Я позвоню.
На ней была черная короткая юбка, черные замшевые туфли и белая блузка. Когда она, повернувшись на каблуках, стала удаляться, мне бросилась в глаза ее загорелая шея над белоснежным воротником. И я вспомнил, что когда-то прикасался к бархату этой шеи, как раньше пробегал пальцами по бархату в кабинете отца.
* * *
К горлу подступил комок, и я заставил себя вернуться в банальную деловую атмосферу конференц-зала. Все присутствующие почему-то испытующе смотрели на Шкоду.
– Ну и где оно? – спросил Смерть.
– Минуту назад лежало прямо здесь, – оправдывался Шкода. В панике он задел стопку бумаг, лежавших перед ним, так что часть их слетела со стола и красиво спланировала на пол. Нагибаясь за ними, он стукнулся головой о кресло Глада. Шкода принялся собирать документы и заметил лист, который спикировал к Войне.
– Вот оно. – Он медленно и чинно распрямил бумажку. – Послание Шефа гласит: «До меня дошли сведения о том, что некоторые агенты позволяют себе вмешиваться в стандартную процедуру реализации смерти. Настоятельно рекомендую этим агентам освежить в памяти условие контракта с Агентством, в котором четко оговорено, что любые импровизации категорически запрещены, любые отклонения от установленного порядка влекут за собой наказание в виде строгого выговора и чреваты последующей отставкой. Агенты, соответствуйте своей высокой миссии».
Он взглянул на Смерть и ухмыльнулся.
– Благодарю.
В зале воцарилась неловкая тишина. Смерть прикусил нижнюю губу и впал в глубокую меланхолию. Затем, словно отгоняя от себя мысли о замечании Шефа, продолжил с напускной веселостью:
– А теперь переходим к дополнительным вопросам. Я подготовил требования на заказ новых костюмов, оборудования и расходных материалов и уже передал их на подпись Шефу. – Он снова пожевал губу. – Да, и новое расписание на следующие четыре дня лежит в офисе на столе у каждого. Будут еще вопросы?
Напряженное молчание в ответ.
– Тогда объявляю собрание закрытым и напоминаю, что в следующий раз мы собираемся в субботу на том же месте и в то же время.
И десяти секунд не прошло, как всех агентов со всеми документами будто ветром сдуло из зала, и в пустой комнате остался лишь я один.
На хвосте
За время, прошедшее между нашей второй встречей с Эми и ее звонком, мне удалось раскопать подноготную Ральфа.
Две недели все дни мои были посвящены расследованию, а ночи – слежке за Ральфом. Эми сообщила номер его «мерседеса» и место обычной парковки. Этим местом оказалась дорогая охраняемая стоянка, расположенная ниже площади с автостанцией. Из своего подержанного «моррис-майнора» я наблюдал за отметину на капоте, на каждое пятнышко в безупречном кожаном салоне, отмечал любое повреждение солнечного аккумулятора на крыше или изменение балансировки колес. Нудная работа. То он съездил за пиццей, то к приятелю, то в супермаркет, откуда вышел с коробкой крекеров «Ритц». Ни то, ни другое, ни третье при всем желании нельзя было назвать уголовным преступлением. Один раз он взял в прокате вместе с «Долгой страстной пятницей» несколько порнушек да нанес визит своей любовнице на дом-баржу, стоявшую в канале, – удачный материал для компромата, но для шантажа маловато.
И вот на девятый вечер, незадолго до полуночи, произошло именно то, чего я ждал.
Ральф спускался по лестнице, сунув руки в карманы джинсов и насвистывая какую-то мелодию, да так скверно, что не узнать ее было невозможно. Перед тем, как открыть свой «мерседес», он внимательно огляделся, включил зажигание и врубил на полную катушку магнитолу.
Я тронулся за ним, лишь когда он съехал с пандуса стоянки. И когда он пересекал по мосту канал, направляясь к вокзалу, я сел ему на хвост, пристроившись на безопасном расстоянии. В зеркало заднего вида он глянул только раз, когда остановился на красный свет, но я столько лет прожил невидимкой, что не вызвал у него ни малейшего подозрения. Недалеко от виадука вокзала он свернул налево, на неосвещенную боковую дорогу. Потом углубился в промышленную зону и проехал вдоль ряда одноэтажных складов. Выключив фары, я двигался в густой тени железнодорожной насыпи и старался попадать прямо в следы его шин.
Он проехал еще с полмили и припарковался перед складом, который от остальных отличала огромная красная цифра «9» над входом. Я в тот же миг заглушил двигатель и весь обратился в слух. Как только Ральф вылез из машины, я заметил слева от склада еще один автомобиль – «лендровер» с девизом на боку: «ЛОНДОНСКИЙ ЗООПАРК – ОХРАНА ПРИРОДЫ В ДЕЙСТВИИ». Мощная волна адреналина прояснила мою голову, вторая волна обострила чувства и напрягла каждый мускул. Мне как-то не верилось, что здесь будет проходить форум по защите животных.
