Похож на жокея. — «Вернон Хардэппл», — едва не вырвалось у меня.
Клемент посмотрел на меня с насмешливым сожалением:
— Мы закрыты, приятель.
Он сделал шаг назад и, усевшись в машину, собрался захлопнуть дверцу.
— Подожди! — Я обеими руками вцепился в дверцу. Мое движение было машинальным, я не собирался сражаться с Клементом, но, ухватившись за ручку, вдруг начал изо всех сил тянуть дверцу на себя. Я не хотел, чтобы она захлопнулась у меня перед носом. — Эй, послушай…
Клемент улыбнулся, сверкнув золотым зубом и отпустил дверцу. Я отлетел назад и выгнулся всем телом, словно яхтсмен, натягивающий тугой парус, затем мои пальцы разжались, я отпустил ручку и шлепнулся в мокрую грязь рядом с перепачканной помадой салфеткой. Грязь громко чмокнула, звук получился чрезвычайно выразительным, хотя и не очень приятным. Клемент вылез из машины и остановился надо мной, с грозным видом уперев кулаки в бедра. Он дышал громко и размеренно, как бегун, пытающийся восстановить дыхание. Я понял, что у меня есть ровно две секунды, чтобы сказать Клементу что-нибудь хорошее. Я предложил ему все деньги, которые были в моем бумажнике, а также в бумажнике Крабтри. Он отказался. Золотой зуб сверкнул, как вспышка молнии. Очевидно, Клемент принадлежал к тем людям, которые улыбаются только когда злятся. Я выдвинул еще одно предложение, на этот раз он протянул руку и рывком поднял меня на ноги. Посмотрев на грязь, где остался интересный отпечаток, напоминающий завиток на капители античной колонны, я потрусил к нашему автомобильчику, пытаясь по пути отлепить от задницы промокшие джинсы.
Крабтри опустил стекло. Он вопросительно вскинул брови и посмотрел на меня со своей обычной ухмылкой, однако его глаза оставались серьезными.
Я наклонился к приоткрытому окну.
— Ну? — спросил он.
Я сглотнул слюну, покосился на стоящего вдалеке Клемента, вытер о штаны перепачканные грязью ладони и сказал, что мне пришлось пообещать вышибале в обмен на информацию о нашем призраке.
— Об этом не может быть и речи, — заявил Крабтри и без малейших колебаний вытащил из кармана пиджака маленький пузырек с лекарством. — Итак, он знает Вернона? Кто он? — спросил Крабтри, вкладывая пузырек в мою грязную ладонь.
— Сейчас узнаем.
— Питерсон Уолкер. — Клемент небрежно засунул пузырек в задний карман джинсов. — Люди называют его Пит Муха. Бывший боксер.
Это было похоже на правду. Среди подозрительных знакомых Счастливчика Блэкмора имелось немало костоломов.
— Муха, — догадался я, — легкий вес?
Клемент пожал плечами:
— Скорее блоха. Сейчас работает в магазине спортивных товаров, где-то в центре города, Вторая, Третья авеню. Название не помню, что-то на букву «к».
— А по воскресеньям они открыты?
— Эй, приятель, я что, похож на справочник «Желтые страницы»?
— Извини. — Я повернулся, собираясь уходить. — Спасибо.
— Никак надеешься заполучить назад свою машину? — неожиданно дружелюбным тоном сказал Клемент. Я замер. — Давай, попробуй, если хочешь, чтобы тебе прострелили башку. — Похоже, мысль о моей простреленной башке пробудила в нем легкий интерес. — Муха несколько месяцев разыскивал этот автомобиль. Говорил, что раньше он принадлежал его брату.
— А что случилось с его братом?
— Ему прострелили башку. — Клемент склонил набок свою здоровенную голову и лениво поскреб шею. — Двое парней из Моргантауна. Там у них были какие-то дела, связанные с лошадьми. Я слышал, что на самом деле они собирались убить Муху.
— А, да-да, я тоже что-то такое слышал. — Клемент смерил меня подозрительным взглядом, явно не веря в мою осведомленность. — Значит, Пит Уолкер крутой парень? Наверное, и пистолет есть?
— Есть. Симпатичная игрушка, девятый калибр.
— Ха, тебе ли не знать, — сказал я, имея в виду репутацию Клемента как непревзойденного специалиста по разоружению крутых парней.
— Боксеру вовсе не обязательно иметь пистолет, — мудро заметил Клемент, прежде чем захлопнуть дверцу машины.
— Потрясающе, — воскликнул Крабтри, когда я рассказал ему о том, что мне удалось выяснить. Его ядовитая ухмылка сменилась довольной улыбкой. — Все же верно мы с тобой его просчитали.
— Ага. Только с видом спорта ошиблись.
— Однако приятно сознавать, что мы еще на что-то годимся.
— Приятно, — согласился я. Мы мчались по улицам Хилла, направляясь в центр города. В отличие от сияющего Крабтри, которого просто распирало от энергии, как человека, неожиданно нашедшего решение всех своих проблем, я чувствовал себя грязным, разбитым и усталым, моим единственным желанием было свернуть хорошую сигарету. Мне казалось, что даже на расстоянии я могу уловить чудесный запах, который исходит от маленького пакетика с травкой, лежащего в бардачке «гэлекси».
