– Энни ободряюще сжала руку девочки. – Когда я поднималась, он зашел поздороваться с твоей бабушкой.
На лице Джессики появилась гримаса.
– Ох!
Очевидно, напряженные отношения, существовавшие между Руфусом и Селией, ни для кого не были тайной, даже для девочки.
– Постарайся немного поспать, – подбодрила ее Энни. – Тогда за обедом тебя не будет клонить в сон.
Как бы ей хотелось спуститься к себе и проспать весь обед: трапеза, с приездом Руфуса Даймонда, обещала быть весьма неспокойной.
– Энни!
Она резко обернулась, когда услышала свое имя. Румянец прилил к ее щекам – она увидела Энтони, торопливо направляющегося к ней. Ее сердце от волнения забилось быстрее.
– Боже мой, прости меня за сегодняшнее, – взволнованно произнес Энтони, подойдя к ней. Его белокурые волосы были немного растрепаны ветром, а в небесно-голубых глазах светилась тревога. – Давина решила, что ей срочно надо съездить в город, и мне из-за плохой погоды пришлось везти ее. – Он довольно похоже изобразил манеру своей невесты говорить слегка задыхаясь. – Надеюсь, ты не долго ждала меня на молу, – извиняющимся тоном произнес он, взяв ее руку в свою.
Вновь Энни была очарована синевой его глаз. Ноги вдруг подкосились, и ее рука, встретившись с его, задрожала.
Как Руфус Даймонд догадался, что именно его брата она поджидает на молу? И что еще важнее: как ему стало известно, что между ней и Энтони завязался роман?
Энни потянуло к Энтони сразу же, стоило ей только его увидеть: несколько недель назад он приезжал сюда погостить. Слишком поздно она поняла, что он помолвлен с другой; и для него практически невозможно порвать эту помолвку.
– Не очень долго, – ответила она, хотя и прождала его до появления Руфуса Даймонда чуть ли не час. От близости Энтони ее голос сделался прерывистым.
– Мне действительно жаль. – Энтони, улыбаясь, пожал ей руку. – Я знаю, нам надо поговорить; у тебя, должно быть, есть вопросы, которые ты хочешь задать мне.
И вновь Энни почувствовала волнение, когда подумала о том, что, возможно, сейчас он скажет, какие чувства питает к ней. Интересно, а поцелует ли он на этот раз, как тогда в воскресенье.
Его матушка и Давина тем утром отправились на пару часов проведать живущих по соседству друзей, а Энтони остался дома, сославшись на то, что ему надо подготовить кое-какие бумаги для одного важного дела. Позже он сказал ей, что надеялся на случай, который даст ему возможность побыть с Энни наедине.
В некотором роде то, что он остался в воскресенье дома, было удачей, потому что он помог ей позаботиться о Джессике, когда та упала с лошади: отвез их в больницу, чтобы девочке сделали рентгеновский снимок лодыжки, а потом, когда они вернулись, отнес маленькую страдалицу в ее спальню и сидел с ними, пока Джессика не заснула.
Тогда-то он и поцеловал ее. Энни была ошеломлена. Она пришла в восторг. Ведь чувствам, которые она прятала в своей душе долгие недели, был дан ответ.
Но это был лишь краткий миг счастья. Позже, узнав, что Энтони обручен и должен жениться на другой женщине, Энни почувствовала себя опустошенной.
Он объяснил, что больше не любит Давину, однако у него нет никакой возможности сейчас сказать ей об этом, ведь отец Давины является старшим партнером в юридической фирме, на которую работает Энтони.
Оправдать выбор Энтони Энни могла, однако она не знала, какая ей в этой ситуации уготована судьба.
– Неважно, – сказала Энни, все еще ощущая неловкость оттого, что он обручен с Давиной. – Я…твой брат дома, – безжизненно выдохнула она. Доведется ли ей еще когда-нибудь встречаться с Энтони? Ее по-прежнему грызло сомнение, останется ли она работать в доме после сегодняшней встречи с Руфусом.
Слова Энни электрическим ударом обожгли Энтони. Он вдруг отступил назад и выпустил ее руку.
– Руфус вернулся?
– Он внизу, вместе с вашей матушкой, – утвердительно кивнула Энни, чувствуя себя совершенно несчастной из-за возвращения того, другого мужчины. Фактически единственным существом, кто был рад видеть его, была Джессика. – Меня удивляет, что ты не встретил брата, когда поднимался наверх, или не услышал его, – тихо добавила она. Руфус Даймонд выразил свое неудовольствие по поводу появления у Джессики новой гувернантки весьма громогласно!
Энтони по-прежнему хмурился.
– Я сразу поднялся к тебе наверх. Ты не знаешь, сколько он здесь пробудет?
– Он только что приехал, – удрученно ответила она.
