«Зачем только я отпустил тебя! Вопиющая безответственность! Ты что, не знал, куда едешь, Разак? Чего ради тебя туда понесло?» – Разак почувствовал себя нашкодившим подростком. – «Хорошо еще, он застрахован, а страховку, поверь мне, добыть очень нелегко, если ты палестинец».
– Вы рассказали ему о том, что мы узнали?
Разак покачал головой, прижал палец к губам, кивнув в сторону Акбара, и за рукав потянул Бартона к дальней стене усыпальницы.
– Думаю, он еще не готов это услышать, – прошептал он.
В эту ночь Разак почти не спал, размышляя, кто же мог подослать снайпера. Единственное, что приходило в голову: Шин Бет подчищает хвосты. В этом случае весьма велика вероятность того, что они с Бартоном могут разделить судьбу Тахима, если не поторопятся найти ответы.
– Помните наш уговор: мы никому не должны рассказывать ни о том, что слышали вчера, ни о том, что с нами случилось. Поскольку неизвестно, каковы будут последствия.
Бартон кивнул. Разак отпустил его рукав и сменил тему.
– Так зачем мы с вами опять здесь?
Археолог собрался с мыслями.
– Вчера я уже говорил, что посидел и хорошенько подумал над «концептом» этой усыпальницы. И кое-какие факты у меня просто не стыкуются. – Бартон вышел в центр помещения, взгляд его заскользил по стенам. – У меня из головы не выходит Иосиф Аримафейский, его положение в обществе, власть и деньги. И беспокоит меня то, что в его склепе я не нахожу многих признаков, которые, по идее, должен был найти в усыпальнице богатой семьи.
– Например?
– Прежде всего, изысканности. Здесь нет ничего, что говорило бы о знатности или богатстве. Простая крипта из камня – ни орнамента на стенах, ни пилястров, ни фресок, ни мозаик… Ни-че-го.
Разак склонил голову, подавляя нетерпение. Для мусульманина в том, что говорил археолог, не было ничего удивительного.
– Может, Иосиф был человеком скромным?
– Может быть. Но помните, я рассказывал вам, что тело на двенадцать месяцев оставляли разлагаться, прежде чем клали в оссуарий?
– Такое не забудешь, – кивнул Разак. – Но при чем здесь это?
– Поверьте мне, очень даже при чем. В древних иудейских склепах всегда отыщется по меньшей мере одна маленькая ниша, называемая локулус, – короткий такой тупичок метра два глубиной, куда и помещали тело. – Бартон вспомнил гробницу, которую показал ему отец Деметриос в скале под храмом Гроба Господня.
Разак тоже оглядел стены.
– Не вижу такого.
– Вот! – Бартон воздел палец к небу. – Потому-то мне и непонятен «концепт» этой гробницы. Для закладки и содержания десяти оссуариев нужно сделать много ходок сюда и отсюда. По самому скромному подсчету, требуется одно посещение, чтобы оставить здесь тело усопшего члена семьи, второе – для проведения священных обрядов тахары и, наконец, последнее – чтобы переложить очищенные от греха кости в оссуарий. Получается как минимум три визита на одно тело.
– Согласен.
– Когда я на днях обследовал эти останки, – Бартон показал на оссуарий, – у меня сложилось впечатление, будто вся семья умерла в один день.
– Почему вы так решили? – Разак выгнул бровь.
– Я, конечно же, не эксперт в области судебно-медицинской антропологии. Но кости скелетов выглядят как групповое фото из семейного альбома. – Он перевел взгляд на ряд из девяти оссуариев. – Разница в возрасте соответствует вполне нормальному развитию: старый отец, мать чуть помоложе и дети, ни один из которых не был старше тридцати лет. По идее, члены большой семьи должны уходить из жизни, так сказать, по более случайной схеме, и по крайней мере, некоторые из детей доживают до преклонных лет.
– Да, странно.
– Не то слово. – Бартон обвел взглядом помещение. – А вход вы здесь видите?
Разак тоже внимательно огляделся: всюду, кроме одной стены, плотная земля.
– Похоже, единственным входом и выходом был проем, который закрывала кирпичная стена. – Он показал на брешь от взрыва.
– Вот-вот. А теперь взгляните сюда. – Направившись мимо пролома, он жестом велел Разаку следовать за ним. – Видите? – Бартон развел руки в стороны, демонстрируя толщину стены. – Почти полметра. Теперь смотрите: почему эти кирпичи, – он похлопал ладонью по кирпичам со своей стороны стены, – одного сорта с этими? – Он шлепнул по стене со стороны мечети. Затем Бартон вытянул руку в сторону похожей на пещеру комнаты со сводчатым потолком, и Разак проследил за его рукой взглядом. – И из такого же кирпича выложено все помещение. Совпадение? Боюсь, что нет.