— Что случилось? — спросил Крабтри.
— Ничего. А что?
— Ты вздохнул.
— Вздохнул? Просто подумал, приятно было бы сознавать, что и я еще на что-то гожусь.
— Например?
Я обеими руками приподнял увесистую рукопись.
— Например, что я все еще умею писать романы. Ха-ха-ха.
Крабтри кивнул и растянул губы в улыбке, означавшей, что ему понравилась моя маленькая шутка. Мы приблизились к перекрестку. На светофоре горел красный свет. Крабтри притормозил, но свет тут же сменился на зеленый, и он снова рванул вперед. В салоне машины пахло пылью и влажной землей. Мы сидели в крошечном автомобильчике Ханны Грин и молчали. Мы не разговаривали о «Вундеркиндах».
— Что, все настолько плохо? — спросил я.
— О, нет! Там есть потрясающие места, — сказал Крабтри. — Правда, Трипп, масса великолепных сцен.
— Черт… О боже.
— Послушай, Трипп…
— Пожалуйста, Терри, избавь меня от редакторских нравоучений, ладно? — Я склонил голову и уткнулся лбом в крышку бардачка. С минуту я смотрел на «Вундеркиндов», нависнув над рукописью, словно мост, перекинутый над извилистой мутной рекой. — Просто скажи, что ты думаешь. Только честно.
— Трипп… — начал он и осекся, соображая, как бы помягче выстроить фразу.
— Нет. — Я выпрямился — слишком резко, так что кровь отлила от головы и перед глазами поплыли радужные круги. Испугавшись, что со мной случится один из моих приступов, я заговорил — слишком быстро, надеясь заглушить словами бешеный стук сердца и звон в ушах. — Нет, я передумал. Не надо, ничего не говори. Вернее, давай говорить начистоту. Потому что мне надоело врать! Да, я признаю — книга не готова. Тебе это хотелось услышать? Пожалуйста. Да, я работаю над ней семь лет, и мне понадобится еще семь лет, чтобы закончить ее. Это все, что я знаю. Но также я знаю, что все равно закончу ее. Понятно? Я закончу роман.
— Конечно. Конечно, закончишь.
— И, возможно, моя книга пока далека от совершенства. Да, я понимаю: местами текст плывет, естественно, многое придется переделать… Но все равно — это великая книга, она… большая, глубокая и… и если хочешь, мой роман — это философская эпопея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Клемент посмотрел на меня с насмешливым сожалением:
— Мы закрыты, приятель.
Он сделал шаг назад и, усевшись в машину, собрался захлопнуть дверцу.
— Подожди! — Я обеими руками вцепился в дверцу. Мое движение было машинальным, я не собирался сражаться с Клементом, но, ухватившись за ручку, вдруг начал изо всех сил тянуть дверцу на себя. Я не хотел, чтобы она захлопнулась у меня перед носом. — Эй, послушай…
Клемент улыбнулся, сверкнув золотым зубом и отпустил дверцу. Я отлетел назад и выгнулся всем телом, словно яхтсмен, натягивающий тугой парус, затем мои пальцы разжались, я отпустил ручку и шлепнулся в мокрую грязь рядом с перепачканной помадой салфеткой. Грязь громко чмокнула, звук получился чрезвычайно выразительным, хотя и не очень приятным. Клемент вылез из машины и остановился надо мной, с грозным видом уперев кулаки в бедра. Он дышал громко и размеренно, как бегун, пытающийся восстановить дыхание. Я понял, что у меня есть ровно две секунды, чтобы сказать Клементу что-нибудь хорошее. Я предложил ему все деньги, которые были в моем бумажнике, а также в бумажнике Крабтри. Он отказался. Золотой зуб сверкнул, как вспышка молнии. Очевидно, Клемент принадлежал к тем людям, которые улыбаются только когда злятся. Я выдвинул еще одно предложение, на этот раз он протянул руку и рывком поднял меня на ноги. Посмотрев на грязь, где остался интересный отпечаток, напоминающий завиток на капители античной колонны, я потрусил к нашему автомобильчику, пытаясь по пути отлепить от задницы промокшие джинсы.
Крабтри опустил стекло. Он вопросительно вскинул брови и посмотрел на меня со своей обычной ухмылкой, однако его глаза оставались серьезными.
Я наклонился к приоткрытому окну.
— Ну? — спросил он.
Я сглотнул слюну, покосился на стоящего вдалеке Клемента, вытер о штаны перепачканные грязью ладони и сказал, что мне пришлось пообещать вышибале в обмен на информацию о нашем призраке.
— Об этом не может быть и речи, — заявил Крабтри и без малейших колебаний вытащил из кармана пиджака маленький пузырек с лекарством. — Итак, он знает Вернона? Кто он? — спросил Крабтри, вкладывая пузырек в мою грязную ладонь.
— Сейчас узнаем.