– В прошлый раз, по-моему, он не провел с Джессикой и двадцати четырех часов. Отец называется! – презрительно сказал Энтони и тут же спросил: – А ты его уже видела? Разговаривала с ним? Судя по твоей реакции, да.
Энни облизала сухие губы.
– Он, кажется, не… слишком рад уходу Маргарет.
Светлые брови Энтони поползли вверх.
– Интересно, почему? Гувернантка – это только гувернантка… ох, не ты, конечно, любимая, – тут же извинился он, поскольку на ее лице появилось ошарашенное выражение. – Я просто удивлен тем, что Руфус вообще смог отличить одну гувернантку от другой.
Ну что ж, на этот раз он, по-видимому, определенно усмотрел разницу. Впрочем, Энтони ошеломил Энни своей нежностью: неужели он в самом деле любит ее?
– Маргарет была блондинкой. Энни рыжеволосая, – послышался знакомый голос. – Полагаю, даже я сумел бы отличить их, – с сарказмом закончил Руфус Даймонд, проходящий по коридору.
Энни опять поразило то, что между двумя братьями не было и капли сходства: Руфус был выше брата по крайней мере на пару дюймов. Его темные и длинные волосы были растрепаны, тогда как над копной белокурых волос Энтони поработала опытная рука парикмахера. Да и в одежде их вкусы явно не совпадали: Руфус предпочитал джинсы, а Энтони носил сшитые на заказ брюки. Их обоих можно назвать красавцами… но сколь разительна эта красота. У Энтони была этакая юношеская красивость, а черты Руфуса Даймонда отличались еще и выразительностью.
Если Руфус слышал это замечание, уж наверняка он услышал, как брат назвал Энни своей любимой.
Темно-синие, устремленные на нее глаза холодно, оценивающе сузились, и Руфус перевел взгляд на брата.
– Давина ломает голову, куда ты подевался, – язвительно произнес он. – Я сказал ей, что стоит только оглядеться в поисках какой-нибудь девушки с хорошеньким личиком, и она, без всякого сомнения, отыщет тебя возле нее! И был прав, – тихо добавил он, и вновь его задумчивый взгляд обволок Энни.
Она почувствовала, как вспыхнули ярким румянцем щеки. И вовсе не оттого, что этот мужчина назвал ее хорошенькой. Почему Руфус так презрительно к ней относится? Он ведь даже не знает ее! Впрочем, по тому, как он говорит с ней, по тому, как он отзывается о ней, видно, что он не собирается дать себе время узнать ее лучше.
– Я просто спрашивала у Энтони, намерены ли вы подняться к Джессике, – едко ответила она ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
На лице Джессики появилась гримаса.
– Ох!
Очевидно, напряженные отношения, существовавшие между Руфусом и Селией, ни для кого не были тайной, даже для девочки.
– Постарайся немного поспать, – подбодрила ее Энни. – Тогда за обедом тебя не будет клонить в сон.
Как бы ей хотелось спуститься к себе и проспать весь обед: трапеза, с приездом Руфуса Даймонда, обещала быть весьма неспокойной.
– Энни!
Она резко обернулась, когда услышала свое имя. Румянец прилил к ее щекам – она увидела Энтони, торопливо направляющегося к ней. Ее сердце от волнения забилось быстрее.
– Боже мой, прости меня за сегодняшнее, – взволнованно произнес Энтони, подойдя к ней. Его белокурые волосы были немного растрепаны ветром, а в небесно-голубых глазах светилась тревога. – Давина решила, что ей срочно надо съездить в город, и мне из-за плохой погоды пришлось везти ее. – Он довольно похоже изобразил манеру своей невесты говорить слегка задыхаясь. – Надеюсь, ты не долго ждала меня на молу, – извиняющимся тоном произнес он, взяв ее руку в свою.
Вновь Энни была очарована синевой его глаз. Ноги вдруг подкосились, и ее рука, встретившись с его, задрожала.
Как Руфус Даймонд догадался, что именно его брата она поджидает на молу? И что еще важнее: как ему стало известно, что между ней и Энтони завязался роман?
Энни потянуло к Энтони сразу же, стоило ей только его увидеть: несколько недель назад он приезжал сюда погостить. Слишком поздно она поняла, что он помолвлен с другой; и для него практически невозможно порвать эту помолвку.
– Не очень долго, – ответила она, хотя и прождала его до появления Руфуса Даймонда чуть ли не час. От близости Энтони ее голос сделался прерывистым.
– Мне действительно жаль. – Энтони, улыбаясь, пожал ей руку. – Я знаю, нам надо поговорить; у тебя, должно быть, есть вопросы, которые ты хочешь задать мне.
И вновь Энни почувствовала волнение, когда подумала о том, что, возможно, сейчас он скажет, какие чувства питает к ней. Интересно, а поцелует ли он на этот раз, как тогда в воскресенье.
