь, господин Моцарт, – сказал Паоло. – Вы говорите не со служанкой. Это юная графиня. Вы у нее в гостях.
– Кто это? Но вы же Анна Мария!
– Анна Мария, графиня Пахта. Дорогой маэстро, рада приветствовать вас в доме моего отца!
Моцарт открыл рот от удивления. Казалось, он до сих пор ничего не понимал. Затем маэстро ударил себя по лбу.
– О Боже, вот оно как! Вы меня обманули!
– А вы меня!
– Анна Мария, испуганная служанка!
– Господин Траутман, старательный переписчик нот!
– Какая ирония судьбы!
– В самом деле, ну и сцена!
– Кто же из нас был режиссером?
– Никто.
– Никто? Может, всему виной музыка?
– Музыка? Да, скажем так: всему виной музыка!
Паоло стоял рядом с ними и не мог понять, о чем они говорили. Наверное, речь шла об игре, о какой-то шалости. Может, о фантах, гости как раз играли в фанты. Маэстро даже положил руку на плечо госпожи. А затем они вернулись к своим странным играм. Они смеялись и болтали, перебивая друг друга, словно пытались о чем-то вспомнить. Наверное, это было связано с музыкой. Да, именно с музыкой.
Глава 7
Снова заиграла капелла, но комнаты опустели. Музыка Паоло напомнила гостям об опере. Теперь только о ней и говорили. Гости собрались группками в салоне, большинство сняло свои маски.
Однако Лоренцо да Понте не хотел ни с кем беседовать. И тем более об опере. Он съел довольно много рыбы. И выпил большое количество шампанского и бургундского.
С каждым часом его волнение возрастало. Сейчас ему с трудом удавалось сдерживаться.
Игра на валторне произвела на гостей огромное впечатление. Было видно, что они старались подобрать слова, чтобы по достоинству оценить идею хозяина вечера. Далекие звуки напомнили им собственные роли и игру. Гости принялись обсуждать оперу, повторять сцены, даже напевали ноты. Они так волновались, словно только недавно впервые услышали музыку и текст.
Да Понте не мог понять их волнения. Гости вели себя, как шаловливые дети, которым наконец-то позволили играть в запрещенные игры. Некоторые поодиночке гордо ходили по салону и что-то тихо напевали, другие перебивали друг друга своими партиями. Капелле с трудом удавалось перекрывать эту какофонию.
Каким отвратительным это казалось да Понте! Гости поддались очарованию небольшого простого отрывка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83