— Питерсон Уолкер. — Клемент небрежно засунул пузырек в задний карман джинсов. — Люди называют его Пит Муха. Бывший боксер.
Это было похоже на правду. Среди подозрительных знакомых Счастливчика Блэкмора имелось немало костоломов.
— Муха, — догадался я, — легкий вес?
Клемент пожал плечами:
— Скорее блоха. Сейчас работает в магазине спортивных товаров, где-то в центре города, Вторая, Третья авеню. Название не помню, что-то на букву «к».
— А по воскресеньям они открыты?
— Эй, приятель, я что, похож на справочник «Желтые страницы»?
— Извини. — Я повернулся, собираясь уходить. — Спасибо.
— Никак надеешься заполучить назад свою машину? — неожиданно дружелюбным тоном сказал Клемент. Я замер. — Давай, попробуй, если хочешь, чтобы тебе прострелили башку. — Похоже, мысль о моей простреленной башке пробудила в нем легкий интерес. — Муха несколько месяцев разыскивал этот автомобиль. Говорил, что раньше он принадлежал его брату.
— А что случилось с его братом?
— Ему прострелили башку. — Клемент склонил набок свою здоровенную голову и лениво поскреб шею. — Двое парней из Моргантауна. Там у них были какие-то дела, связанные с лошадьми. Я слышал, что на самом деле они собирались убить Муху.
— А, да-да, я тоже что-то такое слышал. — Клемент смерил меня подозрительным взглядом, явно не веря в мою осведомленность. — Значит, Пит Уолкер крутой парень? Наверное, и пистолет есть?
— Есть. Симпатичная игрушка, девятый калибр.
— Ха, тебе ли не знать, — сказал я, имея в виду репутацию Клемента как непревзойденного специалиста по разоружению крутых парней.
— Боксеру вовсе не обязательно иметь пистолет, — мудро заметил Клемент, прежде чем захлопнуть дверцу машины.
— Потрясающе, — воскликнул Крабтри, когда я рассказал ему о том, что мне удалось выяснить. Его ядовитая ухмылка сменилась довольной улыбкой. — Все же верно мы с тобой его просчитали.
— Ага. Только с видом спорта ошиблись.
— Однако приятно сознавать, что мы еще на что-то годимся.
— Приятно, — согласился я. Мы мчались по улицам Хилла, направляясь в центр города. В отличие от сияющего Крабтри, которого просто распирало от энергии, как человека, неожиданно нашедшего решение всех своих проблем, я чувствовал себя грязным, разбитым и усталым, моим единственным желанием было свернуть хорошую сигарету. Мне казалось, что даже на расстоянии я могу уловить чудесный запах, который исходит от маленького пакетика с травкой, лежащего в бардачке «гэлекси».
— Что случилось? — спросил Крабтри.
— Ничего. А что?
— Ты вздохнул.
— Вздохнул? Просто подумал, приятно было бы сознавать, что и я еще на что-то гожусь.
— Например?
Я обеими руками приподнял увесистую рукопись.
— Например, что я все еще умею писать романы. Ха-ха-ха.
Крабтри кивнул и растянул губы в улыбке, означавшей, что ему понравилась моя маленькая шутка. Мы приблизились к перекрестку. На светофоре горел красный свет. Крабтри притормозил, но свет тут же сменился на зеленый, и он снова рванул вперед. В салоне машины пахло пылью и влажной землей. Мы сидели в крошечном автомобильчике Ханны Грин и молчали. Мы не разговаривали о «Вундеркиндах».
— Что, все настолько плохо? — спросил я.
— О, нет! Там есть потрясающие места, — сказал Крабтри. — Правда, Трипп, масса великолепных сцен.
— Черт… О боже.
— Послушай, Трипп…
— Пожалуйста, Терри, избавь меня от редакторских нравоучений, ладно? — Я склонил голову и уткнулся лбом в крышку бардачка. С минуту я смотрел на «Вундеркиндов», нависнув над рукописью, словно мост, перекинутый над извилистой мутной рекой. — Просто скажи, что ты думаешь. Только честно.
— Трипп… — начал он и осекся, соображая, как бы помягче выстроить фразу.
— Нет. — Я выпрямился — слишком резко, так что кровь отлила от головы и перед глазами поплыли радужные круги. Испугавшись, что со мной случится один из моих приступов, я заговорил — слишком быстро, надеясь заглушить словами бешеный стук сердца и звон в ушах. — Нет, я передумал. Не надо, ничего не говори. Вернее, давай говорить начистоту. Потому что мне надоело врать! Да, я признаю — книга не готова. Тебе это хотелось услышать? Пожалуйста. Да, я работаю над ней семь лет, и мне понадобится еще семь лет, чтобы закончить ее. Это все, что я знаю. Но также я знаю, что все равно закончу ее. Понятно? Я закончу роман.
— Конечно. Конечно, закончишь.
— И, возможно, моя книга пока далека от совершенства. Да, я понимаю: местами текст плывет, естественно, многое придется переделать… Но все равно — это великая книга, она… большая, глубокая и… и если хочешь, мой роман — это философская эпопея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109