До Разака начало доходить.
– Погодите-ка. – Немного наклонившись, он подошел ближе и тщательно осмотрел дыру в стене по внутреннему периметру. – Вы хотите сказать, что обе стороны стены были возведены одновременно?
– Вот именно. Дабы скрыть крипту от этого помещения, – он указал в сторону мечети Марвани, – на начальном этапе строительства мечети. Посмотрите на проход, который вел в усыпальницу до того, как была возведена стена. – Археолог отошел назад и развел руками, чтобы подчеркнуть ширину выбитого в коренной породе входа, позже заделанного кирпичами.
Разак взглянул на англичанина, пытаясь понять, что тот хочет ему втолковать. Вновь повернувшись к пролому, он осмотрел пространство, которое заполняла кирпичная стена. Бесспорно, оно было широким, но не более чем в два раза шире стандартного дверного проема.
– И что, по-вашему, это означает?
– А означает это, причем весьма определенно, что наши воры здесь не первые незваные гости. Я считаю, что помещение это изначально не планировалось как усыпальница.
Мусульманин непонимающе уставился на него.
– Это был подвал, специально построенный как тайное убежище, – пояснил Бартон. – Может, его строительство имеет какое-то отношение к Соломоновым конюшням. Но я, кажется, знаю, кто приложил к этому руку.
Мысленным взором он увидел наскальные надписи на стене над плотной фигурой отца Деметриоса – образ, который помог ему сформулировать свою новую теорию.
Разак напряженно размышлял над словами Бартона, припоминая все то, что ему было известно об истории этого места. Первым в голову приходило упоминание о том, что за несколько веков до строительства на этом месте мечети Марвани здесь располагались конюшни. А конюшни предположительно были построены… Внезапно его лицо расслабилось.
– Тамплиеры?
Бартон улыбнулся и многозначительно покачал головой.
– Совершенно верно! Это, конечно, смелое предположение, но большинство археологов именно им приписывают строительство Соломоновых конюшен. Насколько хорошо вы знакомы с историей тамплиеров?
Не опасаясь быть втянутым в долгий исторический экскурс, Разак поведал ему то, что знал из внушительного объема прочитанного на эту тему.
«В конце концов, – подумал он, – чтобы постичь суть современного противостояния Востока и Запада, надо всего лишь раскрыть книгу по истории».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Вы рассказали ему о том, что мы узнали?
Разак покачал головой, прижал палец к губам, кивнув в сторону Акбара, и за рукав потянул Бартона к дальней стене усыпальницы.
– Думаю, он еще не готов это услышать, – прошептал он.
В эту ночь Разак почти не спал, размышляя, кто же мог подослать снайпера. Единственное, что приходило в голову: Шин Бет подчищает хвосты. В этом случае весьма велика вероятность того, что они с Бартоном могут разделить судьбу Тахима, если не поторопятся найти ответы.
– Помните наш уговор: мы никому не должны рассказывать ни о том, что слышали вчера, ни о том, что с нами случилось. Поскольку неизвестно, каковы будут последствия.
Бартон кивнул. Разак отпустил его рукав и сменил тему.
– Так зачем мы с вами опять здесь?
Археолог собрался с мыслями.
– Вчера я уже говорил, что посидел и хорошенько подумал над «концептом» этой усыпальницы. И кое-какие факты у меня просто не стыкуются. – Бартон вышел в центр помещения, взгляд его заскользил по стенам. – У меня из головы не выходит Иосиф Аримафейский, его положение в обществе, власть и деньги. И беспокоит меня то, что в его склепе я не нахожу многих признаков, которые, по идее, должен был найти в усыпальнице богатой семьи.
– Например?
– Прежде всего, изысканности. Здесь нет ничего, что говорило бы о знатности или богатстве. Простая крипта из камня – ни орнамента на стенах, ни пилястров, ни фресок, ни мозаик… Ни-че-го.
Разак склонил голову, подавляя нетерпение. Для мусульманина в том, что говорил археолог, не было ничего удивительного.
– Может, Иосиф был человеком скромным?
– Может быть. Но помните, я рассказывал вам, что тело на двенадцать месяцев оставляли разлагаться, прежде чем клали в оссуарий?
– Такое не забудешь, – кивнул Разак. – Но при чем здесь это?
– Поверьте мне, очень даже при чем. В древних иудейских склепах всегда отыщется по меньшей мере одна маленькая ниша, называемая локулус, – короткий такой тупичок метра два глубиной, куда и помещали тело. – Бартон вспомнил гробницу, которую показал ему отец Деметриос в скале под храмом Гроба Господня.