Его матушка и Давина тем утром отправились на пару часов проведать живущих по соседству друзей, а Энтони остался дома, сославшись на то, что ему надо подготовить кое-какие бумаги для одного важного дела. Позже он сказал ей, что надеялся на случай, который даст ему возможность побыть с Энни наедине.
В некотором роде то, что он остался в воскресенье дома, было удачей, потому что он помог ей позаботиться о Джессике, когда та упала с лошади: отвез их в больницу, чтобы девочке сделали рентгеновский снимок лодыжки, а потом, когда они вернулись, отнес маленькую страдалицу в ее спальню и сидел с ними, пока Джессика не заснула.
Тогда-то он и поцеловал ее. Энни была ошеломлена. Она пришла в восторг. Ведь чувствам, которые она прятала в своей душе долгие недели, был дан ответ.
Но это был лишь краткий миг счастья. Позже, узнав, что Энтони обручен и должен жениться на другой женщине, Энни почувствовала себя опустошенной.
Он объяснил, что больше не любит Давину, однако у него нет никакой возможности сейчас сказать ей об этом, ведь отец Давины является старшим партнером в юридической фирме, на которую работает Энтони.
Оправдать выбор Энтони Энни могла, однако она не знала, какая ей в этой ситуации уготована судьба.
– Неважно, – сказала Энни, все еще ощущая неловкость оттого, что он обручен с Давиной. – Я…твой брат дома, – безжизненно выдохнула она. Доведется ли ей еще когда-нибудь встречаться с Энтони? Ее по-прежнему грызло сомнение, останется ли она работать в доме после сегодняшней встречи с Руфусом.
Слова Энни электрическим ударом обожгли Энтони. Он вдруг отступил назад и выпустил ее руку.
– Руфус вернулся?
– Он внизу, вместе с вашей матушкой, – утвердительно кивнула Энни, чувствуя себя совершенно несчастной из-за возвращения того, другого мужчины. Фактически единственным существом, кто был рад видеть его, была Джессика. – Меня удивляет, что ты не встретил брата, когда поднимался наверх, или не услышал его, – тихо добавила она. Руфус Даймонд выразил свое неудовольствие по поводу появления у Джессики новой гувернантки весьма громогласно!
Энтони по-прежнему хмурился.
– Я сразу поднялся к тебе наверх. Ты не знаешь, сколько он здесь пробудет?
– Он только что приехал, – удрученно ответила она.
– В прошлый раз, по-моему, он не провел с Джессикой и двадцати четырех часов. Отец называется! – презрительно сказал Энтони и тут же спросил: – А ты его уже видела? Разговаривала с ним? Судя по твоей реакции, да.
Энни облизала сухие губы.
– Он, кажется, не… слишком рад уходу Маргарет.
Светлые брови Энтони поползли вверх.
– Интересно, почему? Гувернантка – это только гувернантка… ох, не ты, конечно, любимая, – тут же извинился он, поскольку на ее лице появилось ошарашенное выражение. – Я просто удивлен тем, что Руфус вообще смог отличить одну гувернантку от другой.
Ну что ж, на этот раз он, по-видимому, определенно усмотрел разницу. Впрочем, Энтони ошеломил Энни своей нежностью: неужели он в самом деле любит ее?
– Маргарет была блондинкой. Энни рыжеволосая, – послышался знакомый голос. – Полагаю, даже я сумел бы отличить их, – с сарказмом закончил Руфус Даймонд, проходящий по коридору.
Энни опять поразило то, что между двумя братьями не было и капли сходства: Руфус был выше брата по крайней мере на пару дюймов. Его темные и длинные волосы были растрепаны, тогда как над копной белокурых волос Энтони поработала опытная рука парикмахера. Да и в одежде их вкусы явно не совпадали: Руфус предпочитал джинсы, а Энтони носил сшитые на заказ брюки. Их обоих можно назвать красавцами… но сколь разительна эта красота. У Энтони была этакая юношеская красивость, а черты Руфуса Даймонда отличались еще и выразительностью.
Если Руфус слышал это замечание, уж наверняка он услышал, как брат назвал Энни своей любимой.
Темно-синие, устремленные на нее глаза холодно, оценивающе сузились, и Руфус перевел взгляд на брата.
– Давина ломает голову, куда ты подевался, – язвительно произнес он. – Я сказал ей, что стоит только оглядеться в поисках какой-нибудь девушки с хорошеньким личиком, и она, без всякого сомнения, отыщет тебя возле нее! И был прав, – тихо добавил он, и вновь его задумчивый взгляд обволок Энни.
Она почувствовала, как вспыхнули ярким румянцем щеки. И вовсе не оттого, что этот мужчина назвал ее хорошенькой. Почему Руфус так презрительно к ней относится? Он ведь даже не знает ее! Впрочем, по тому, как он говорит с ней, по тому, как он отзывается о ней, видно, что он не собирается дать себе время узнать ее лучше.
– Я просто спрашивала у Энтони, намерены ли вы подняться к Джессике, – едко ответила она ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37