– Не совсем самой, – тихо проговорила Лин.
– То есть вы хотите сказать, что мой совет вам смог немного помочь?
– Помог очень сильно. Он показал мне, в каком неверном масштабе я представляла себе мое горе.
Он покачал головой:
– Вот уж не знаю, стоит ли меня благодарить. То немногое, что я вам тогда сказал, могло лишь вселить в вас какие-то сомнения относительно правильной оценки обстоятельств. Наверное, у вас уже было какое-то подсознательное убеждение, что вы не можете отказаться от своей профессии. Это было бы недостойно вас.
– Потом я это поняла, – признала Лин. – Но без вас я бы могла никогда не услышать свой внутренний голос или не поверить ему. Я… мне поэтому хотелось поблагодарить вас.
– Дорогая моя. – Он говорил ласково. – Я всего лишь выразил свое убеждение, что вы не должны бросать свою профессию по такой причине. И я знал, что вы были совершенно не правы, считая, что кто-то будет думать о вас хуже из-за несчастного опыта, выпавшего на вашу долю.
Они шли по неровной тропинке через деревенский выгон почти уже в темноте, и его рука незаметно, но надежно поддерживала ее под локоть. Он продолжал:
– Если вы правдивый человек, вы признаете, что все оказалось не так плохо, как вам рисовалось.
«Ничего, верно, – мысленно криво усмехнулась Лин, – кроме нашей первой встречи с вами, когда я надеялась, что вас хоть немного обрадует то, что я послушалась вашего совета!» Вслух она сказала:
– Нет, все были ко мне добры.
– Ваши друзья помогали вам, не мешали, правда? А с кем вы особенно дружите в Бродфилде, кстати?
– Моя лучшая подруга – сестра Хорган, девушка из Ирландии, мы с ней вместе учились. Она – сестра в отделении Бартрам.
– А из врачей?
Лин колебалась, но потом ответила:
– Из мужчин? Ну, пожалуй, мы с Пэтси Хорган – приятельницы доктора Дринана.
Они шли по ровной лужайке, и Уорнер Бельмонт освободил ее руку.
– А, молодой Дринан? Помню, он как-то вечером выручил меня, дал бензина. Конечно, и вы были там.
Так что эти все замечающие глаза все-таки видели ее, хотя она была уверена, что он даже не посмотрел в ее сторону. Интересно, могло ли что-нибудь ускользнуть от его внимания?
– Мне бы нужно было остаться тогда и поговорить с вами, но я был в жуткой спешке. Я вез мисс Адлер на другой концерт, и мы уже опаздывали. Значит, вам нравится Дринан?
– Да, нравится, – ответила Лин, сохраняя лояльность.
– Что ж, кроме его поступка, достойного доброго самаритянина, я о нем знаю очень мало, кроме того, что он очень хороший анестезиолог. – Он помолчал, а потом спросил: – Скажите мне, если это не чересчур уж личный вопрос, – как вам кажется, начинаете ли вы забывать того человека, с кем вы были помолвлены?
– Перри Гарстона? Да, с этим у меня все покончено.
– Никаких оглядываний назад и сожалений, к которым часто так склонны многие женщины?
– Я думаю, что нет. Я знаю, что могу вполне спокойно думать о том, что он женится на другой девушке.
Уорнер Бельмонт внезапно остановился.
– Я этому рад, – сказал он. – Теперь во мне опять говорит любопытство, наверное уж очень бесцеремонное: что же вызвало такое изменение – неожиданная поддержка друзей, работа, сила вашего собственного характера или… новая привязанность?
Хотя она и знала, что в темноте он все равно не увидит ее лица, она не осмеливалась поднять на него глаза. Потому что в этот момент она слишком отчетливо почувствовала, что именно навсегда вытеснило память о Перри из самых глубоких уголков ее сердца. И ощущала, что даже в своем зарождении это чувство к человеку, стоящему рядом, превосходит все, что она знала раньше. А она-то думала – и даже говорила Деннису, – что после Перри она больше никого не полюбит!
В ответ на его вопрос она сказала с легкой уклончивостью:
– Я думаю, что, наверное, друзья и работа. И понимание того, что нужно жить дальше, что бы ни случилось.
– Ну, вы не по годам мудры, – заметил он.
Она ничего не ответила, слишком поглощенная новыми проблемами, возникшими перед ней. Ведь, несмотря на то, что теперь они смогут лучше понимать друг друга, у нее не было иллюзий, что дружеская близость этого дня может продолжаться бесконечно. Когда они в следующий раз встретятся в операционной, он будет хирургом, а она – сестрой, и ничто не будет их сближать, кроме работы, которую они будут делать вдвоем. Потом они разойдутся в разные стороны, куда повлекут каждого его интересы. В частной жизни Уорнера Бельмонта для нее нет места, и у него не возникнет желания разделить ее жизнь. Неужели любовь всегда означает страшное одиночество сердца?
А он непринужденно спрашивал ее, знает ли она или часто видит одну девушку из аптеки – некую мисс Фейерс?
– Да. Я знаю ее.
– Это звучит очень сдержанно. Она вам не нравится?
Боже мой, думала Лин, почему он так наблюдателен, да еще с такой интуицией? Вслух она ответила:
– Просто она не входит в число моих друзей.
Он засмеялся:
– Тем самым вы даете понять очень многое в области отношений женщины к женщине! Ну хорошо. Она и мне никакая не приятельница. Я просто встретил ее у мисс Адлер, и она сказала, что работает в аптеке в Бродфилде. Оказалось, что они с Евой – дальние родственницы.
Они замолчали, подойдя к калитке ректорского сада. Он нащупал ручку, а Лин вдруг представила, что сейчас он заговорит о своей дружбе с Евой Адлер. Но он быстро открыл засов, и через минуту они уже были в домашнем тепле, где их ждали Мэри и Деннис.
– Так что ты оказалась права, Лин, – задумчиво сказал Деннис, когда услышал их рассказ. Он повернулся к Уорнеру: – Хочу вас поблагодарить. Вы сделали то, к чему я никак не мог подойти, а если бы и решился, то пришлось бы прибегать Бог знает к чему. Значит, считаете, что можно устроить Джонни в Бродфилд?
– Да. Займусь этим сразу, как приеду туда, – пообещал Уорнер.
Разговор перешел на их планы на вечер. Деннис сказал, что в семь часов фехтовальная секция Дигбет-клуба будет ждать Уорнера. Значит, нужно было выехать из Эмберли к шести пятнадцати. Но тогда это было бы слишком рано для Лин, которой придется вернуться в больницу, хотя у нее нет дежурства в эту ночь.
– На меня не обращайте внимания, – быстро сказала Лин. – Если вы меня высадите на станции…
– Но я тоже еду в клуб, нужно какой-то ужин там приготовить, – вступила в разговор Мэри. – Может быть, составишь мне компанию и поедешь на следующем поезде, если есть еще поезда?
– Есть последний, который уходит в девять.
– Ты не была в Дигбете целую вечность. Прошу тебя, поезжай на этом поезде, – умоляла Мэри.
– А можно и по-другому, – предложил Уорнер. – Я могу отвезти вас прямо в Бродфилд после занятий.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – сказала Лин, хотя сердце ее сильно забилось при мысли, что она могла бы еще немного побыть в этой дружеской атмосфере, которую создало для нее волшебство Эмберли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50