Разак тоже оглядел стены.
– Не вижу такого.
– Вот! – Бартон воздел палец к небу. – Потому-то мне и непонятен «концепт» этой гробницы. Для закладки и содержания десяти оссуариев нужно сделать много ходок сюда и отсюда. По самому скромному подсчету, требуется одно посещение, чтобы оставить здесь тело усопшего члена семьи, второе – для проведения священных обрядов тахары и, наконец, последнее – чтобы переложить очищенные от греха кости в оссуарий. Получается как минимум три визита на одно тело.
– Согласен.
– Когда я на днях обследовал эти останки, – Бартон показал на оссуарий, – у меня сложилось впечатление, будто вся семья умерла в один день.
– Почему вы так решили? – Разак выгнул бровь.
– Я, конечно же, не эксперт в области судебно-медицинской антропологии. Но кости скелетов выглядят как групповое фото из семейного альбома. – Он перевел взгляд на ряд из девяти оссуариев. – Разница в возрасте соответствует вполне нормальному развитию: старый отец, мать чуть помоложе и дети, ни один из которых не был старше тридцати лет. По идее, члены большой семьи должны уходить из жизни, так сказать, по более случайной схеме, и по крайней мере, некоторые из детей доживают до преклонных лет.
– Да, странно.
– Не то слово. – Бартон обвел взглядом помещение. – А вход вы здесь видите?
Разак тоже внимательно огляделся: всюду, кроме одной стены, плотная земля.
– Похоже, единственным входом и выходом был проем, который закрывала кирпичная стена. – Он показал на брешь от взрыва.
– Вот-вот. А теперь взгляните сюда. – Направившись мимо пролома, он жестом велел Разаку следовать за ним. – Видите? – Бартон развел руки в стороны, демонстрируя толщину стены. – Почти полметра. Теперь смотрите: почему эти кирпичи, – он похлопал ладонью по кирпичам со своей стороны стены, – одного сорта с этими? – Он шлепнул по стене со стороны мечети. Затем Бартон вытянул руку в сторону похожей на пещеру комнаты со сводчатым потолком, и Разак проследил за его рукой взглядом. – И из такого же кирпича выложено все помещение. Совпадение? Боюсь, что нет.
До Разака начало доходить.
– Погодите-ка. – Немного наклонившись, он подошел ближе и тщательно осмотрел дыру в стене по внутреннему периметру. – Вы хотите сказать, что обе стороны стены были возведены одновременно?
– Вот именно. Дабы скрыть крипту от этого помещения, – он указал в сторону мечети Марвани, – на начальном этапе строительства мечети. Посмотрите на проход, который вел в усыпальницу до того, как была возведена стена. – Археолог отошел назад и развел руками, чтобы подчеркнуть ширину выбитого в коренной породе входа, позже заделанного кирпичами.
Разак взглянул на англичанина, пытаясь понять, что тот хочет ему втолковать. Вновь повернувшись к пролому, он осмотрел пространство, которое заполняла кирпичная стена. Бесспорно, оно было широким, но не более чем в два раза шире стандартного дверного проема.
– И что, по-вашему, это означает?
– А означает это, причем весьма определенно, что наши воры здесь не первые незваные гости. Я считаю, что помещение это изначально не планировалось как усыпальница.
Мусульманин непонимающе уставился на него.
– Это был подвал, специально построенный как тайное убежище, – пояснил Бартон. – Может, его строительство имеет какое-то отношение к Соломоновым конюшням. Но я, кажется, знаю, кто приложил к этому руку.
Мысленным взором он увидел наскальные надписи на стене над плотной фигурой отца Деметриоса – образ, который помог ему сформулировать свою новую теорию.
Разак напряженно размышлял над словами Бартона, припоминая все то, что ему было известно об истории этого места. Первым в голову приходило упоминание о том, что за несколько веков до строительства на этом месте мечети Марвани здесь располагались конюшни. А конюшни предположительно были построены… Внезапно его лицо расслабилось.
– Тамплиеры?
Бартон улыбнулся и многозначительно покачал головой.
– Совершенно верно! Это, конечно, смелое предположение, но большинство археологов именно им приписывают строительство Соломоновых конюшен. Насколько хорошо вы знакомы с историей тамплиеров?
Не опасаясь быть втянутым в долгий исторический экскурс, Разак поведал ему то, что знал из внушительного объема прочитанного на эту тему.
«В конце концов, – подумал он, – чтобы постичь суть современного противостояния Востока и Запада, надо всего лишь раскрыть книгу по истории».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93