Я подхватил с заднего сиденья камеру, телеобъектив и диктофон и вылез из машины. Стоял сухой и холодный осенний вечер, на ясном небе сияла полная луна. Студеный воздух после шести часов непрерывного сидения в машине казался более чем бодрящим. Здесь, если не учитывать далекий гул автострады, царила зловещая тишина – как в городе с привидениями. Я энергично пробежался вдоль насыпи и в один миг пересек дорогу к складу, молясь, чтобы Ральф не торопился, чем бы он там ни занимался. Беспокоился я напрасно: в деле спешить он не любил.
Склад напоминал ангар для небольшого самолета – красное кирпичное здание с наклонной крышей из рифленого железа. Единственный вход – массивная стальная дверь с пластиковой табличкой. Но я не собирался входить и начинать фотографировать. Еще из машины я заметил под крышей три больших окна, и после небольшой разведки обнаружил на задней стене пожарную лестницу. Она начиналась на высоте восьми футов и доходила до верха. Я подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину, медленно подтянулся и полез вверх. Холодный металл обжигал пальцы, вокруг лица клубился пар от дыхания.
Наклон крыши, к моему облегчению, оказался не очень крутым. На высоте я никогда не чувствовал себя комфортно, и, хотя карниз находился всего в тридцати футах от земли, мысль о том, что я могу свалиться, приводила меня в ужас. Мне стало значительно лучше, когда я совершил рискованный маневр, перебравшись с верхней ступени лестницы на конек крыши, и нащупал под собой прочную ребристую сталь. Медленно и крайне осторожно, опасаясь, что крыша вот-вот провалится, я пополз на животе к ближайшему окну.
В тот момент, когда я заглянул внутрь, по насыпи гулко прокатился поезд. Я вздрогнул от неожиданности, сполз на пару футов вниз и чуть не выронил камеру. Приподняв голову, я увидел семь вагонов – мелькающие полосы желтых огней посреди ночной мглы.
Моей задачей было добыть улики, а не изучать мотивы. Я не знал, зачем Ральф приехал на этот заброшенный склад, не знал ни имени его компаньона, ни какого рода отношения их связывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
На ней была черная короткая юбка, черные замшевые туфли и белая блузка. Когда она, повернувшись на каблуках, стала удаляться, мне бросилась в глаза ее загорелая шея над белоснежным воротником. И я вспомнил, что когда-то прикасался к бархату этой шеи, как раньше пробегал пальцами по бархату в кабинете отца.
* * *
К горлу подступил комок, и я заставил себя вернуться в банальную деловую атмосферу конференц-зала. Все присутствующие почему-то испытующе смотрели на Шкоду.
– Ну и где оно? – спросил Смерть.
– Минуту назад лежало прямо здесь, – оправдывался Шкода. В панике он задел стопку бумаг, лежавших перед ним, так что часть их слетела со стола и красиво спланировала на пол. Нагибаясь за ними, он стукнулся головой о кресло Глада. Шкода принялся собирать документы и заметил лист, который спикировал к Войне.
– Вот оно. – Он медленно и чинно распрямил бумажку. – Послание Шефа гласит: «До меня дошли сведения о том, что некоторые агенты позволяют себе вмешиваться в стандартную процедуру реализации смерти. Настоятельно рекомендую этим агентам освежить в памяти условие контракта с Агентством, в котором четко оговорено, что любые импровизации категорически запрещены, любые отклонения от установленного порядка влекут за собой наказание в виде строгого выговора и чреваты последующей отставкой. Агенты, соответствуйте своей высокой миссии».
Он взглянул на Смерть и ухмыльнулся.
– Благодарю.
В зале воцарилась неловкая тишина. Смерть прикусил нижнюю губу и впал в глубокую меланхолию. Затем, словно отгоняя от себя мысли о замечании Шефа, продолжил с напускной веселостью:
– А теперь переходим к дополнительным вопросам. Я подготовил требования на заказ новых костюмов, оборудования и расходных материалов и уже передал их на подпись Шефу. – Он снова пожевал губу. – Да, и новое расписание на следующие четыре дня лежит в офисе на столе у каждого. Будут еще вопросы?
Напряженное молчание в ответ.
– Тогда объявляю собрание закрытым и напоминаю, что в следующий раз мы собираемся в субботу на том же месте и в то же время.
И десяти секунд не прошло, как всех агентов со всеми документами будто ветром сдуло из зала, и в пустой комнате остался лишь я один.
На хвосте
За время, прошедшее между нашей второй встречей с Эми и ее звонком, мне удалось раскопать подноготную Ральфа.
Две недели все дни мои были посвящены расследованию, а ночи – слежке за Ральфом. Эми сообщила номер его «мерседеса» и место обычной парковки. Этим местом оказалась дорогая охраняемая стоянка, расположенная ниже площади с автостанцией. Из своего подержанного «моррис-майнора» я наблюдал за отметину на капоте, на каждое пятнышко в безупречном кожаном салоне, отмечал любое повреждение солнечного аккумулятора на крыше или изменение балансировки колес. Нудная работа. То он съездил за пиццей, то к приятелю, то в супермаркет, откуда вышел с коробкой крекеров «Ритц». Ни то, ни другое, ни третье при всем желании нельзя было назвать уголовным преступлением. Один раз он взял в прокате вместе с «Долгой страстной пятницей» несколько порнушек да нанес визит своей любовнице на дом-баржу, стоявшую в канале, – удачный материал для компромата, но для шантажа маловато.
И вот на девятый вечер, незадолго до полуночи, произошло именно то, чего я ждал.
Ральф спускался по лестнице, сунув руки в карманы джинсов и насвистывая какую-то мелодию, да так скверно, что не узнать ее было невозможно. Перед тем, как открыть свой «мерседес», он внимательно огляделся, включил зажигание и врубил на полную катушку магнитолу.
Я тронулся за ним, лишь когда он съехал с пандуса стоянки. И когда он пересекал по мосту канал, направляясь к вокзалу, я сел ему на хвост, пристроившись на безопасном расстоянии. В зеркало заднего вида он глянул только раз, когда остановился на красный свет, но я столько лет прожил невидимкой, что не вызвал у него ни малейшего подозрения. Недалеко от виадука вокзала он свернул налево, на неосвещенную боковую дорогу. Потом углубился в промышленную зону и проехал вдоль ряда одноэтажных складов. Выключив фары, я двигался в густой тени железнодорожной насыпи и старался попадать прямо в следы его шин.
Он проехал еще с полмили и припарковался перед складом, который от остальных отличала огромная красная цифра «9» над входом. Я в тот же миг заглушил двигатель и весь обратился в слух. Как только Ральф вылез из машины, я заметил слева от склада еще один автомобиль – «лендровер» с девизом на боку: «ЛОНДОНСКИЙ ЗООПАРК – ОХРАНА ПРИРОДЫ В ДЕЙСТВИИ». Мощная волна адреналина прояснила мою голову, вторая волна обострила чувства и напрягла каждый мускул. Мне как-то не верилось, что здесь будет проходить форум по защите животных.
Я подхватил с заднего сиденья камеру, телеобъектив и диктофон и вылез из машины. Стоял сухой и холодный осенний вечер, на ясном небе сияла полная луна. Студеный воздух после шести часов непрерывного сидения в машине казался более чем бодрящим. Здесь, если не учитывать далекий гул автострады, царила зловещая тишина – как в городе с привидениями. Я энергично пробежался вдоль насыпи и в один миг пересек дорогу к складу, молясь, чтобы Ральф не торопился, чем бы он там ни занимался. Беспокоился я напрасно: в деле спешить он не любил.
Склад напоминал ангар для небольшого самолета – красное кирпичное здание с наклонной крышей из рифленого железа. Единственный вход – массивная стальная дверь с пластиковой табличкой. Но я не собирался входить и начинать фотографировать. Еще из машины я заметил под крышей три больших окна, и после небольшой разведки обнаружил на задней стене пожарную лестницу. Она начиналась на высоте восьми футов и доходила до верха. Я подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину, медленно подтянулся и полез вверх. Холодный металл обжигал пальцы, вокруг лица клубился пар от дыхания.
Наклон крыши, к моему облегчению, оказался не очень крутым. На высоте я никогда не чувствовал себя комфортно, и, хотя карниз находился всего в тридцати футах от земли, мысль о том, что я могу свалиться, приводила меня в ужас. Мне стало значительно лучше, когда я совершил рискованный маневр, перебравшись с верхней ступени лестницы на конек крыши, и нащупал под собой прочную ребристую сталь. Медленно и крайне осторожно, опасаясь, что крыша вот-вот провалится, я пополз на животе к ближайшему окну.
В тот момент, когда я заглянул внутрь, по насыпи гулко прокатился поезд. Я вздрогнул от неожиданности, сполз на пару футов вниз и чуть не выронил камеру. Приподняв голову, я увидел семь вагонов – мелькающие полосы желтых огней посреди ночной мглы.
Моей задачей было добыть улики, а не изучать мотивы. Я не знал, зачем Ральф приехал на этот заброшенный склад, не знал ни имени его компаньона, ни какого рода отношения их связывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65